Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий - Урсула Ле Гуин

Она вздрогнула, закрыла дверь, чтобы не слышать голосов нерожденных детей, и вернулась в комнату, где лежал спящий. Она взяла с полки книгу о домашних плотничьих работах — должно быть, он купил ее, чтобы чем-то заниматься на даче, — но от этой книги ей сразу захотелось спать. Почему бы и нет? Зачем ей бодрствовать? Но где же она будет спать?

Следовало оставить Джорджа на полу, он и не заметил бы этого. А так получилось нечестно: у него и диван, и спальный мешок.

Она сняла с Орра спальный мешок, заменив его плащом. Он даже не пошевельнулся. Она поглядела на Орра, потом забралась в спальный мешок и легла прямо на полу. Боже, как холодно и жестко! Она не погасила света. Обязательно нужно гасить свет, это она помнит со времен коммуны. Какой именно? Ох, как холодно!

Холодно. Жестко. Ярко. Слишком ярко.

Солнце светит в окно. Пол дрожит. Над холмами воют далекие сирены.

Она села. Вой продолжался.

Солнечные лучи лились в единственное окно, заливая все своим ослепительным светом. Пошарив вокруг, она наткнулась на спящего.

— Джордж! Вставай! О, Джордж, вставайте! Что-то случилось!

Он кротко улыбнулся ей спросонок.

— Что-то случилось. Сирены… Что это?

Все еще во сне, он без всякого выражения ответил:

— Они приземлились.

Он сделал то, что она ему велела. Она велела ему увидеть во сне, что чужаков больше нет на Луне.

8

Небо и земля не человеческие.

Лао Цзе. V.

Во второй мировой войне единственной частью Американского континента, испытавшей прямое нападение, был штат Орегон. Тогда японские воздушные шары подожгли лес на берегу. В первой межзвездной войне единственной частью Американского континента, подвергшегося вторжению, был штат Орегон.

И можно винить политиков штата: единственной функцией сенатора от Орегона было выводить из себя других сенаторов, и никогда на государственный хлеб не намазывать военное масло. В Орегоне были лишь груды сена и не было ни пусковых площадок ракет, ни баз НАСА. Штат оказался совершенно беззащитным. Баллистические снаряды, которые должны были защитить его, поднялись с огромных подземных установок в Уолли-Уолла, Вашингтоне, Круглой долине и Калифорнии. Из Айдахо, большая часть которого принадлежала военно-воздушным базам США, с воем понеслись на запад огромные сверхзвуковые XXТТ, оглушая всех от Войза до Сан-Валли. Эти самолеты должны были встретить корабли чужаков, если тем удастся пробиться сквозь непробиваемую сеть защиты.

Отброшенные кораблями чужаков, на которых имелись автоматические противоракетные устройства, снаряды защиты повернули назад еще в атмосфере, падая и взрываясь тут и там по всему Орегону.

Страшный пожар вспыхнул на сухих восточных склонах Каскадов. Золотой Берег и Дэлл были снесены огненным вихрем. Портленд не испытал прямых ударов, но заряд с ядерной боеголовкой взорвался на горе Маунт-Худ, вблизи старого кратера, отчего проснулся спящий вулкан. Задрожала земля, из ее недр вырвались струи пара, и к полудню первого дня вторжения, первого апреля, на северо-западной стороне горы открылось жерло, из которого началось яростное извержение.

Лава лилась по белоснежным безлесым склонам, угрожая общинам Зигзаг и Рододендрон. Начал образовываться конус из шлака, и воздух в Портленде на сорок миль заполнился пеплом. К вечеру, с изменением направления ветра, нижние слои атмосферы слегка расчистились и на восточном горизонте стало видно багровое пламя извержения. Небо, закрытое дождем и пеплом, гремело от полета XXТТ, которые тщетно искали корабли чужаков. С восточного берега и из других держав, участниц договора, продолжали прибывать новые эскадрильи, которые сбивали друг друга. Земля дрожала от подземных толчков, от взрывов бомб и падающих самолетов. Один из кораблей чужаков приземлился всего в восьми милях от черты города, и юго-западные пригороды тут же исчезли: бомбардировщики обрушили свой страшный груз туда, где должен был находиться корабль. Потом выяснилось, что корабля там уже не было. Но что-то ведь нужно было делать!

По ошибке бомбардировке подвергся сам город. В Нижнем городе не уцелело ни одного стекла. Его улицы на дюйм-два покрылись мелкими осколками. Беженцам из юго-западной части Портленда приходилось идти по стеклу. Женщины несли детей и плакали от боли: их обувь была изрезана стеклом.

Через большое окно своего кабинета в Орегонском онейрологическом институте Вильям Хабер видел, как поднимается и опускается пламя в районе доков, видел кровавый отблеск извержения. В его окне стекла еще были целы — близ парка Вашингтона еще не было разрывов, и землетрясение, которое ниже по реке раскалывало целые дома, здесь лишь заставляло дрожать оконные рамы. Слышались отдаленные крики словно в зоопарке. Изредка на севере, там, где Вильяметт впадает в Колумбию, виднелись полосы необычного пурпурного цвета, но что это за полосы, трудно было разглядеть в пепельных туманных сумерках.

Центральные районы города были погружены во мрак из-за неполадок в энергоснабжении, в других районах кое-где горели огни. В здании института больше никого не было. Целый день Хабер пытался отыскать Джорджа Орра. Когда это не удалось и дальнейшие поиски стали невозможны из-за паники и увеличивающихся разрушений, он пришел в институт. Идти пришлось пешком, и Хабер нервничал. Человек с его положением, чье время так дорого, не ходит пешком. Но батареи его машины сели, и он не мог ничего сделать. Толпы беженцев заполнили улицы. Хаберу пришлось идти против течения, глядя в их лица. Это действовало на него угнетающе. Он не любил толпу.

Но когда толпа рассеялась и он пошел один по обширным лужайкам и рощам парка, это оказалось куда хуже.

Хабер считал себя одиноким волком. Он никогда не хотел ни брака, ни близкой дружбы. Ему приходилось напряженно работать, когда другие спали, и он избегал затруднительных положений. Секс в его жизни сводился к знакомству на одну ночь с полупроститутками, иногда женщинами, иногда молодыми мужчинами. Он знал, в какие бары, кино или клубы можно зайти, чтобы найти желаемое. Он получал, что хотел, и тут же освобождался, прежде чем он или его партнер мог почувствовать потребность в новой встрече. Он ценил свою независимость, свою свободу.

Сейчас он впервые понял, как ужасно быть одному в равнодушном огромном парке.

Он торопился, почти бежал к институту, потому что ничего больше ему не оставалось. Он пришел туда, а там было пусто и тихо.

Мисс Кроч держала у себя в столе транзистор. Хабер достал его и включил, чтобы услышать последние новости, чтобы слышать человеческий голос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});