Книга - Ефимия Летова

всегда недолюбливал, и кажется, не собирается моментально менять свои взгляды. Мы поднимаемся, а маги, один за другим, все шестеро — впрочем, насчёт Рентоса я по-прежнему не уверена — опускаются на колени и склоняют головы.

Передо мной.

Воцаряется тишина, почти полная — насколько это возможно на открытом воздухе, где полно дышащих живых людей. Стало тихо и не что бы темно… Пасмурно. Я бездумно поднимаю голову. Всегда безоблачно-апельсиновое небо подёрнулось облачной дымкой. Но мне сейчас не до природных трансформаций и катаклизмов.

— Крейне, что происходит? — Тельман схватил меня за руку, а я вздохнула, подбирая нужные слова. Слова подбираться решительно отказывались.

— Встаньте и прекратите этот… цирк! — я попыталась вытащить ладонь из руки Тельмана, но быстро бросила это безнадёжное занятие. Маги исполнительно выполняют приказ, поднимаются, а я ещё раз оглядываю их. Потрёпанные, изможденные, бледные, как вампиры на вегетарианской диете. Лезвие Варрийи обломано. Вестос потерял свой плащ, и сквозь дыру на его груди я вижу пустой внутри каменный силуэт Шиару, оставшийся лежать на песке, как сброшенная змеиная кожа. Варидас…

Варидас делает шаг вперёд. Отсутствие глаз мешает пониманию его настроения и намерений, но мне нисколько не страшно в их присутствии, так было в самую нашу первую встречу в Пирамиде, так есть и сейчас.

— Простите меня, демиург, — говорит Варидас. — Но вам нужно возвращаться. Прямо сейчас. Время уходит.

— Что? — пальцы Тельмана сжимают мою ладонь сильнее. Варидас не обращает на Вирата никакого внимания.

— Я был в вашем мире. Нашёл другого демиурга, которая смогла продолжить историю и в итоге предотвратить разрушение Криафара. Криафар принял её, как и было в одном из моих видений. Но в мире не может быть двух творцов. Если для Криафара вы станете своей, он вас не уже выпустит. Даже я не смогу вас вернуть. Я могу проводить через границы миров только магов.

— Пусть демиург Карина остаётся здесь, — звонко произносит Варрийя. — Зачем ей возвращаться? Пусть останется с нами. Теперь всё в порядке… Если она не хочет быть Виратой, мы можем провести её через обряд и…

— Крейне… — Тельман обнимает меня за плечи. — Что…

У меня зубы стучат. Я не понимаю того, что говорит Варидас, точнее, слышу слова, но никак не могу уловить их смысл. Возвращаться обратно..? Прямо сейчас?

И Тельман…

Я смотрю в серые глаза Тельмана. Маги беспрекословно стихают и отворачиваются, словно давая нам возможность конфиденциального объяснения тет-а-тет. Впрочем, уходить они не уходят. Но и на том спасибо.

— Ты знаешь, кто такие демиурги, Тельман?

— Создатели миров, — мой Вират чуть раздраженно пожимает плечами. — Почему они называют этим словом тебя?

— Я хотела всё рассказать тебе сама, да как всегда не вышло. Потому что я — не Вирата Крейне из Травестина, Тельман. Вирата Крейне, твоя настоящая жена, умерла в ту ночь, после которой ты отправил за нею Стража, покончила жизнь самоубийством в том приюте в районе Радуги. Лавия смогла призвать меня именно в тот момент, и я стала Крейне. Меня зовут…

Я хотела было сказать "Кнара", но голос Нидры, очевидно, выполняющей волю Варидаса, подсказывает другое имя.

— Меня зовут Карина. Я писательница. Мой мир маги Криафара называют «мёртвым», магии в нём нет. Я простой человек. Жила, как все, придумывала миры… персонажей, но однажды случилось так, что один из моих миров оказался живым. Лавия каким-то образом сумела меня призвать, рассчитывая на мою кровь — и не прогадала. Вот только что-то пошло не так, и какое-то время ни она, ни другие маги не знали, в чьём теле оказался демиург.

— Не тяните, прошу вас. Я сам вас отведу, — настойчивый Варидас осмеливается меня прервать. — Вам нужно просто дать мне руку.

— Я не понимаю, — говорит Тельман, а я — я тоже не понимаю, что же мне сейчас делать и возможно ли что-то ещё исправить.

Но ведь я уже приняла решение, разве нет? Даже если Тельман больше меня не примет, не простит, не захочет… Решение уже принято.

— Я не собираюсь возвращаться, — резко говорю я Варидасу. — Во всяком случае, не сейчас. Пусть демиургом считается та…

"Марианна"

— Та девица, я не гонюсь за званием и лаврами. Неважно. Я остаюсь. Мне нужно поговорить с Виратом Тельманом. Долго, обстоятельно. Наедине. Так что…

— У нас немного времени, — Варидас колеблется, а подошедшая и выглядывающая из-за его плеча Стурма смотрит на меня с испугом и… жалостью. И мне становится страшно. — Нидра, пожалуйста…

…и моё сознание взрывается от сонма видений.

* * *

Я стою перед зеркалом.

Я — или не я?

Тёмные волосы обрамляют худое осунувшееся лицо, на мне какой-то застиранный халат невнятного бирюзового оттенка. За спиной слегка щербатая по краям, некогда белая в прошлом кафельная плитка. Зеркало мутное, заляпанное отпечатками жирных грязных пальцев. Я опираюсь на раковину, из крана унылой струйкой течёт вода.

Голова немного кружится, и низ живота тянет, неприятно, но ещё вполне терпимо. Перевожу взгляд на локоть с полуотклеившимся пластырем на сгибе. Брали кровь из вены? Я в больнице? Я больна?

Опускаю взгляд — и вижу, как недвусмысленно топорщится на животе флисовый халат.

* * *

Я смотрю на спящего мальчика в детской кроватке. Тёмный пушок на голове. Ребенок подтянул ноги к животу и смешно приоткрыл рот. Ямочки на пухлых щеках.

— Как решила его назвать? — говорит стоящий в этой же комнате мужчина с коротким ёжиком волос на голове и прямоугольными очками без оправы.

— Тельман.

— Странное имя какое-то, в школе дразнить не будут? — но на этом вопросы заканчиваются, Слава поворачивается и отходит. Ребёнок ему решительно неинтересен, а мне неинтересен он сам. Хотя — кольцо на пальце красноречиво намекает на то, что всё в моей жизни идёт не в ту сторону. Или — почти всё.

Я смотрю и смотрю на малыша, и сердце разрывается. Почти физическое ощущение — половина или даже жалкая четверть этого самого сердца остаётся у меня, а всё остальное — там, в нём. Хочется прижать его к себе, чтобы не чувствовать эту мучительную и опасную, неизбежную