Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

— А с моей точки зрения, это я расплачиваюсь за всех.

— Парень, да ты находишься в большей безопасности, чем мы. Здесь, скрытый в живой гробнице. Ты будешь в безопасности от пожарищ, что полыхают на горизонте. Это мой последний дар тебе, — Влад закутался в плащ. Он улыбнулся. — А теперь отдыхай, сын мой. Твоя работа закончена.

— Влад, не оставляй меня здесь, — прошипел Маннфред. — Ты не можешь оставить меня здесь. Я нужен тебя. Я нужен Нагашу. Я знаю многое, Влад, о твоих так называемых союзниках, о наших врагах, но я не могу рассказать тебе, пока заперт здесь!

— Так же как и попробовать использовать эти секреты в свою пользу за счёт других. Я знаю тебя, парень. Я знаю, что за чудовище движет тобой, и я знаю, что если у нас и есть какая-нибудь надежда, ты должен быть оставлен здесь и забыт, — Влад отвернулся. — Закрой глаза и спи, парень. Мечтай и учись на своих ошибках.

— Влад, — позвал Маннфред. А затем более громко: «Влад!».

Старший Карштайн не остановился и даже не обернулся.

И вскоре Маннфред снова остался один в темноте.

Королевская поляна, Атель Лорен

Влад фон Карштайн согнул руку и полюбовался как пятна света, которые просачивались через зелёный навес над головой, играли на его кольце. Он чувствовал себя лучше, чем за многие месяцы до этого. Его смерть и воскрешение очистили его организм от яда Отто Глотта, освободив его от боли и слабости, от которых он страдал ещё со времён битвы за Альтдорф. Свет ранил его плоть, но он наслаждался ясностью, которую приносила эта боль. Она поможет сохранить концентрацию в грядущие часы и дни.

Он посмотрел на Нагаша. Великий Некромант стоял молча и неподвижно, словно древний идол, выкопанный из песков Нехекара и привезённый в Атель Лорен. Только постоянно меняющийся саван духов, который окутывал его, и мерцающий колдовской огонь в его глазницах выдавали его осведомлённость.

Аркхан как всегда стоял по правую руку от своего хозяина. Такой же неподвижный, он тем не менее выглядел более озабоченным, чем Бессмертный король. Влад улыбнулся. Аркхан стал эффективным сторожевым псом. Хотя на нём и не было плоти, душа человека в нём сохранилась. Он не был пустой, мёртвой вещью, его чувства на время приглушались волей Нагаша. При всём производимом впечатлении, в личе сохранилось достаточно от шулера, чтобы сделать его опасным. Прямо как сам Влад.

Его улыбка померкла, когда он подумал о Маннфреде, погребённом внизу в темноте. «Ах, мой мальчик, каким разочарованием ты оказался. Слишком амбициозный, чтобы заметить ловушку у себя под носом». С другой стороны, если бы это был не Маннфред, то был бы кто-нибудь другой. Мир сорвался в штопор, и так продолжалось веками. Его нельзя вернуть назад. Его можно только остановить — застывший в последнее мгновение последнего часа, вечно балансирующий на краю пропасти. Но это было лучше, чем ничего. Мир выживет, в каком-то роде.

Он осмотрел поляну. Как и прежде, присутствовали лишь избранные. Эльфийские воплощения, конечно же, а также Император. Теклис и та женщина, Лилеат. Бретоннский герцог и гном рунный кузнец. И, конечно же, Бальтазар Гельт. Влад встретил взгляд мага и уважительно склонил голову. Гельт тоже очистился, его разум и воля больше не были поражены духовным недугом, пожиравшим его, когда они впервые встретились у Золотого Бастиона. Гельт пал и переродился как нечто новое и могущественное. Влад снова улыбнулся, вспомнив о собственном перерождении. О первом и сотнях последовавших по дороге лет. Он потёр большой палец под кольцом.

Гельт не поклонился в ответ. Да Влад этого и не ожидал. Он позволил своему вниманию расфокусироваться. Он слышал звуки битвы где-то далеко на западе. Должно быть эльфийский принц Имрик сражается с одним из множества племён мародёров зверолюдей, которые угрожали Атель Лорену. Твари осмелели, когда мир ослаб. Они пробивали защиту леса и заходили дальше, чем когда-либо. Теперь эльфы охотились на них там, где не сражались с ними в открытую и не в одиночку. Как знак доброй воли, люди, гномы и даже Нагаш предложили им свои силы в качестве подкрепления.

Человек Императора, Волкер, возглавлял дровосеков из Мидланда и Аверланда, а также лесников из Кнеллей в ежедневных патрулях через те участки леса, которые были безопасны для людей, и поэтому скорей всего кишели зверолюдьми. Гирокоптеры гномов патрулировали сосновые скалы, а Влад спустил с поводка своих самых рьяных последователей, включая Эльдиру, поохотиться, что для эльфийки, ставшей вампиром, было только в радость. Он нахмурился. Она была склонна к саморазрушению. Её новая жизнь ей не подходила, и она не ладила со своими товарищами из Дракенхофских храмовников. Ему пришлось пресечь не одну стычку за последние несколько дней, и его терпение касательно бывшей принцессы Тиранок истощалось.

Влад задумчиво посмотрел на Тириона. Воплощение Света стоял как всегда рядом с троном Вечной королевы, держа одну руку на мече. Как и Карадриан, Тирион мало говорил на этих собраниях. Вместо этого он смотрел на запад, как будто видел развернувшуюся там битву и хотел быть в первых её рядах. Из того, что рассказала Эльдира о своём старом учителе, Влад подумал, что последнее было чрезвычайно вероятно. Он думал, что возможно, было не оченьто разумно сводить вместе учителя и его бывшего ученика ещё раз. Эльдира окажет неоценимую помощь

в будущей битве, но ей нужно сосредоточиться. Она должна увидеть, что перед ней лежит лишь один путь, и этот путь был выбран Владом. Независимо от того, что эльфийка думает об изменениях, внесённых в неё, он несомненно постарается ей помочь.

И с этой помощью у эльфийской принцессы и Влада может появиться что-то общее. Влад не питал иллюзий насчёт того, какое отвращение и недоверие вызывает его присутствие среди других. Так было всегда, и меньшего он не ожидал. Но если Император отбросил своё отвращение, и даже Гельт старался держать себя в руках, тогда надежда ещё теплилась. Время, когда Нагаш обратит его в прах, из которого он был сотворён, приближалось. Для Нагаша, его чемпионы были не более, чем инструменты, которые можно с лёгкостью выбросить.

У Влада не было желания возвращаться во тьму. Не сейчас. Не тогда, когда Изабелла ходит по миру в плену Тёмных богов. И не тогда, когда империя, которой он был обязан, ещё может быть спасена. Он поднял руку и дотронулся до побитой печати, прикреплённой к его броне — официальной печали Карла Франца и знака выборщика. Да, он будет говорить с Императором и Тирионом, и заработает расположение своих врагов так, как это может только тот, кто прошёл все залы Судов Рассвета.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});