Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сударь, — ответил Шико, не показывая виду, что узнал Генриха. — Обращайтесь к зачинщику. Вот этот ворюга кричит, требуя, чтобы прохожие расписались в его книге, а когда они распишутся, он орет на них еще громче.
Внимание Ла Юрьера отвлекли новые желающие поставить свою подпись, толпа оттеснила Шико, короля и миньонов от заведения фанатичного лигиста, они забрались на какое-то крыльцо и, таким образом, заняли выгодную позицию.
— Какой пыл! — сказал Генрих. — Каким теплом согрета нынче наша религия на улицах моего доброго города!
— Да, государь, но зато еретикам слишком жарко, — заметил Шико, — а вашему величеству известно, что вас принимают за еретика. Взгляните-ка налево, кого вы там видите?
— О! Широкую рожу герцога Майенского и лисью мордочку кардинала.
— Тс-с!.. Играть наверняка, государь, можно только при условии, что ты знаешь, где твои враги, а твои враги не знают, где ты.
— Значит, по-твоему, я должен чего-то опасаться?
— Э, Боже милостивый! В такой толпе ни за что нельзя поручиться. У кого-нибудь в кармане завалялся раскрытый нож, и он вдруг сам собой втыкается в живот соседа. Сосед испускает проклятие, ну а затем ему не остается ничего другого, как отдать Богу душу. Пойдемте в другую сторону, государь.
— Меня узнали?
— Не думаю, но вас, несомненно, узнают, если вы здесь еще задержитесь.
— Да здравствует месса! Да здравствует месса! — с этими криками людская толпа, двигающаяся со стороны рынка, хлынула, словно прилив, в улицу Арбр-Сек.
— Да здравствует герцог де Гиз! Да здравствует кардинал! Да здравствует герцог де Гиз! Да здравствует кардинал! Да здравствует герцог Майенский! — отвечала ей толпа, теснившаяся у дверей Ла Юрьера, она, видимо, заметила лотарингских принцев.
— Что это за крики? — нахмурившись, спросил Генрих III.
— Эти крики доказывают, что каждый хорош на своем месте и там и должен оставаться: герцог де Гиз — на улицах, а вы — в Лувре. Идите в Лувр, государь, идите в Лувр.
— А ты пойдешь с нами?
— Я? Ну нет, сын мой, ты во мне не нуждаешься, с тобой твои обычные защитники. Вперед, Келюс! Вперед, Можирон! А я хочу посмотреть спектакль до конца. Мне он кажется любопытным, даже развлекательным.
— Куда ты пойдешь?
— Пойду расписываться в других списках. Я хочу, чтобы завтра тысяча моих автографов путешествовала по улицам Парижа. Ну вот мы и на набережной, спокойной ночи, сын мой, иди направо, а я поверну налево — каждому своя дорога. Я побегу в Сен-Мери послушать знаменитого проповедника.
— Ого! Что там еще за шум? — заволновался король. — И что это за толпа бежит сюда от Нового моста?
Шико поднялся на цыпочки, но не увидел ничего, кроме вопящего, толкающегося народа, который, по-видимому, с триумфом волочил не то человека, не то какой-то предмет.
Толпа достигла того места, где перед улицей Лавандьер набережная расширяется, и людские волны, распространившись направо и налево, расступились и вытолкнули к королю человека; он, очевидно, и был главным действующим лицом этой бурлескной сцены. Так некогда море вынесло чудовище к ногам Ипполита.
Виновник переполоха оказался монахом, сидевшим верхом на осле; монах ораторствовал и жестикулировал. Осел кричал.
— Черт побери! — воскликнул Шико, узнав и всадника и осла. — Я тебе говорил о знаменитом проповеднике, который выступает в Сен-Мери. Теперь нет надобности ходить так далеко, послушай-ка вот этого.
— Проповедник на осле? — усомнился Келюс.
— А почему нет, сын мой?
— Но ведь это Силен, — сказал Можирон.
