Пульс абсолюта. Начало начал - Бхагван Шри Раджниш

вы должны ехать либо по левой стороне, либо по правой, иначе на дороге будет хаос. И придерживаясь левой стороны, мы постепенно начинаем думать, что в этом есть некий абсолютный — некий фундаментальный принцип. Ничего подобного. Это просто установленный человеком порядок. Все наши логические правила являются приемами, необходимыми для регулирования наших жизней. Но мало-помалу мы становимся настолько захваченными ими, что пытаемся применить ко всем тайнам жизни. Мы пытаемся заставить нашу жизнь следовать им. Человек становится безумным, когда он заставляет свою жизнь следовать его собственным правилам. Это единственная храктеристика безумца. Я называю человека здравым, когда он ведет себя соответственно с тайной жизни, и я называю человека безумным, когда он пытается навязать своей жизни свои собственные правила. Вот когда в его жизнь входят трудности. А мы нагромоздили правила вокруг наших жизней.

Понять эту сутру будет легко, если мы поймем одно или два логических правила. Одно из основных правил логики состоит в том, что А есть А и не может быть Б. Все о, кей — абсолютно правильно — но в жизни нет ничего, что не превращается в нечто иное. В жизни нет ничего, что не превращается в свою противоположность. В жизни все текуче, все вещи превращаются. Ночь превращается в день, а день — в ночь. Детство превращается в юность, а юность превращается в старость. Жизнь превращается в смерть. Иногда яд превращается в нектар. Все лекарства — яды, но они являются нектаром для больных. В жизни есть текучесть, а в правилах есть жесткость, ибо они не живы. В этом зале находится столько много людей. Предположим, я выхожу, возвращаюсь через час и ожидаю, что вы будете сидеть на тех же местах и в тех же позах, в которых я оставил вас. Тогда либо я спятил, либо вы: если я нахожу вас в том же положении, в каком вы были, когда я ушел, тогда спятили вы. Непременно произошли бы какие-то перемены, в противном случае здесь должны были бы сидеть мертвые тела. Живые люди непременно изменяли бы свои положения.

Дилемма, весьма напоминающая эту ситуацию, возникла однажды в некоем городе. Один логик — а вести подсчет дилеммы логикам очень трудно — пришел ранним утром к цирюльнику, чтобы подстричься. Его подстригли. Плата была девять пайсов, а логик дал цирюльнику рупию. Не имея сдачи, цирюльник попросил его прийти за сдачей на следующий день. «А какое у меня доказательство тому, что этот человек не переменит к завтрашнему дню своей ремесло?» — подумал логик. Обычно логики требуют доказательств. Он рассуждал про себя: «Предположим, этот человек завтра переменит свое ремесло. Предположим, он закроет свою цирюльню и откроет вместо нее мясную лавку. Люди будут смеяться надо мной, если я скажу, что этот человек подстригал мне волосы. Они скажут: «Ведь он же торгует мясом. Поэтому я должен что-то придумать, чтобы он не смог одурачить меня». Он долго думал, а затем он увидел буйвола, лежащего напротив цирюльни. Он подумал: «Превосходно. Буйвола очень трудно сдвинуть с места. Это невозмутимое и непоколебимое животное — совсем, как правила логики. Буйвол непоколебимо лежит на дороге, игнорируя все правила уличного движения. Цирюльник никогда не сможет убедить его сдвинуться с места. Как может убедить его цирюльник, если этого не может сделать даже логика?»

Определенно установив, что буйвол лежит напротив цирюльни, он ушел. На следующий день он вернулся и нашел лежащего буйвола. Посмотрев напротив, он увидел, что беда, о которой он подозревал, уже случилась. Напротив буйвола была мясная лавка. Он вбежал в нее, схватил мясника за горло и сказал: «Я это еще вчера подозревал, поэтому я придумал план для разоблачения твоего мошенничества. Это уже слишком. Ты сменил свое ремесло, чтобы выгадать несколько пайсов». Бедняга логик не знал, что буйволы не следуют правилам логики. Это не неподвижное, стационарное животное. Ночью буйвол перешел на другое место и улегся напротив мясной лавки.

Правила логики безжизненны. Жизнь — это живой поток, течение. Те, кто высоко ценят правила логики и пытаются жить в соответствии с ними, кончают, держа в руках мертвые вещи, кто вырываются из сети логики и прыгают в жизнь, способны понять тайну жизни. Вот почему сутра говорит нам порвать все сети логики. Я имею в виду намек, указание внутри сутры — а не ее фактические слова. Я объяснил вам ее смысл в первый день. А вот ее внутренний смысл: разрушьте все правила логики, ибо, если вы будете следовать им, вам будет трудно войти в жизнь.

Платон был великим логиком, жившим в Греции две с половиной тысячи лет назад. Его следовало бы назвать отцом логики. У него была знаменитая академия, где он обучал логике своих учеников. Однажды в эту академию пришел странствующий мистик по имени Диоген. Он был своенравным и веселым мистиком, в мире было очень мало людей, подобных ему. Как и Махавира, он отказался даже от одежды. В нашей стране Платон известен под именем Афалатун. Поэтому, если кто-то имеет привычку бомбардировать людей аргументами и правилами логики, ему дают прозвище Афалатун. Платон был таким прославленным логиком, что если даже в маленькой деревне кто-то начинал рассуждать логически, люди говорили: «Он — большой Афалатун», — хотя они не знали, кто такой Афалатун. Итак, Диоген пришел в академию, где Платон обучал своих учеников. Как раз в то время встал один ученик и попросил Платона дать определение человека. Платон сказал: «Человек — это двуногое животное без перьев». Диоген слушал, стоя позади учителя, и он громко рассмеялся, услышав это определение. Платон обернулся и спросил его: «Почему ты смеешься?»

Тот ответил: «Я сейчас найду ответ на это определение». Он вышел, поймал петуха и общипал все его перья. Он принес петуха в класс и сказал: «Вот твое определение человека. У него нет перьев и есть две ноги». Затем он попросил Платона найти другое определение. «И когда найдешь, пожалуйста, сообщи мне, и я принесу тебе другой ответ». Говорят, Платон так и не предложил другого определения. Он знал, что от Диогена можно ждать беды. Платон сам видел, как тот ощипал петуха и принес ему, и он думал: «Кто знает, что он сделает в следующий раз» Диоген много раз приходил в академию, чтобы узнать, не нашел ли Платон другого определения.

Наконец, Платон не выдержал и сказал: «Друг, прости меня. Я совершил ошибку, определяя человека таким образом. Как долго ты будешь преследовать меня?» Диоген ответил: «Я хотел услышать