Вяземская катастрофа 41-го года - Лев Лопуховский

В отношении величины потерь немецких войск существуют самые разные цифры. Потери личного состава сухопутных войск с 22 июня 1941 г. по конец октября составили 668 958 человек, из них в октябре потеряно 115 671 человек. Потери люфтваффе к концу октября равнялись 17 529 человек, в октябре – 4372 человека, в том числе 793 летчика. Общие потери сухопутных войск на Восточном фронте с 1 по 20 октября составили 78 515 человек (в том числе 2331 офицер), безвозвратные – 16 788, то есть 21% [26]. Отметим, что в отличие от нашей системы учета безвозвратных потерь, немецкая сторона не учитывала раненых, умерших на этапах санитарной эвакуации, поэтому доля безвозвратных потерь в общих потерях у них, как правило, была занижена.

Кладбище гитлеровских завоевателей в Вязьме (1943 г.)

В операции «Тайфун» с 30.9 по 5.12.1941 г. группа армий «Центр» потеряла, согласно явно завышенным данным ЦАМО РФ, 145 тыс. человек (в том числе 4020 офицеров), что составило примерно 75% от общих потерь немцев за этот период на всем советско-германском фронте[365] [26]. В это число входят потери за период с 1 по 17 октября – 50 тыс. человек [20]. Потери только офицерского состава группы армий «Центр» составляли ежедневно в среднем 45 человек (около 40% всех потерь офицерского состава на Восточном фронте). Особенно велики они были в пехоте, где выбывших из строя офицеров приходилось заменять офицерами других родов войск.

31 октября Бок записал в своем дневнике, что «наши потери становятся весьма ощутимыми. В соединениях группы армий более чем двадцатью батальонами командуют обер-лейтенанты» [12]. Указанные потери, по немецким меркам, были тяжелыми и свидетельствовали о том, насколько ожесточенными были бои. Хотя они и не шли ни в какое сравнение с потерями советских войск: за 17—20 дней октября – 50 тыс. против одного миллиона. Одно не вызывает сомнений – в октябрьских и предшествующих боях была уничтожена значительная и лучшая часть кадрового состава вермахта и люфтваффе.

Значительные потери соединения группы армий «Центр» понесли в вооружении и технике. Так, 6-я танковая дивизия, в которой на 10.9 насчитывался 181 боеготовый танк, к 16 октября в строю осталось всего лишь 60 боеготовых машин. Только безвозвратные потери 20-й танковой дивизии к 16 октября составили 43 танка (на 28 августа в строю в ней числилось 104 танка) [70]. После боев в районе Мценска 4-я танковая дивизия имела к этому времени всего лишь 38 боеготовых танков. В общей сложности в группе армий «Центр», насчитывающей в своем составе к началу операции «Тайфун» около 1700 танков, к 16 октября в строю осталось порядка 1240 танков, в том числе: 2-я танковая армия – 271 танк, 3-я танковая группа – 259 и 4-я танковая группа – 710 танков[366] [34]. В связи с большими потерями в матчасти штаб 3-й танковой группы дал указания дивизиям по формированию боевых групп (в составе бригад и полков) для осуществления последующих операций с учетом наличия еще боеспособной техники.

За время, оставшееся до начала второго этапа операции «Тайфун», гитлеровскому командованию так и не удалось восполнить большие потери группы армий «Центр» и усилить ее за счет групп «Север» и «Юг», силы которых были скованы нашими войсками. Фон Боку пришлось для прикрытия флангов своих войск задействовать до трети своих сил. В упорных боях 1941 г. советские войска разгромили 26 дивизий и 13 бригад противника. К концу ноября немцы потеряли около 740 тыс. солдат и офицеров, 2,4 тыс. танков и штурмовых орудий. На возмещение убыли было поставлено 400 тыс. человек. Некомплект составил 340 тыс., то есть более 10% первоначального состава [34].

Такого урона германская армия еще не имела. Неудача вермахта в операции «Тайфун» повлекла за собой катастрофические последствия – общий проигрыш зимней кампании 1941—1942 гг. и войны в целом.

Сейчас, шесть с половиной десятилетий спустя, нельзя не задуматься еще раз над тем, почему враг в октябре смог добиться столь впечатляющих успехов и почему в конечном счете он потерпел поражение. О причинах поражения по ходу повествования говорилось много. Дополним наши рассуждения выводом новой военной энциклопедии издания 1994 года:

«Неудачный исход вяземской операции обусловлен тем, что советское командование не сумело правильно определить направления главных ударов противника и сосредоточить на них основные силы и средства. Командующие фронтами (Конев и Буденный) в ходе операции не осуществляли маневр войсками на угрожаемые направления, не руководили их отходом и действиями окруженных войск» [54].