— Который из двух проповедник? — спросил король. — Они оба кричат в один голос.
— Тот, что внизу, более громогласен, — сказал Шико, — но тот, что наверху, лучше изъясняется по-французски. Слушай, Генрих, слушай.
— Тише! — раздалось со всех сторон. — Тише!
— Тише! — рявкнул Шико, перекрыв своим голосом крики толпы.
Все замолчали. Народ окружил монаха и осла.
Монах приступил к проповеди.
— Братие, — сказал он. — Париж — превосходный город. Париж — гордость Французского королевства, а парижане — преумнейший народ. Недаром в песне говорится…
И монах затянул во все горло:
Парижанин, милый друг,Сколько знаешь ты наук!
Услышав эти слова или, скорее, мелодию, осел взялся аккомпанировать. Он кричал с таким усердием и на таких высоких нотах, что заглушил голос своего хозяина.
Толпа загоготала.
— Замолчи, Панург, сейчас же замолчи, — рассердился монах, — ты возьмешь слово, когда придет твоя очередь, а сейчас дай мне высказаться первому.
Осел замолчал.
— Братие! — продолжал проповедник. — Земля наша есть юдоль скорби, где человек большую часть своей жизни утоляет жажду одними слезами.
— Да он пьян, мертвецки пьян! — возмущенно воскликнул король.
— Пропади он пропадом! — поддакнул Шико.
— К вам я обращаюсь, — продолжал монах, — такой, каким вы меня видите, как еврей, я вернулся из изгнания, и уже неделю мы с Панургом живем только подаяниями и постом.
— А кто такой Панург? — спросил король.
— По всей видимости, настоятель его монастыря, — ответил Шико. — Но дай мне послушать, этот добряк меня трогает.
— И кто меня довел до этого, друзья мои? Ирод! Вы знаете, о каком Ироде я говорю.
— И ты знаешь, сын мой, — сказал Шико. — Я тебе объяснил анаграмму.
— Каналья!
— Кого ты имеешь в виду — меня, монаха или осла?
— Всех троих.
— Братие! — с новой силой возопил монах. — Вот мой осел, которого я люблю, как ягненка. Он вам расскажет, как мы три дня добирались сюда из Вильнев-ле-Руа, чтобы нынче вечером присутствовать на великом торжестве. И в каком виде мы добрались!
Кошелек опустел,Пересохла глотка.
Но мы с Панургом шли на все.
— Но кого, черт его побери, он зовет Панургом? — спросил Генрих, которого заинтересовало это пантагрюэлистическое имя.
— Мы пришли, — продолжал монах, — посмотреть, что здесь творится; и мы смотрим, но ничего не понимаем. Что тут творится, братие? Случаем, не свергают ли нынче Ирода? Не заточают ли нынче брата Генриха в монастырь?
— Ого! — сказал Келюс. — У меня руки чешутся продырявить эту пузатую бочку. А у тебя как, Можирон?
— Оставь, Келюс, — возразил Шико, — ты кипятишься из-за пустяков. Разве наш король сам не затворяется чуть ли не каждый день в монастыре? Поверь мне, Генрих, если тебе грозит только монастырь, то у тебя нет причин жаловаться, не правда ли, Панург?
- Графиня де Монсоро. Том 2 - Александр Дюма - Исторические приключения
- Графиня де Монсоро - Дюма Александр - Исторические приключения
- Графиня де Шарни. Том 1 - Александр Дюма - Исторические приключения
- Роман о Виолетте - Александр Дюма - Исторические приключения
- Две Дианы - Александр Дюма - Исторические приключения
- Асканио - Александр Дюма - Исторические приключения
- Графиня Козель - Юзеф Крашевский - Исторические приключения
- Цезарь - Александр Дюма - Исторические приключения
- Граф Монте-Кристо - Александр Дюма - Исторические приключения
- Блэк. Эрминия. Корсиканские братья - Александр Дюма - Исторические приключения