Историческая библиотека - Диодор Сицилийский

16. Дейок, царь Мидии[22], несмотря на окружавшие его многие грехи, практиковал праведность и другие добродетели.

17. Некий ахеец Мискелл отправился из Рипы[23] в Дельфы, чтобы просить бога о потомстве. И Пифия дала ему следующий ответ:

Мискелл короткоспинный[24], ты любим Аполлоном,

Из далека наблюдающим. Даст он потомство, но прежде велит,

Чтоб основал ты великий Кротон

На прекрасной равнине.

А так как он не понял сказанное о Кротоне, Пифия повторила ответ:

Тебе Дальновержец дает объясненье. И внемли.

Это Тафиас, не тронутый плугом

Там и Халкида, Курета - священная область...

И там острова Эхинады, вокруг просторное море.

Не пропусти мыс Лакиний,

Священный Кримисус и реку Исар.

(2) Хотя оракул велел основать Кротон, Мискелл, восхищенный местностью около Сибариса, решил поселиться там, но ему было объявлено такое прорицание:

Ищешь иное, Мискелл краткоспинный, не слушаясь бога,

Плачей тем ищешь. Прими же подарок, что богом дается.

18. Сибариты рабы своего живота и роскоши. В этом они зашли так далеко, как среди иных народов больше отдавали этому предпочтение ионийцы и тирренцы, потому что те превосходят всех греков, а эти всех варваров в стремлении к удовольствиям жизни. (2) Рассказывают, что богатый сибарит, услышав от другого, что вид трудящихся произвел на него душераздирающее впечатление, воскликнул: "Я этому не удивляюсь, так как слушая только твой рассказ, я чувствую себя на их месте". Другой Сибарит после путешествия в Спарту, совершенного, чтобы подивиться храбрости спартанцев, но увидев, какую скромную и несчастную жизнь они вели, сделал вывод, что они презреннейшие из людей. "Самый трусливый сибарит", сказал он, "трижды предпочтет умереть, чем влачить подобную жизнь". Тот, кто предавался из них наибольшей роскоши, говорят, звался Миндирид.

19. Миндирид, рассказывают, превзошел в роскоши других сибаритов. Ибо, когда Клисфен, тиран Сикиона, после победы в гонке на колесницах, провозгласил, что все, кто намеревается жениться на его дочери, которая считалась девушкой непревзойденной красоты, должны собраться в его доме, Миндирид, как нам говорят, отплыл из Сибариса на пятидесятивесельном корабле, экипаж которого состоял лишь из его слуг, одни из которых были рыбаками, другие - птицеловами. (2) Прибыв в Сикион, он превзошел своим великолепием не только всех своих соперников, но самого тирана, хотя весь город охотно участвовал в этом празднике. Во время обеда, который состоялся по случаю приезда, когда один человек подошел к Миндариду, чтобы возлежать радом с ним за столом, тот заметил, что он был здесь в соответствии с провозглашением и намеревался возлежать или с девушкой, или один.

20. Сибарит, по возвращению из поездки к милетцам, которые жили в роскоши, рассказал своим соотечественникам, что в свое отсутствие дома видел лишь один свободный город - милетцев.

21. Эпевнакты[25] согласились с Фаланфом, что поднимут восстание на рынке, как только он, будучи в полном вооружении, надвинет шлем на лоб, но некто донес эфорам о готовящемся заговоре. Большинство из них посчитало, что Фаланфа необходимо предать смерти, но Агафиад, бывший его любовником, заявил, что совершив это, они погрузят Спарту в гражданскую смуту, в которой, если победят, то получат тяжелую победу, а если проиграют, то погибнет отечество. (2) Следовательно, он посоветовал, чтобы глашатай приказал Фаланфу оставить шлем в том положении, каком он был. Парфении[26] отказались от своего предприятия и разошлись.

(3) Эпевнакты отправили послов в Дельфы просить бога дать им земли Сикиона. И им было сказано:

Хорошее место между Коринфом и Сикионом,

Но жить там не будете, хоть и одетые все в бронзу.

Обратите свои взгляды на Сатирион[27],

К прозрачным водам Таранта

Там гавань, что слева, куда подбегает козел на запах морской

И седую браду увлажняет.

Там вы построите Тарант, на Сатириона земле.

Они не поняли услышанный ответ. И им прямо было сказано:

Сатирион дарит вам тучные земли Таранта,

Чтобы, там поселившись, стали грозою япигов[28].

