Подземелье ведьм - Кир Булычев

В раздевалку к нам господин Ахмет привел колдуна, чтобы он нас заколдовал. Битва предстояла настоящая, без договоренностей: если судьям или букмекерам станет известно о сговоре, нас вышибут из первой лиги.

Колдун был в черном костюме, оранжевом жилете и в синем цилиндре.

Мне его одежда показалась некрасивой — наверное, так ходили люди еще до спонсоров, но я не люблю слишком ярких красок и диких сочетаний цветов, хотя другие гладиаторы об этом не задумываются.

Колдун вытащил из перевязанного веревкой портфеля графин и несколько небольших стаканчиков. В графине была розовая жидкость. Колдун сначала прыгал вокруг графина, выкрикивая колдовские слова, а потом, когда господин Ахмет велел ему закругляться, потому что нам пора выходить, он разлил розовую жидкость по стаканчикам, и ветераны выпили, а потом недопитое оставили нам. Это был спирт, но в него было что-то добавлено.

— Надеюсь, не допинг? — спросил Прупис, пригубливая.

— Я знаю, чем рискую, — сказал колдун.

У него было длинное желтое лицо и выщипанные в ниточку брови.

Он собрал стаканчики в портфель, Ахмет дал ему двенадцать рублей, и колдун, пересчитав деньги, сказал, что мы обязательно победим.

Выйдя перед началом боя в коридор, я увидел колдуна снова — он шел рядом с другим колдуном. Они мирно разговаривали, и фельдшер, который был со мной рядом, сказал:

— А второй был у негров. Они братья.

— Интересно, что он сказал неграм? — сказал я.

— Почему ты спрашиваешь?

— А то ведь наш нам сказал, что мы победим. Значит, второй сказал неграм, что они не победят?

Мои рассуждения развеселили фельдшера.

— Чего смеешься? — спросил я.

— Кто бы ему заплатил деньги за плохое предсказание?

Я подумал немного и сообразил, что фельдшер прав, и это меня расстроило.

— А я ему поверил, — сказал я.

— Ну и продолжай верить, — сказал фельдшер. Тут мы расстались — он пошел с тренерами и рабами к кромке поля, чтобы наблюдать за боем из-за деревянного барьера, а я поспешил за гладиаторами.

Мы выстроились у широкого прохода под трибунами. Впереди, как положено для торжественного выхода, стояли конные ветераны — в латах, кольчугах, с красными щитами и копьями, затем мы — пехота.

Шум стадиона давил на барабанные перепонки. Я никогда еще не видел столько народа сразу. Может быть, здесь было тысяч пятьдесят. Как и везде, спонсоры занимали два ряда лож, опоясывающих стадион. Ниже сидели милиционеры, выше, за широким проходом, по которому носились букмекеры и агенты, шумела разноцветная человеческая публика.

Я понял, что за прошедшие месяцы я уже привык к подобным, правда, не столь масштабным зрелищам. Более того, по манерам и уверенности в себе некоторых богатых и знатных людей я заподозрил даже, что на самом-то деле правят нашей планетой не спонсоры, как полагают все любимцы, а эти вот разноцветные господа.

Впрочем, именно в этот день мне предстояло глубоко разочароваться в собственной наблюдательности и поставить под сомнение рассказы, которыми меня потчевали в школе как сами гладиаторы, так и господин Прупис.

…Судья в полосатом костюме выехал на автокаре в центр поля, и над стадионом пронесся удар гонга.

— С богом! — крикнул Прупис, поднятой рукой провожая нас на бой.

Первыми двинулись тяжелые всадники, я чуть было не замешкался, все еще подавленный шумом стадиона, но меня дернул за рукав Батый. Мы зашагали следом за всадниками.

Выйдя на поле, наше маленькое войско остановилось у его края и стало поджидать противников.

Когда они появились, я чуть было не убежал от страха — ничего подобного я в жизни не видел.

Это называлось слон.

Слон был покрыт красной попоной, к его спине была прикреплена небольшая платформа, на которой сидели три или четыре лучника.

Еще один человек сидел спереди прямо за ушами слона и управлял им, постукивая тростью по голове.

За слоном и по обе его стороны выезжали всадники в железных наплечниках и открытых шлемах. Сами всадники и их кони были обмазаны белой краской, так что алые губы и черные кружки зрачков ярко выделялись и словно были нарисованы на белой бумаге. Вся одежда всадников состояла из черных набедренных повязок. Всадники потрясали короткими копьями с плоскими широкими лезвиями, похожими на рыбин, и нестройно вопили.

В ответ на их вопли стадион также завопил — та команда была очень популярна, и за нее болели многие спонсоры. А где спонсоры, там и богачи — об этом мне уже не раз рассказывали в школе. Некоторые люди смогли стать настолько полезными спонсорам, что тем трудно было без них обойтись. Они пользовались тем, что спонсоры не могли залезть в щель или войти в дом, и им приходилось полагаться на верных людей. Было не важно, знали об этом спонсоры, или догадывались, или были настолько тупыми и наивными, что верили в бескорыстие людей. Но именно этим людям разрешалось одеваться и жить в городе, даже иметь свои машины или коней. Официально такие люди были объявлены экологически безвредными, пропагандистами чистого образа жизни, охраны природы и любви к спонсорам.

…Слон меня испугал. Арена была не столь велика, и если это чудовище быстро бегает, то оно может затоптать любого из нас.

— А чем его убивают? — спросил я.

Стоявший рядом Батый ответил:

— Его не трогают. Он — талисман, чтобы пугать таких, как ты, недоумков.

— А те, кто на нем сидит?

— Они слезут, когда надо, — сказал Батый. — Судья им оттуда стрелять не разрешит.

Мне все равно было страшновато. Может быть, Батый ошибается, может, его обманули, и это чудовище сейчас кинется на нас и вонзит в меня свои гигантские клыки?

Слон простоял на арене недолго. Наши воины кричали на него, презрительно называли свиньей рогатой, белые негры ругались в ответ, но когда раздался свисток судьи, лучники, выпустив стрелы в небо, спрыгнули со слона, и тот, потоптавшись, опустился на колени, обернув голову в сторону ложи, в которой сидели два крупных спонсора в дорогих одеждах начальников баз. Те обрадовались, застучали кулачищами о железную балюстраду, и весь стадион принялся топать, кричать, стучать кулаками и бить в ладоши. Все хотели нашего поражения. Слон покинул арену и ушел на беговую дорожку.

Потом начался бой.

Он начался обыкновенно. Мы, юниоры, выходили вперед и ругали противника, смеялись над ним, наши шутки или ругательства подхватывались висевшими над полем микрофонами и многократно усиливались, к радости зрителей. И чем скабрезней и грязней было ругательство, тем веселее вел себя стадион. За исключением, конечно, спонсоров, которые тем временем делали ставки и договаривались с букмекерами — занимались делом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});