Ради тебя - Татия Суботина

Ужасно хочется спать. Усталость покрывалом кутает плечи, мне тепло и уютно в этой белизне. Зачем куда-то спешить? Куда мне спешить?

Я почти согласна сдаться в приятный плен зиме и остаться здесь, грязным непонятным пятном среди безукоризненной чистоты, навсегда. Напоследок приоткрываю глаза и выхватываю темный силуэт неподалеку. Он ждет. Не пытается торопить или убеждать в чем-то, он терпеливо ожидает мой выбор.

Сдаться и получить покой или возвратиться в темный водоворот боли и продолжить путь в никуда? Выбор очевиден.

С глухим стоном встаю на четвереньки, ноги дрожат, цепляюсь синими пальцами за снег, утопаю глубже, царапаю землю. Потревоженная, она недовольно хрипит под моими руками, ворчит и сильнее натягивает корку льда на расцарапанный бок.

Медленно, но упорно я продвигаюсь за силуэтом. Каждый раз, когда ноги отказываются идти, и я вновь падаю в сугроб, силуэт ждет. Каждый раз, когда я молю его о помощи – силуэт ждет. Молча, терпеливо и отчужденно. На нем длинный балахонистый пуховик темно-зеленого цвета и рыбацкие сапоги выше колен. Силуэт не подпускает меня ближе, чем на двадцать шагов, из-под глубокого капюшона, надвинутого на переносицу, не удается разглядеть лица.

– Передай Яну, что мне очень жаль, что обрекла его на такие муки, – из-под капюшона льется женский голос. – Я прощаю тебя. И ты меня прости. Подари моему внуку счастье, девочка.

Я совершенно не понимаю, о чем она говорит. Но ведь это не так и важно, правда? Оказывается, просто слышать человеческую речь так приятно, что я готова слушать ее часами, даже не улавливая сути.

– Только выберись, Банши, – продолжает женщина, лица которой я по-прежнему не вижу. – Пройди последнее испытание, не сломайся, прошу тебя. Вернись к нему.

Женщина резко замолкает и почти срывается на бег. Я, заплетаясь в собственных ногах, стараюсь не слишком отставать.

Когда уже теряю счет шагам, силуэт скрывается за очередным деревом и … пропадает. Словно его и не было никогда.

– Э-эй…

Тишина насмехается над моими хрипами. Панически цепляюсь за кору дерева, царапаю ладони, пытаясь удержаться на ногах, заглядываю за ствол и кубарем лечу в пустоту.

Первое, что удается выхватить из темноты – звук. Знакомый, рокочущий звук. Открываю глаза, поворачиваю голову – шоссе. Звук приближается. Догадка пронзает разум. Из последних сил я поднимаюсь и кидаюсь на дорогу. Машина!

– Сто-ой! – хриплю и махаю руками.

Надежда на спасение подстегивает кричать громче, махать сильнее.

Синяя иномарка притормаживает, стекло со стороны водителя медленно ползет вниз, немолодой мужчина хмурится, упрямо поджимает тонкие губы и… машина срывается с места.

– Стой! – кричу вслед, заламывая руки. – Пожалуйста!

Устало оседаю на кромку дороги, утыкаюсь носом в колени, раскачиваясь в стороны. Пытаюсь убаюкать надежду, заглушить ком разочарования и принять неизбежность.

– Пожалуйста… Я так хочу домой.

Странный ступор прерывает острый визг тормозов и взволнованный мужской голос:

– Девушка, с вами все в порядке?

Вздрагиваю, поднимаю остекленевшие глаза и не вижу лица незнакомца склонившегося надо мной. Неясное серое пятно. Взгляд проходит сквозь мужчину, натыкается на черную иномарку, скользит по гладкому капоту и запутывается где-то среди верхушек высоких сосен.

– Черт! Да ты же почти голая! – обжигающее тепло ладоней на лице заставляет вскрикнуть от боли и отшатнуться.

– Не бойся! – незнакомец вскидывает руки. – Я тебя не обижу.

Мне хочется сказать, что я не боюсь, что хочу домой, а здесь страшно и больно, но язык не слушается – из горла вырывается натужный стон, подобный скулению.

– Не может быть! Ты?! Твою ж мать!– присвистывает мужчина, хватаясь за голову. – Детка, какая скотина такое сотворила с тобой?

Не дождавшись ответа, он аккуратно берет меня за плечи, заглядывает в глаза и поднимает на ноги.

– Не бойся. Все будет хорошо, – его спокойный бархатный голос вызывает дрожь. – Теперь ты в безопасности. Я больше не дам тебя в обиду.

Сил на то, чтобы идти нет, ноги подкашиваются, висну, уцепившись за ворот его куртки. Незнакомец ловко подхватывает меня на руки, он хмурится и что-то бормочет, оглядываясь на лес.

Усадив меня на переднее сиденье автомобиля, мужчина быстро сбрасывает куртку, затем стягивает свитер и остается в синей фланелевой рубашке. Я успеваю заметить красный шарф, который скрывает шею, крепкие бугры мышц под кожей, что перекатываются при каждом движении, перед тем, как незнакомец натягивает свой свитер на меня, захлопывает дверцу и садится за руль.

В салоне тепло, ненавязчиво пахнет хвоей, под звуки приятного голоса певицы из радиоприемника, я успокаиваюсь. Поджимаю ноги, натягиваю свитер на колени, кутаю лицо в воротнике. Пряный аромат кофе кружит голову. Вдыхаю крепче и зажмуриваюсь. Кожу начинает покалывать, словно неведомое пламя рвется наружу. Оно заставляет сердце сильнее биться, настойчивее проталкивать кровь в тело, заставляет меня жить. Мне приятен этот огонь.

Мужчина небрежно накидывает куртку поверх моих колен, старательно подпихивает углы между мной и сиденьем. Потом заглядывает в лицо и тянется в бардачок. Под внимательным взглядом зеленых глаз я дрожу так, как не дрожала даже на улице в мороз.

Незнакомец встряхивает серебристую фляжку, откручивает крышечку и протягивает флягу мне.

– Выпей.

Я колеблюсь.

– Выпей, – настаивает он. – Так ты согреешься быстрей.

Не дожидаясь согласия, он приставляет флягу к моим губам, повинуясь, приоткрываю их и жгучая жидкость обжигает внутренности, спирает дыхание, заставляет закашляться.

– Вот так, – улыбается мужчина, убирает флягу в бардачок и заводит мотор. – Послушная девочка.

Когда неприятная дрожь уступает место пьяной расслабленности, поворачиваюсь к своему спутнику, тот внимательно смотрит вдаль бегущему шоссе. По-мальчишески взлохмаченные черные кудри непослушно упали на лоб, норовят то и дело залезть в глаза. Мне хочется дотянуться рукой и убрать волосы, почувствовать тепло кожи, вдохнуть аромат мужского тела. Странное желание пугает больше, чем кровь на руках. Представляю лицо мужчины, если я сейчас поддамся своему глупому порыву. Неловко хихикаю. Незнакомец ухмыляется, окидывает меня лукавым прищуром и роняет:

– Вижу, коньяк уже подействовал.

– Эта гадость… б-была коньяком?

Незнакомец вскидывает брови и заходится громким смехом. Этот звук будоражит мою фантазию больше, чем алкоголь в крови.

– Детка, да ты совсем не разбираешься в выпивке! Эта гадость, – мужчина кидает красноречивый взгляд на бардачок. – Имеет более пятнадцати лет выдержки.