22. Гиппомен, афинский архонт, свою дочь, позволившую себя соблазнить, подверг наказанию, которое было жестоким и необычным. Он закрыл ее вместе с лошадью в небольшом сарае, и, удерживая животное без еды несколько дней, вынудил его, с помощью голода, съесть тело девушки, которая были заперта там же.

23. Антифем и Энтим, которые основали Гелу, спросили Пифию, и она дала им следующий ответ:

Энтим, сын храбрый славного Кротона,

Идите оба и селитесь на сицилийской земле прекрасной,

Воздвигнув для критян и родосцев,

Подле устья священной реки Гелы

Город зовущийся так же.

(2) Халкидяне, десятая часть которых была посвящена Аполлону[29], пришли к Богу, чтобы узнать об основании колонии, и получили ответ:

Где Апсия, река священная в море втекает,

Там во впадении, женское в жены приемлет мужское.

Град заложи там, даются тебе Автонийские земли в подарок.

И они, найдя на берегу реки Апсия виноградную лозу, переплетенную со смоковницей[30], основали там город[31].

(3) Когда он проходил мимо, то крикнул громко: "Есть ли кто нибудь, кто готов приобрести бессмертную славу в обмен на земную жизнь? Кто будет первым, кто скажет "Я первым отдам свою жизнь ради общественной безопасности!"

(4) Какой-то прохожий, проходя мимо, спросил встретившегося ему, есть ли что-то необычное, что происходит в городе. И он был оштрафован судьями Локр, в силу строгости правосудия.

24. Сикионцы получили от Пифии предсказание, что они в течении ста лет будут под начальством мастигонома[32]. И когда они спросили о том, кто им будет, то в ответ им было сказано, что это будет тот, кто первый узнает, что за время отъезда у него родился сын. И так получилось, что теоров[33]сопровождал для жертв животными мясник по имени Андреас. Он-то и получал у них плату, служа мастигономом[34].

25. В то время как Тулл Гостилий был царем римлян, албаны недоброжелательно смотрели на рост римской мощи. И, желая унизить их, заявили, что римские разбойники захватили их земли и отправили послов в Рим, чтобы требовать справедливости, и, в случае, если римляне не обратят на них никакого внимания, объявить войну. (2) Но римский царь Гостилий, узнав, что албанцы лишь ищут повод к войне, приказал своим друзьям принять послов и предложить им стать их гостями, в то время как сам, избегая встречи с послами, отправил к албанцам с предъявлением им подобных требований. (3) Это он сделал в соответствии с древним обычаем, согласно которому они должны были вступать только в справедливые войны и беспокоился о том, что, если бы он не был в состоянии обнаружить людей, ответственных за грабеж и передать их тем, кто требовал их, то нельзя было считать, что он вступал в справедливую войну. (4) Но по счастливой случайности его послам первыми отказали в Альбе в справедливости, и поэтому они объявили войну на тридцатый день. И послы Альбы, когда они представили свои требования, получил ответ, что, поскольку албанцы первыми отказали в правосудии, римляне объявляют им войну. Таким образом, два народа, соединенные дружескими связями и семейными узами, пришли к противоречию[35].

26. В прежние времена римляне, бывшие по происхождению латинами, никогда не начинали войну без официального объявления; они сначала бросали, как сигнал, на территорию противника копье, обозначающие начало военных действий. После этого они начинали войну. Так говорит Диодор, а также любой другой писатель о жизни латинов.

27. Спартиаты, потерпев поражение от мессенян, послали в Дельфы спросить бога по поводу войны. Им было сказано, что они должны взять командующим афинянина. (2) Лакедемоняне настолько были вдохновлены Тиртеем[36] к сражению, что накануне сражения написали на скиталах[37] свои имена и привязали к рукам, чтобы, случись им быть убитыми, их могли опознать родственники. Таким образом, они были готовы принять с радостью почетную смерть, если победа была за пределами их посягательств.

28. Терпандр[38], который играл на кифаре, был родом из Мефимны. А однажды, когда лакедемоняне были втянуты в гражданские войны, оракул им сообщил, что они найдут примирение, когда Терпандр будет петь им под кифару. И Терпандр, действительно, так пел, что примирил враждующих, как об этом пишет Диодор, и принес гармонию в их жизнь. Возвращенные к союзу, они, со слезами, обнялись друг с другом.