Отец мой шахтер (сборник) - Валерий Залотуха

Постелив коврик на мокрую от росы траву, Коля истово молился, во весь голос выпевая и растягивая непонятные, чудные слова:

– Бисми л-лахи р-рахмани р-рахим Ап-Хасиду лилахи рабби-и-алямина р-рахмани, р-рахими малики йауми д-дини.

То ли было так тихо, то ли Коля совершал намаз громче обычного, но его слышала в то утро вся Аржановка, вся от края до края. И, вернувшись ко вчерашним своим размышлениям, аржановские задавали себе вопрос: «Чего он просит у своего Аллаха – войны с братом или мира?» И, подумав, отвечали себе: «Войны, ясное дело – войны».

Но прошел день, и еще день, и еще полдня, но никакой войны не случалось, тихо было в доме Ивановых. Правда, тетка Соня не оставляла сыновей наедине ни на минуту и заговаривала то с одним, то с другим на разные темы, чтобы они не молчали подолгу и не задумывались, истории разные смешные рассказывала и песни жизнерадостные запевала, предлагая поддержать. Братья не поддерживали, но и не искали повода, чтобы снова драться. Коля по-прежнему работал и молился, ничего в нем не переменилось, а вот Федька изменился и, как говорится, в лучшую сторону. Днем он спать перестал и матери по хозяйству помогал охотно, даже за водой с коромыслом сходил, а раньше отказывался, считая это не мужским делом. Не пил.

Однако тетку Соню эти перемены не радовали, а наоборот – пугали.

Но ничего страшного не случалось. Более того, братья даже обменялись парой фраз про какую-то доску в сарае. Да и идея Колиной рыбалки Федьке принадлежала.

– Ты б сходил, Колян, рыбки половил, ты до армии мастак был ее ловить, – так он сказал вдруг Коле.

И Коля согласился с радостью, тем более давно собирался это сделать, да все времени не было. Тетке Соне и это не понравилось, ей казалось, что Федька задумал хитрость какую-то, она ворчала и говорила, что три года назад костью рыбной подавилась и теперь видеть не может эту рыбу. А может, она знала, с кем Коля на речке встретится? Может, и Федька это даже знал, хотя какая ему разница? А вот Коля не знал, не знал точно и удивился, почти испугался, когда увидел на речке Верку. Точнее, испугался он выстрела, вздрогнул от неожиданности, а тут как раз Верка появилась, и это совпало…

Был вечер, тихо, если не считать журчания воды у берега. Стоя в воде по пояс, Коля подводил под прибрежный куст натянутую на окружность проволоки сетку, и в этот момент громыхнул где-то недалеко выстрел – ба-бах! Коля вздрогнул от неожиданности и тут же услышал Веркин голос, веселый, насмешливый:

– Испугался, раб божий? Не бойся, это дачники ворон пугают.

Она выглядывала, улыбаясь, из‑за густой листвы на другом берегу. Одета Верка была в телогрейку, брезентовые брюки и резиновые сапоги.

– Ну что, много наловил? – поинтересовалась она.

Коля заглянул в мокрую холщовую сумку на груди и смущенно признался:

– Мало…

– Да ее тут всю потравили! Иди, отдохнем!

И пока Коля шел через быструю воду к ней, она рассказывала, смеясь:

– Тут три года назад, без тебя, зимой, такое было! Там какой-то завод заразу в воду выпустил, и рыба вся сюда, в нашу речку как поперла! Сплошняком шла! Мешками тащили! Рыбнадзор понаехал, милиция! Мы ее в снег прятать! Всю зиму потом рыбу лопали, до тошноты…

Верка поставила корзину с крапивой и брошенным сверху серпом и уселась под дерево. Рядом сел Коля.

– Фу, запарилась! – поделилась Верка и расстегнула телогрейку, под которой прилипла к телу белая футболка. Сквозь нее просвечивали маленькие налитые груди и темнели соски.

Верка протянула сигареты, но Коля помотал головой и отвернулся. Верка закурила, выпустила дым и прокомментировала ситуацию:

– Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, так, да?

Она засмеялась. Коля смотрел все куда-то в сторону.

– Эй, раб божий! – окликнула его Верка. – Ты чего?

– Соловьев теперь тоже нет? – спросил Коля.

Верка засмеялась:

– Они ж весной. Забыл? Весной полно. А знаешь, как твой крестный говорит, когда поют они? «Пули льют». Ха-ха! Слушай, а как будет по-афгански «соловей»?

– Такого нет языка, афганского, – ответил Коля, улыбаясь.

– Ну, ты там на каком калякал?

– На фарси.

– На фарси, на марси, вот я и спрашиваю? Как «соловей»?

– Буль-буль.

– Как-как?

– Буль-буль.

– Буль-буль! – повторила Верка и залилась смехом, даже на спину упала. – Буль-буль! А как будет – «сигарета»?

