13 диалогов о психологии - Соколова Е.Е.

С: Ты все-таки не объяснил, как палки и прочие вещи могут служить развитию сознания. Коллективные представления — это понятно. Но палки, топоры и так далее - это же внешние орудия труда, это же не какие-нибудь логические фигуры…

Психологические различия между “орудием” и “средством” 525

А.: Уместное замечание. Но что значит: развитие сознания? Что значит: “коллективные представления”? Как они-то образовались? А они образовались как результат изначально практического, объективно-деятельностного отношения субъекта или субъектов деятельности к миру.

А.Н. Леонтьев: Употребление топора не только отвечает цели практического действия: оно вместе с тем объективно отражает свойства того предмета — предмета труда, на который направлено его действие. Удар топора подвергает безошибочному испытанию свойства того материала, из которого состоит данный предмет; этим осуществляется практический анализ и обобщение объективных свойств предметов… Таким образом, именно орудие является как бы носителем первой настоящей сознательной и разумной абстракции, первого настоящего сознательного и разумного обобщения [21, с. 285].

А.: Однако этот практический анализ и обобщение объективных свойств предметов внешнего мира, как говорит Леонтьев, происходит только при условии овладения этим орудием. А что значит овладеть орудием? Уметь использовать его “по назначению”, то есть овладеть общественно выработанным способом его употребления в процессе коллективного труда. Орудие есть “материализованная форма” существования определенного способа действия, операции.

И здесь отчетливо обнаруживается связь деятельност-ного подхода Леонтьева и культурно-исторического подхода Выготского. Развитие сознания ребенка в обществе происходит не только на речевой стадии благодаря усвоению системы “вербальных (языковых) значений”, но и на доре-чевых стадиях онтогенеза путем овладения общественно выработанными способами действия, “операциональными эталонами” и тому подобным — тем, что в работах последователей Леонтьева стало называться “операциональными значениями” (См. [23]). С: Как же доказать эти абстрактные рассуждения?

Психологические различия между “орудием” (у человека) и “средством” (у животных) А.: Одно из доказательств данного “абстрактного” положения было дано в интереснейшем исследовании “О психологическом различии орудия человека и вспомогательных

526 Диалог 11. В Деянии начало Бытия

средств у животных”, которое стало кандидатской диссертацией Петра Яковлевича

Гальперина, выполненной в середине 30-х годов.

П.Я. Гальперин: В подлинном … отношении субъекта и орудия на передний план выдвигается следующий вопрос: что представляет собой эта вещь — средство для того, кто за нее берется? Если для него это вещь, в которой не фиксирован способ действия, то естественно, что вещь получит логику такого действия от самого субъекта. Если же, напротив, это вещь, сделанная для определенной цели, требующая специальных способов употребления, то субъект, перед которым она выступает таким образом и который ради орудийных свойств к ней обращается, подчинится этим объективным требованиям, этой системе операций, фиксированных за орудием [24, с. 195].

А.: Далее Гальперин утверждает, что в каком виде выступит средство перед субъектом: в виде вспомогательного средства, являющегося “простым продолжением” передних конечностей, или подлинного орудия, которое фиксирует “в себе” операции общественного пользования им, — зависит “от действительности, к которой принадлежит индивид”. Животное использует орудия как природные вещи, тогда как даже в природных вещах человек “видит” их возможное орудийное использование. Подобные различия можно обнаружить уже в наблюдениях за освоением простейших орудийных операций у человека в онтогенезе, например в наблюдениях за овладением таким привычным для нас навыком пользования ложкой. Вначале ребенок старается схватить ложку как можно ближе к ее “рабочему концу”, резким движением поднимает ее “косо снизу вверх”, и, как правило, все содержимое ложки выливается.

