Лесной бродяга - Габриэль Ферри

— Окутывающий горы туман не рассеивается даже и в ясный день! Ты это знаешь не хуже меня, — заметил Кровавая Рука своему сыну, — и пусть меня черти возьмут, если мы через час увидим отсюда хоть на йоту больше, чем теперь! А так как краснокожие псы непременно требуют скальпов, то…

— Старик, — прервал его с угрозой метис, — не забывай, что в моих жилах течет индейская кровь… не то я сумею тебе напомнить об этом!

— Не кипятись! — резко отозвался отец, нимало не смущаясь тоном своего достойного отпрыска, тоном, к которому он давно привык. — Я только хотел сказать, раз индейцам непременно нужны скальпы охотников, то мы должны найти другое, более удобное место, чтобы доставить их им!

Разговор происходил на английском — родном языке Кровавой Руки, уроженца Иллинойса, откуда он бежал, спасаясь от правосудия за убийство. Ни индейцы, ни Бараха ни слова не поняли из этого разговора.

— Я найду другое, подходящее место, — сказал Эль-Метисо. — Только не спускай глаз с этого негодяя! — добавил он, указывая кивком головы на мексиканца.

Затем он стал подыматься на естественный свод, образовавшийся над водопадом.

Когда он удалился, американец, опустив Барахе на плечо свою тяжелую, точно железную, руку, обратился к нему на испанском языке.

— Сын индейской волчицы пошел отыскивать и, вероятно, сумеет найти место более удобное, чтобы добыть обещанное тобой золото! Мы же пока разведем костер на этой возвышенности, чтобы пламя его, прорвав завесу тумана, указало тем трем лисицам, которых мы хотим выкурить, что, кроме того отряда, который обступил их со стороны долины, есть и здесь еще другой наблюдательный пост! — И, не теряя из вида мексиканца, которому он не доверял, бандит отошел на минуту, чтобы приказать развести огонь у водопада.

Таковы были причины медлительности нападающих, которой удивлялись трое охотников, безмолвно затаившихся на вершине пирамиды.

— Эх, — проговорил наконец испанец, прерывая молчание, — право, лучше бы попробовать скрыться подобру-поздорову, или, по крайней мере, хоть пустить пару пуль в этих краснокожих чертей, что притаились там, за трупом коня: все-таки они бы выяснили свое положение. Смотрите, — прибавил он, — эти мерзавцы, как видно, не стараются даже скрывать от нас своего присутствия! Видите — этот огонь там, наверху?

Фабиан и канадец взглянули туда, куда указывал Хосе. Действительно, наверху, над водопадом, светился сквозь туман бледный огонек костра.

— Ну да, впрочем, этих взгромоздившихся на гору сеньоров, — продолжал Хосе, — нечего опасаться: ни стрелы, ни пули их никогда не пробьют нашего шерстяного щита. Но вот эти, — добавил испанец, переводя свой взгляд с гребня скал на долину, — упорные мерзавцы: смотрите, как они понемногу приближаются сюда!

И он указал дулом винтовки на остов коня, теперь уже впереди которого виднелись на земле свернувшиеся в клубок, неподвижные, как два идола, черные фигуры индейцев.

— Вот бы приятно пустить в них по кусочку свинца! Слушай, Розбуа…

Бывший карабинер не докончил своих слов: умоляющий взгляд его старого товарища заставил смолкнуть на его устах уже готовый сорваться упрек.

— Ну, будь по-вашему, — продолжал неугомонный охотник. — Так я хоть отведу душу в дружеском разговоре с краснокожими хитрецами!

И Хосе, приняв миролюбивый тон, крикнул громогласно:

— Глаз белого воина не желал бы видеть здесь ничего, кроме конской туши, а он видит целых три: значит, две лишние!

Эти слова произвели на апачей впечатление внезапно пущенной в них стрелы: оба разом вскочили на ноги и в один голос издали пронзительный вой, после чего стремительно ринулись к подножию холма и скрылись за грядой скал.

— Как черт от ладана! — засмеялся бывший микелет, и в голосе его слышалось столько же презрения, сколько и неприязни, граничащей с ненавистью.

— А ведь ты умно поступил, Хосе, — проговорил Красный Карабин, в котором при виде его исконных врагов снова закипела кровь, а приближение момента, когда придется перейти от слов к действиям, возвращала ему прежнее мужество.

— Виват! — воскликнул Хосе. — Я снова узнаю моего отважного друга! — И он с горячим чувством протянул одну руку канадцу, другую — Фабиану. — Друзья, — продолжал он с воодушевлением, — нет у нас ни трубы, ни рога, но бросим врагам, как бывало, наш смелый вызов, как это подобает трем бесстрашным воинам перед лицом краснокожих псов. Следуйте нашему примеру, дон Фабиан: вы ведь уж приняли боевое крещение и теперь такой же воин, как и мы!

И вот трое друзей, стоя на вершине пирамиды и держась за руки, в свою очередь, издали звук, очень похожий на дикий и грозный воинственный клич индейцев, тот страшный, потрясающий звук, не то рычание, не то крик, который не уступал по своей силе и дикой гармонии грозному, воинственному кличу прирожденных сынов пустыни.

С вершины водопада и с гребня скал, возвышающихся над Золотой долиной, отозвались таким же грозным звуком апачи, а протяжное эхо долины повторило его.

Розоватое сияние, окрасившее восточный край горизонта, предвещало близость рассвета.

XX. КРОВАВАЯ РУКА И ЭЛЬ-МЕТИСО

Трое осажденных, не теряя драгоценного времени, спешили окончить последние приготовления к бою, ибо мысль о сдаче была теперь ими решительно отброшена.

На ружейные полки засыпали свежего пороха, пороховые рожки и скудные съестные припасы положили под защиту развешанных сарапе, все остальное попрятали за камни. Розбуа и Фабиан разместились за каменными плитами, а Хосе занял позицию позади одной из пихт.

— Или победить, или умереть! — заявил Хосе. — Ты, Розбуа, знаешь не хуже меня, что с такими разбойниками несравненно опаснее вести переговоры о сдаче, чем вступать в бой! Вот одна беда, что у нас почти нет съестных припасов, а мне, признаюсь, всегда казалось тяжеленько сражаться целый день и к вечеру не иметь даже чем перекусить, хотя бы самую малость! Впрочем, на службе у Его Величества я хорошо обучился голодать, да и после того, как тебе известно, прилежно продолжаю обучаться этому искусству в пустыне. Вы тоже, — обратился Хосе к канадцу, — привыкли. Вот разве что дон Фабиан… Ну, да и он привыкнет! — весело заключил бравый охотник.

И между нашими друзьями вновь воцарилось молчание, и каждый из них обдумывал положение врагов, соображая, сколько их и кто они.

Между тем метис обнаружил гряду скал, поросшую кустарником и расположенную немного ниже вершины пирамиды, и перед самым рассветом занял эту позицию, к немалой досаде Барахи, пытавшегося уберечь от чужих взоров золотую россыпь.

Растерянный и опечаленный искатель приключений поспешил прежде всего незаметно бросить тревожный взгляд вниз. Каково же было его удивление, когда он увидел, что чья-то заботливая рука прикрыла густым покровом трав и тростников притягательный блеск драгоценного металла.