Коля вздохнул и нахмурился. Он не хотел это переводить. Верка забеспокоилась:

– Чего, дыма не переносишь? Так бы сразу и сказал.

Ловким щелчком она отправила окурок в речку, и он поплыл в быстрой воде.

– Слушай, а как будет «вода»?

– Об.

– А… земля?

– Замин.

– А… глаза?

– Чашм.

– А руки?

– Даст.

– А губы?

– Лаб.

Верка лукаво улыбнулась:

– А как сказать: «Я тебя люблю»?

Коля покраснел и опустил глаза.

Верка засмеялась:

– Коль, ну ты красная девица, в натуре! Я просто коллекционирую. Гляди, я по-английски знаю: «Ай лав ю», да? По-французски: «Же ву зем», по-немецки: «Их либе дих»… И по-татарски, у меня подружка татарка: «Мин су яратам». Коль, Коль, а по-китайски знаешь как? Не знаешь? «Сунь и вынь»… – Верка захихикала.

– Колька! – донесся с высокого берега зычный голос тетки Сони. – Есть иди! Ну ее, эту рыбу, на хер!

Коля поднялся.

– Слышь, – заговорила Верка, пряча глаза и заволновавшись. – Слышь, Коль… Абдалла… Поехали завтра в кино?

Коля пожал плечами. Но Верка не обиделась, потому что видела, что Коля хочет поехать с ней в кино.

И они поехали на следующий день в кино.

Всю дорогу до города Верка не закрывала рта: и когда они добирались пешком до соседней деревни, где была конечная остановка автобуса, и в автобусе; и в городе, пока шли в кинотеатр, и в кинотеатре… Сеанс еще не начался. Зал был холодным, грязным и почти пустым. Входившие в зал подростки с интересом поглядывали на Верку, единственную здесь даму.

В последнем ряду у прохода сидел тот странный гостиничный постоялец. Хотя в зале было сумрачно, он оставался в темных очках.

Верка грызла семечки, сплевывала шелуху на пол и продолжала говорить:

– Я б никогда не подумала, что ты можешь Федьку отмудохать. Никогда! А с чего вы завелись-то? А то в деревне разное говорят.

Коля нахмурился.

– Пожалел братца… – поняла Верка и засмеялась. – Пожалел, да? Он меня тут не жалел. Он меня знаешь как доставал? Один раз встретил около клуба ночью… «Верка, дай!» А я говорю: «С какой стати? С какой стати я тебе давать должна?» – «А ты с моим братом Коляном ходила?» Я говорю: «Ну, ходила…» – «Он в Афгане без вести пропал, значит, ты теперь моя по закону». А я говорю: «Я такого закона не знаю!» Он говорит: «Все равно дашь, куда ты денешься». А я говорю: «Ты! Я скорее пьяному скотнику у себя на ферме дам, чем тебе!»

Свет погас, пошли титры фильма.

– Девушка, можно потише, – предельно вежливым тоном попросил сзади мелкий мятый мужичонка.

Верка резко обернулась и деланым, противным голосом ответила:

– Сам заткнись, понял?

И, повернувшись к Коле, продолжила свое повествование:

– А он говорит: «Что?!» А я говорю: «Что слышал! Таких, как ты, от Москвы до Ленинграда раком не переставить!» Ну, в общем, еле вырвалась… Ладно, давай кино смотреть! – Она повернулась к экрану.

Картина была не наша. Что-то из старинной французской жизни.

Коля не смотрел на экран, а косился на Верку. Когда молчала, она была так хороша. Ее ладонь лежала на подлокотнике, светясь в темноте и маня. Коле очень хотелось взять ее ладонь в свою, но он не решался.

– Гля-гля, щас трахаться будут! – прошептала Верка и сама сжала Колину ладонь.

Она оказалась права. Старинные наряды были сброшены, и смачные звуки любви загуляли по гулкому пыльному залу.

– Круто, да? Я уже третий раз смотрю! – поделилась Верка.

Коля опустил голову, на лбу его выступил пот.

– Вер, пойдем отсюда, – попросил он, не поднимая глаз.

– Да ты чего? – удивилась Верка.

– Если хочешь, смотри, я тебя на улице подожду, – предложил Коля и пошел, пригибаясь, к выходу.

– Ну, дела, – удивленно проговорила Верка, засмеялась и заторопилась за ним.

Неизвестный в черных очках увлекся фильмом и не заметил того момента, когда Коля исчез из поля зрения. Он выскочил из кинотеатра, выбежал на тротуар и, сняв очки, вертел головой, вытягивал шею, щурил, вглядываясь вдаль, глаза, искал – и не находил.

А Коля и Верка были далеко, на набережной, где прогуливалось много нарядного по случаю выходного дня люда. Верка не обиделась на Колю за то, что не дал досмотреть кино, а только незло посмеялась над ним и теперь задавала вопросы:

– И ты там ни разу в кино не ходил?

– Я же говорю, там нет кино. И электричества нет. Это горный кишлак, маленький, – терпеливо отвечал Коля.