Выходит, прав был генерал Лукин, сказав, что мы не узнаем правды о вяземской трагедии, пока живы Конев и причастные к этим событиям люди? Не успели они уйти с исторической сцены, как их фамилии тут же были названы в числе виновных[367]. Несомненно, реализация потенциальных возможностей войск во многом зависит от искусства руководства ими. Но разве мы узнали всю правду о событиях под Вязьмой или Брянском? Разве дело было только в Коневе и Буденном? Они делали то, что умели и могли в отведенных рамках. И маневр осуществляли, но только робко, с оглядкой на вышестоящие инстанции. Одно дело – потерпеть поражение, выполняя приказы, которые уже не соответствовали обстановке, и совсем другое – потерпеть неудачу, решившись на самостоятельные действия. Страх ответственности за принятые решения сковывал действия наших командиров и командующих. Большинство их в 1941 г. боялось начальства больше, чем противника. Опять-таки из страха командующие фронтами и армиями не всегда своевременно, правдиво и точно докладывали о складывающейся обстановке.

Мы последовательно и достаточно подробно, с использованием документов противоборствующих сторон рассматривали, как развивались события, которые привели к катастрофе. И сложившаяся картина намного отличается от того, как она рисовалась в официальных источниках и широко известных мемуарах. По мнению Г.К. Жукова: «Катастрофу в районе Вязьмы можно было предотвратить. Несмотря на превосходство врага в живой силе и технике, наши войска могли избежать окружения (выделено мною. – Л.Л.). Для этого необходимо было своевременно более правильно определить направления главных ударов противника и сосредоточить против них основные силы и средства за счет пассивных участков» [64].

Почему же это не было сделано? Где были Генштаб, Ставка и сам Иосиф Виссарионович? Одна из основных причин случившейся катастрофы под Вязьмой заключалась в некомпетентности Верховного Главнокомандующего. Это отмечал и Василевский А. М., который хорошо знал Сталина: «В первые месяцы [войны] сказывалась недостаточность оперативно-стратегической подготовки Сталина. Он мало советовался тогда с работниками Генштаба, командующими фронтов. Даже руководящие работники Оперативного управления Генштаба не всегда приглашались для отработки наиболее ответственейших, оперативных директив Ставки. В то время решения, как правило, принимались им единолично и нередко не совсем удачные» [79].

Надо прямо сказать, что Сталин подмял под себя Генштаб, состав которого с началом войны был значительно ослаблен, не считался с ним при принятии важнейших решений. По образному выражению А.М. Василевского, «все те, кто составлял головку Генерального штаба (Ватутин, Соколовский, Шарохин, Маландин. – Л.Л.), были отправлены на разные фронты и в армии, что, конечно, не способствовало нормальной работе Генерального штаба» [65].

Сталин затянул принятие решения об отводе войск. Несомненно, если бы они вовремя отошли на укрепленный Ржевско-Вяземский рубеж, события развивались бы по другому сценарию – более благоприятному для советских войск (подобные ошибки будут повторяться и в 1942 году). Можно продолжить и упомянуть ошибки, допущенные в ходе Смоленского сражения, когда в не всегда продуманных и плохо обеспеченных наступательных операциях были израсходованы резервы, которых не хватило, чтобы остановить противника на главном направлении. Можно вообще вернуться к бездарному началу войны. И так до бесконечности.

Правильно говорят, что ошибки были допущены на всех уровнях управления войсками, и не только управления. Но ошибка ошибке – рознь, и точку здесь ставить нельзя, потому что последствия их несравнимы: чем выше инстанция, которая допустила просчет, тем тяжелее последствия. Непосредственную ответственность за катастрофу под Вязьмой несут Верховный Главнокомандующий, Генеральный штаб и командующие Западным, Резервным и Брянским фронтами.

Но поражение советских войск нельзя объяснить только ошибками и просчетами, допущенными Ставкой и командованием фронтов при подготовке и проведении операции. Причины лежат глубже и берут свое начало в области политических, социальных и морально-нравственных отношений до и во время войны. Ответы на эти вопросы может дать только специальное исследование.