История влюбленного демона - Гала

Она с мольбой смотрела на него. Гор поднял глаза на Дэллу, и взгляд его постепенно смягчался. Он долго молчал. А потом подошел к ней и протянул руку.

— Хорошо. Забудем прошлое, Дэлла. Я верю, что ты не хотела предавать. А за помощь — спасибо!

Демоница осторожно коснулась руки Гора и судорожно вздохнула.

— Что я могу сделать для тебя? — тихо спросила она.

— Освободи Книгу Таинств.

Дэлла медленно подошла к Книге, протянула руки и развела их в стороны. Светящаяся сетчатая ткань медленно сползла с толстого тома и исчезла.

— Я буду помогать тебе, Гор. Когда позовешь, — тихо произнесла демоница.

Дэлла помотала головой, отгоняя воспоминания, затем порывисто встала и заходила по залу. Черт побери! Кажется, она зашла слишком далеко! Если только Сирин проговорится Повелителю, что Книга Посвящения может быть у Защитниц, да еще расскажет, откуда он узнал это! Демоница поежилась. Что такое гнев Люциуса, она знала, и ей не хотелось бы обратить его против себя.

Гулкие шаги прервали ее мысли. Повелитель! Дэлла заметалась по залу. Но потом замерла на месте и осталась стоять, склонив голову перед мощной силой Повелителя подземного мира.

— Дэлла, красавица моя! — низкий голос, звучавший негромко, но зловеще, заставил ее согнуться еще ниже. — Где твой преданный поклонник? Где Сирин?

— О, Повелитель, — не поднимая головы, смиренно прошептала Дэлла. — Он отправился на охоту за Посвященными.

Люциус с высоты своего роста пристально глянул на склоненную голову демоницы и провел над ней рукой.

— Что, ж, ты, действительно, не знаешь, где этот мерзавец. Дай мне знать, когда он появится.

Когда Дэлла осмелилась поднять голову, в зале никого не было. Демоница перевела дух. Пока обошлось! Она присела на скамью и задумалась. Значит, Сирин пропал? Хорошо бы навсегда! И потому, что это была бы не только расплата за все, что он ей причинил, но и спасение от возможного доноса.

* * *

Фил и Коннор сидели в гостиной. Он вернулся рано, а Филлис удалось удрать от Элизы с клятвенным обещанием к утру сдать колонку. Они были одни. Памела ушла гулять с Уайетом, а Пэт ни Филлис, ни Коннор не видели весь день.

Они так и не поговорили утром. И теперь Фил рассказывала Коннору все, что произошло в этот суматошный день — и о своем видении, о демоне Сирине, о спасении Миранды Голд, и о том, как и почему появился Гор. Коннор сидел на диване рядом с ней, заложив руки за голову, и внимательно слушал. Когда Филлис сказала о намерении Темных Сил захватить монастырь, он повернулся к ней и переспросил:

— Захватить монастырь?

— Да. Гор сказал, что они хотят создать неприступную крепость на земле.

Коннор нахмурился. Нападение на монастырь…Вот почему Верховная Жрица сказала, что времени нет. Она знала. Что ж! «Я ведь, в принципе, все уже решил для себя, — подумал Коннор. — Но как быть с Фил? Сумеет ли она понять, что я не скрываю от нее ничего плохого? Я не смогу обманывать ее, но и сказать ничего не могу». Он посмотрел на девушку. Она сидела, примостившись у него под боком, и глядела на него так, будто если и были у них какие-то проблемы, он мог бы решить их все сразу. Коннор обнял Фил и прижал к себе. Она провела пальцем по его щеке.

— А ты?

Коннор вопросительно округлил глаза.

— По-моему, у тебя тоже есть что рассказать мне? Да, Кон?

Коннор вздохнул. Он знал, что если ничего не расскажет Филлис, и между ними останется какая-то недосказанность, то их отношения будут постепенно разрушаться недоверием. Как он объяснит ей свое отсутствие, когда будет нужно перемещаться к порталу? Кто знает, что взбредет в голову Филлис — с учетом его прошлых прегрешений? С одной стороны — надо ей сказать. С другой — он помнил предупреждение Верховной Жрицы о возможности охоты не только на него, но и на тех, кто его окружает. Подвергать любимую такой опасности он не мог. Так что получается — лучше бы ничего не говорить. Коннор опять вздохнул.

— И что означают эти вздохи? — пытливо заглянула ему в глаза Филлис.

Коннор провел рукой по ее шелковистым волосам и поцеловал их. Девушка обхватила его щеки ладонями и внимательно посмотрела в глаза.

— Кон… Ты что-то хочешь скрыть от меня, да?

И Коннор решился. Конечно, общая гостиная — не самое подходящее место для таких разговоров. Но, возможно, больше у него не будет времени для объяснений.

— Фил, — притянув девушку за плечи, начал он. — Я хочу попросить тебя…Не спрашивай пока ни о чем. Я просто не могу, не имею права рассказать тебе о том, что будет происходить. Если можешь, просто прими все как есть.

— Но Коннор… — Филлис тревожно смотрела на возлюбленного. — Ты…ты опять что-то затеваешь?

— Нет-нет, родная. Успокойся, — он крепче прижал ее к себе. — Ничего опасного не будет. Просто я…возможно, сменю профессию.

Филлис вытаращила глаза и вывернулась из-под его руки.

— Ты сменишь профессию? О, господи! И почему так таинственно? Тебе надоело быть юристом?

Коннор тихонько засмеялся и опять притянул ее к своей груди.

— Наверное, надоело.

Фил, прижавшись к нему, затихла. Но потом решительно освободилась от его объятий и села прямо.

— Коннор! Скажи мне серьезно: нет ли каких-то сил, каких-то… — она не нашла подходящего слова и тряхнула головой. — Словом, не повторится ли опять…

— Нет, — твердо ответил Коннор и тоже выпрямился. — Никогда не повторится. Если бы я хоть на секунду усомнился в этом, я бы убил себя.

Филлис пристально посмотрела ему в глаза. Коннор ответил ей прямым и решительным взглядом. Помедлив немного, она опять прильнула к нему и замерла.

— Все будет хорошо, дорогая, — ласково произнес Коннор, осторожно поглаживая ее по плечам — Все будет хорошо. Просто у меня есть определенные обязательства, которые я должен выполнить.

. — Какие-то дурацкие обязательства, которые не дают человеку возможность быть полностью счастливым, — пробурчала Филлис.

— Да…Но иногда именно они помогают нам идти дальше и удерживает на краю пропасти, в которую так легко упасть и почти невозможно подняться. Лежать разбитым на дне и чувствовать, как уходит жизнь… Жизнь, которая не прожита так, как хотелось бы — в счастье и радости, в любви и понимании.

— Наверное, ты прав, — вздохнула Фил. — Но это — горькая правота.

— Будем считать, что это горькое лекарство, которое нам поможет выздороветь от лихорадки.

Она подняла голову:

— Это ты о нашей любви?

— Нет. Это я о своих метаниях, — засмеялся Коннор, крепче прижимая ее к себе.

— А если я не хочу выздоравливать? Если наша мечущаяся лихорадка мне нравится?