Вопреки себе - Лилия Бернис

в глазах Гильдии имел замечательные перспективы. Ведь в процессе обращения дара их способности значительно усиливались, что позволяло противостоять довольно могучим чародеям.

Но отсев… и жестокость. Вадим невольно искоса посмотрел на спокойно ехавшего рядом Зиргрина, державшегося в седле с таким изяществом, что зависть пробирала. По словам тренировавших их теней, обучение архана было не просто жестче, оно было ужасающим. Если сравнивать, то это словно курсы самообороны и профессиональная дрессура спецназа… «Зверинец», из которого выпустился Зиргрин, был практически билетом в один конец. Там обучались так жестоко, что ученики теряли рассудок и превращались в кровожадных зверей, которых требовалось держать под жестким контролем заклинания полного подчинения. Именно для этого существовала подчиняющая формация, рунические татуировки которой так интересовали группу Лиса на Земле. Теперь Вадим понимал, почему архан не горел желанием объяснять значение татуировок. На его месте мало кто вообще захотел бы об этом говорить.

Но контролировать королевскую тень допускалось только королям и прямым их потомкам. Собственно, оттуда и происходило название королевских теней. Это были тени представителей королевской крови, выполнявшие всю черную работу. Давать такое оружие посторонним ни один правитель в здравом рассудке не станет, иначе переворот будет неизбежен. Вот и получалось, что подходящих учеников было довольно много, а возможных мест для них — единицы. Гильдия оказывалась перед вынужденным выбором. Так как они не могли позволить этим ученикам с полностью расшатанной психикой и элитарными навыками оказаться на свободе без контролирующего заклинания, их приходилось стравливать между собой, сокращая количество и тем самым получая самого лучшего претендента на роль королевской тени.

Когда Вадим осознал, через какой ад прошел парень, которого он ранее считал своим другом и боевым товарищем, то полностью поменял свое к нему отношение. Зиргрин не просто выдержал адские тренировки, смог единственный выжить из множества претендентов, пережил больше десятка лет жизни худшей, чем рабство. Он смог сохранить свой рассудок во всем этом! Не без довольно жутких странностей, конечно, но теперь, по крайней мере, становилось понятно, откуда именно эти его странности проистекали.

Архан же не обращал внимания на косые взгляды своих спутников. Он аккуратно придерживал Митю, размышляя о дальнейших своих действиях, пока в поле зрения не появилась стена «клетки». Чем ближе они подъезжали, тем больше она казалась, пока не превратилась просто в исполинское сооружение, давящее на сознание прибывшей группы. Это место казалось воплощением отчаяния. Кто бы ни оказался по ту сторону стены, вернуться обратно ему будет очень непросто.

Зиргрин взглянул на полупрозрачный барьер, накрывавший стены теперь не только сверху, но и по всему периметру. Последнее нововведение Гильдии после случившегося здесь сражения с силами Иллит. Вероятно, это изменение было далеко не единственным.

— Я вернулся, Сузара. И нам с тобой нужно серьезно поговорить.

Внутри «клетки», в помещении для обращения дара находилась огромная сфера, наполненная серебристым бесформенным туманом. Однако после прозвучавших слов Зиргрина, которые услышал только он сам и существо, к которому он обращался, бесформенный туман внутри сферы резко уплотнился, приобретая форму изящной птицы, очень похожей на сильдов. Через мгновение птица снова превратилась в туман. Однако этот туман больше не клубился, хаотично перемещаясь внутри сферы. Он замер в ожидании.

* * *

Тем временем, в столице Керма возле аккуратного дома торговца посудой стоял Лон. Он стоял, скрываясь в тенях от взглядов прохожих и охранников дома, не решаясь зайти внутрь. Из-за сомнений и внутренней борьбы выражение лица Лона менялось так часто, что он натянул на себя маску, хоть никто его здесь и не видел. Лон боялся, он нервничал, испытывал вину и желание все исправить. Даже у обычных теней некоторые эмоции со временем, по мере новых и новых убийств, сглаживаются и уходят на задний план. Однако это не касалось Анжелы. Лон любил ее с первого дня, любил так сильно, что пошел на предательство. Он отрекся от Гильдии и даже уничтожил свою руку со статусной меткой. Много лет назад безрукий Лон ворвался в дом родителей Анжелы и предложил ей сбежать вместе с ним, так как отец девушки тогда собирался отдать дочь за своего делового партнера. Анжела согласилась. Она сбежала с покалеченным парнем в неизвестность. Вначале им было очень тяжело. Чтобы прокормиться, влюбленные зарабатывали на балаганах. Анжела танцевала и пела, а однорукий Лон показывал фокусы с кинжалами. Со временем им удалось найти компанию таких же, как они сами, бродяг. Постепенно сформировалась цирковая труппа. У них не было дома, они все время находились в пути, но Анжела никогда, ни разу не упрекнула своего возлюбленного за то, что вынуждена вести такую жизнь. До того самого момента, пока не родился Теор, а Лон с отчаянием понял, что статусное заклинание Гильдии, много лет не подававшее никаких признаков своего существования, активировалось. Он должен был через несколько лет отвезти сына в «клетку». И на этом моменте их простая, но счастливая жизнь завершилась. Точку поставил уход Анжелы от него, когда она поняла, что никак не может изменить судьбу своего ребенка.

У Анжелы была младшая сестра в столице. Много лет назад ей пришлось заменить сбежавшую Анжелу и выйти замуж за друга отца вместо нее. Прошли годы, женщина родила двоих детей и полностью смирилась со своей жизнью. Однако, когда беглая сестренка появилась однажды на пороге в слезах и попросила ее приютить… Анжеле припомнили тогда все, что было, и чего даже не было. Вместо радостного приема женщина столкнулась с холодным безразличием. Ей разрешили остаться… в качестве прислуги.

В данный момент женщина стирала хозяйское белье на заднем дворе, а недалеко от нее, в тенях стоял Лон, наблюдая за своей женой, но не решаясь подойти. Однако у него было не так много времени, так что нужно было или начать действовать, или просто уйти. Но Лон просто не мог уйти, когда столько сделал ради ее возвращения.

Приняв решение, бывший циркач покинул свое укрытие и молниеносно оказался перед чаном, в котором Анжела стирала белье. Он молча опустился на колени и низко поклонился, так и замерев в этом положении.

Конечно же, супруга узнала его. Пусть у него теперь было две руки, но фигура оставалась прежней. Ей ли не знать каждую деталь его тела?

— Зачем вернулся? — безразлично проговорила она, вернувшись к стирке после того, как осмотрела черный силуэт в капюшоне и маске. Это был… настоящий Лон. Не циркач, не любящий муж и отец. Убийца. Почему же она не видела всего этого раньше?

— Прости, — раздался тихий искаженный маской голос. — Прости меня.

— Что даст