Остров. Проект «Робинзон» - Евгений Родионов

Пустом кабинете.

— Говорю же, шутники. — я прошёлся по кабинету. Стол с компьютером, стул, два шкафа, набитых старыми бумагами. На подоконнике стояла клетка с колесом для хомяка, скелет жителя клетки белел на дне. Взял со стола портрет строгой пожилой женщины очень учёного вида, смахнул с него пыль. Поставил на место, быстро проверил ящики стола — документы, письменные принадлежности, табельный «Макаров» без обоймы, дискеты с надписью «Отчёт за…». Даты были затёрты.

— Василий, объясни, пожалуйста, что тут происходит, мне тоже очень интересно. — девушка достала из шкафа папку с документами, просмотрела пяток листов. — Я, вроде как, инженер с высшим образованием, но это словно на марсианском написано.

— Все эти люди — Сахаров, Васильев, Круглов — персонажи СТАЛКЕРа, учёные с базы «Янтарь». Изучали загадки Чернобыльской Зоны Отчуждения. Интересно, что они ЗДЕСЬ исследовали. И это «да-да» — единственная реплика Сахарова на все попытки к нему обратиться. Внимание к деталям у местных поразительное. — я указал на портрет. — Даже супругу профессора нарисовали, хотя Эльза ни разу не канон, и вообще появляется в одной из модификаций. И клетку с беднягой хомяком не забыли.

— Смысл жизни хомяка, как у Иисуса, показать детям смерть. — хмыкнула Даша, постучав по столу дискетой. — однако, на других мелочах местные люто прокалываются.

— Ага, трёхдюймовые дискеты в советскую «Искру». — засмеялся я. — Не говоря уже о том, что в Союзе никто не использовал компьютеры для написания отчётов, это были именно ЭВМ — Электронная Вычислительная Машина, на них расчёты проводили. Не уверен, что там вообще был вменяемый текстовой редактор. И могли бы вместо хлипкого стула кресло какое поставить, профессор целый, всё-таки, не практикант какой… Да, и отсутствие в кабинете профессора сейфа для важных бумаг — тоже вопиющий промах. Пошли дальше?

Сейф нашёлся в кабинете академика, как и кресло — большое, кожаное, основательное. К сожалению, полностью испорченное временем и, судя по всему, крысами. Сам кабинет был заметно больше, мебель не такая простая, с претензией на стиль и старину. И вообще, было сразу видно, что здесь заседал Большой и Важный — два бездисковых телефона, компьютер посолиднее, настольная лампа насквозь антикварного вида, вычурный, бронзовый письменный прибор, приличная люстра, стаканы в серебряных подстаканниках. Кроме трёх шкафов для документов, имелся нормальный платяной — там до сих пор висели остатки верхней одежды, и явный бар, что совсем уже за гранью, учитывая здоровенный портрет Горбачёва на стене.

— О, а что у нас тут? — Даша заглянула в бар. — Ну, так не интересно, все бутылки открыты и всё высохло. А что в сейфе?

— Закрыто. — я подёргал ручку. — И кода у нас нет. Предлагаю потом подумать над этим вопросом, а то мы тут до Нового Года проваландаемся.

Остальные два кабинета являлись близкими копиями кабинета Сахарова и, на первый взгляд, ничем интересным порадовать не могли. В одном конце коридора нашлась раздевалка с парой десятков одинаковых шкафчиков, с другой — туалет с душевой, брат-близнец общажных. Оставался большой зал.

Вот здесь была настоящая лаборатория. Вдоль стен стояли стойки с каким-то электронным оборудованием, большей частью — абсолютно незнакомого вида. Я опознал, разве что, осциллографы. Лабораторные столы, микроскопы, какое-то химическое оборудование, целую стену занимали стойки, напоминавшие совсем старые ЭВМ, вон, и мониторы стоят. В центре зала возвышалась здоровое бочкообразное сооружение толстого стекла, наполненное мутной зелёной жижей, слегка светящейся. Штука явно была не предназначена для этого строения, пол в центре был разобран, как и потолок, и только так удалось впихнуть невпихуемое. Корпус был перекручен разнокалиберными трубами и кабелями, частью уходящими в пол, частью — тянущимися во все стороны помещения к другим агрегатам, не менее непонятным. Судя по сканеру, эта банка ощутимо фонила, и мы сочли за благо к ней близко не подходить.

Осторожно, стараясь ни на что не наступить — помещение было малость захламлено, и очень не хотелось вляпаться в какую-нибудь гадость, мы обошли зал. Как ни странно, здесь до сих пор присутствовало питание — ярко горели лампы (не все), гудели приборы, некоторые экраны даже выдавали какую-то информацию. Мы подошли к стойкам с ЭВМ. Я прочёл табличку, прикрученную к корпусу: «Эльбрус-2».

— Дебилы. — я провёл пальцем по табличке, убирая пыль. — Их что, в «Гугле» забанили?

— Что не так? — удивилась подруга. — «Эльбрус», это же старинный советский компьютер?

— Именно. Я когда срочную служил, на нашем объекте как раз мы и занимались демонтажем окончательно устаревшего «Эльбруса-2». Так вот, он занимал несколько сотен квадратных метров. И был, скажу я тебе, очень тяжёлым. Поэтому — фигня, неубедительно. Но табличку я утащу, раз уж её не унесли другие любители табличек. Вдруг получится с собой увезти. Так, а это что такое?

В углу, справа от ЭВМ, стоял небольшой стол. Помимо подноса с гранёными стаканами, на нём красовался натуральный самовар. Здоровый, такие раньше в заведениях общепита стояли, трактирах и прочих гостиницах, как их называли, «трёхвёдерные»? Не помню. Вот только табличка на нем явно выбивалась из общего ряда и гласила: «Спирт питьевой».

— Ахххха! — засмеялась Даша, подошла к самовару и открыла краник. Оттуда высыпалась тоненькая струйка вековой пыли. — Ну вот, всё выжрали, заразы!

— Судя по уровню «клюквы», тут легко можно встретить медведя в ушанке с балалайкой.

— Ага, который идёт топить ядерный реактор. — Даша кивнула на колбу. — Ураном. В вёдрах.

— Встретить на улице медведя с вёдрами, полными урана — это к обогащению. — с видом специалиста по народным приметам сообщил я. — А вообще, это уже перебор. Напрочь перебивает всю легенду.

— Да ладно тебе придираться. — подруга хлопнула меня по плечу. — Может, это местная шутка юмора. Есть же военно-морской юмор? А это научно-лабораторный!

Я пожал плечами. В конце концов, почему бы и нет? Учёные — народ специфический, и шутки у них соответствующие. Быстро проверив несколько крошечных кладовых, расположенных за ЭВМ, и не найдя ничего интересного — ЗИПы для техники, лабораторная посуда, бутыли с реактивами — мы покинули здание лаборатории. Даша сетовала, что понравившуюся ей настольную лампу из кабинета Осознанского тащить нет смысла, электричества у нас всё равно нет, на что я пожал плечами и предложил поискать дизель-генератор. Искомый генератор, как ни странно, нашёлся тут же, на плацу, но он был больше нашей лодки и весом, наверное, с тонну, поэтому нам не особо подходил.

Проходя мимо кучки трупов крыс, я решил их-таки сжечь, облил бензином и подпалил. В отличии от собак, от крыс пошёл вполне приличный запах жареного мяса, пусть и горелого. У Даши внезапно проснулся аппетит, и мы наскоро перекусили тушёнкой