П.Я. Гальперин: Ребенок действует так, как если бы подносил ко рту свой кулачок. А ложка является не более чем продолжением руки… Лишь после довольно длительного обучения ребенок усваивает основные орудийные приемы пользования ложкой: не прямо в рот, но сначала вверх и все время строго горизонтально [Там же, с. 197-198]. А.: Был проведен специальный эксперимент, в котором различия средства и орудия выступили достаточно ясно. Дошкольникам от2до7 лет предлагалось вытащить с помощью небольшой лопатки, плоскость которой была прикреплена к ручке под прямым углом, привлекательные небольшие иг-

Психологические различия между “орудием” и “средством” 527

рушки из глубокого узкого ящика. Успешность решения поставленной задачи достигалась лишь в том случае, когда системы движений руки “подчинялись” системам движения орудия, выполняющего задачу.

П.Я. Гальперин: Орудийные операции — это система движений орудия, приводящая к намеченной цели. Конечно, орудие, в свою очередь, приводится в движение рукой, но не движение руки (или рук), а именно движение самого орудия составляет орудийную операцию. В описанном выше процессе доставання такими орудийными операциями являются вертикальный подъем лопаты “лифтом” …,ане движения кисти и локтя или перебирание руками по рукояти; подсовывание лопасти под игрушку, а не те усилия, которые производит при этом держащая лопату рука; облокачивание на рукоять, а не те движения, с помощью которой это облокачивание достигается. Словом, орудийная операция — это система движений орудия, переводящая предметы из начального состояния в намеченное [24, с. 198].

А.: А затем высказывается очень важная мысль об объективном существовании “в орудии” системы орудийных операций, выработанных в ходе развития человечества и предстающих перед ребенком как “задача”, которую необходимо решить, то есть усвоить зафиксированные в орудии способы его употребления, “присвоив” тем самым общественно-исторический опыт человечества.

П.Я. Гальперин: Орудийная операция представляет собой категорию объективную по отношению к субъекту. Она — образец, которым субъект должен овладеть и которым он овладевает только постепенно. Естественно, что те движения тела, с помощью которых субъект овладевает орудийной операцией, меняются в процессе усовершенствования деятельности. И нередко одна и та же орудийная операция обслуживается разнообразными движениями руки, обеих рук и даже туловища, которые могут калейдоскопически меняться на протяжении одного и того же акта доставання. Но всегда сочетание их направляется и определяется одним решающим моментом — задачей обслужить соответствующую орудийную операцию…

Вот мальчик 6 лет… Он неудачно захватил лопату (“палкой”), и ему приходится делать акробатические движения всем телом, чтобы обеспечить правильное восхождение орудия. Он наклоняется вперед и набок, поворачиваясь грудью вправо

528 Диалог 11. В Деянии начало Бытия

и выворачивая правую руку локтем вверх, он буквально крутится волчком вокруг орудия, которое остается прочной осью всего этого переизбытка движений. Здесь … рука и все тело включаются в систему орудийных операций и всячески приспосабливаются к тому, чтобы сохранить эту объективную систему в нерушимом виде [24, с. 198-200]. А.: У маленьких детей происходит обратное.

П.Я. Гальперин: Владик (двухлетка), приподняв лопату затем сгибает руку в локте, как если бы лопастью, на которой лежит игрушка, была сжимающая ее кисть руки и нечего было опасаться падения игрушки. Ребенок действует так, как действуют рукой, а не лопатой, лопата следует за движениями тела и конечностей вопреки тем движениям, которые она должна была бы выполнять, следуя собственной логике, — она включается в систему ручных операций и становится простым удлинением руки [Там же, с. 199]. А.: При этом Гальперин подчеркивает еще одну важнейшую мысль: усвоение этих “орудийных” операций возникает только в ходе совместной деятельности со взрослым, который показывает ребенку приемы, “зафиксированные” в предметах. Отсюда понятно различие в способах усвоения опыта у животных и у человека: если в животном мире накопленный в процессе эволюции опыт передается, главным образом, генетически и даже ход индивидуального научения детерминирован определенными “генетическими схемами”, как это показано, например, Фабри [20], то у человека опыт, приобретенный человечеством в ходе антропогенеза, должен быть “присвоен” каждым человеком в ходе совместной деятельности с другими людьми, владеющими уже этим опытом. Впоследствии приемы обращения с орудиями и другими “человеческими предметами”, в которых фиксирован способ их употребления, показанные другими, становятся “собственными” способами обращения с этими предметами.