Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

— Некромантии можно обучить, — произнёс Гельт.

— И в доказательство этого у нас есть куча мёртвых империй…включая Бретоннию, — добавил Малекит. Он указал на Джеррода. — У нас де факто есть даже правитель этих мёртвых земель.

— Что? — спросил Джеррод. — Что ты сказал?

— Ты же герцог, разве нет? — произнёс Малекит. — Единственный среди твоих варварских всадников, если не ошибаюсь. Так что ты за главного.

— Бретонния не пала, — произнёс Джеррод. Он огляделся в поисках поддержки. Он нашёл лишь размышления и расчёт. — Мои люди всё ещё живы. Иначе в чём смысл всего этого? — спросил он беспомощно. Беспомощность превратилась в гнев, когда Малекит хрипло засмеялся.

— Надежда — оружие врага, человек, — произнёс Вечный король. — Твоя родина обратилась в прах, также как моя, как любого из здесь присутствующих. Стала пристанищем демонов или ещё чего-нибудь похуже. Чем быстрее ты примешь это, тем полезнее ты будешь, — его глаза блестели под маской.

Рука Джеррода скользнула к рукояти меча. Он слышал, как Хаммерсон сказал что-то, но проигнорировал предостерегающее ворчание гнома. Малекит не сказал ничего такого, о чём сам Джеррод не думал уже тысячу раз после падения Аверхейма. Но думать об этом, бояться этого, было одним. Но сказать об этом вслух — да ещё и перед всеми — было совсем другим. В эту секунду он хотел лишь выхватить меч и нанести удар. Хаммерсон был прав: Малекит был таким же чудовищем, как и Нагаш. Мир станет лучше без него.

Холодные пальцы опустились на его руку перед тем, как он смог достать меч. Он развернулся. Лилеат отпустила руку и сделала шаг назад.

— Нет, — мягко произнесла она. — Если ты это сделаешь, тебя убьют. И что тогда делать твоим людям, Джеррод из Кнеллей? Ты так просто откажешься от своего долга? Твоя честь настолько хрупкая, что может разбиться от слов этого злобного создания?

— Ты забываешься, женщина, — сказал Малекит. — Я король.

Лилеат перевела взгляд с Джеррода.

— Это ты забываешься. Может ты и король, но я Лилеат Лунная, и Ладриэль Покрова, и по моей воле ты выжил, чтобы занять этот трон. Моя сила, возможно, сократилась до ничтожной искры, но я всё ещё здесь. И я знаю тебя, Малекит. Обманщик и герой, высокомерный и мудрый. Лучший и худший из своего народа, облачённый в железо и закалённый в пламени. Ты так же опасен, как Меч самого Кхайна. Но я была там, когда этот меч был не более чем тупым куском металла, я была там, когда тебя вопящего вытащили из утробы матери.

Она вытянула посох и мягко оттолкнула Джеррода, чтобы пройти вперёд.

— Если вы не отбросите разногласия, если вы не объединитесь, тогда мир будет поглощён. Нет времени на мелкие суждения или восклицать от ужаса от сделанного выбора или союзника, который предложил помощь. Миру погибает. Конец времён наступил. И если вы не хотите, чтобы вас смело, словно золу из потухшего очага, вы прислушаетесь ко мне.

Джеррод не спускал с неё глаз, гадая почему её имя вызвало в нём столько эмоций. «Кто ты такая?»-подумал он. Он увидел, что Маннфред тоже узнал Лилеат. Глаза вампира встретились с его собственными, и тварь ухмыльнулась, как будто он и Джеррод разделяли один ужасный секрет. Джеррод отвернулся с содроганием. Хаммерсон, в одном из редких проявлений, похлопал его по руке.

— Он врал, парень. Эльги всегда врут, — сказал рунный кузнец. Слова были не обнадёживающими. Джеррод покачал головой.

— Нет, Готри. Не думаю, что он врал.

Хаммерсон взглянул на рыцаря и почувствовал приступ симпатии. Несмотря на то, что он только что сказал, он знал, что Малекит скорей всего был прав. По крайней мере в чём-то. Судя по выражению лица Джеррода, тот думал так же.

Терять дом или тех, кто тебе дорог, непросто. Видеть, как всё родное отбирают у тебя и превращают в прах. Хаммерсон посмотрел на Волкера, и увидел знакомое выражение в глазах человека. Да, люди наконец хлебнули горя, которое его народ пил веками. Как и эльфы, хотя к ним Хаммерсон испытывал меньше симпатии. Они сами навлекли на себя эту беду, в конце концов. Люде же…Хаммерсон вздохнул. У людей было много, очень много недостатков, об этом вам скажет любой гном. Но они не заслужили тех невзгод, которые обрушились на них.

«А кто тогда заслужил?»-подумал он. Он посмотрел на Маннфреда. «Хотя вот он точно заслужил». У вампира было самодовольное выражение лица, как будто он наслаждался спором, разразившемся вокруг него. Хаммерсон нахмурился.

Он был в Нахтхейфене в тот день, когда Конрад фон Карштайн вырезал Жуфбарак. Он был не более чем бородачом, подмастерьем рунного кузнеца, но у него до сих пор остались шрамы после того, как Конрад и его проклятые Кровавые Рыцари атаковали их позицию, окружив её в одно мгновение. Он помнил, как пал король, его горло вскрыла тварь, которая называла себя Валах Харкон, он помнил наступающую волну трупов.

Маннфред был сделан из того же погребального савана, что и Конрад. Он тоже воевал с Жуфбаром, когда пришёл к власти, и многие гномы пали от его руки. Если бы обиды имели материальный вес, тогда Атель Лорен провалился бы под землю из-за Малекита, Нагаша и Маннфреда.

Ни один гном не объединился бы с такими тварями, даже перед лицом полного уничтожения. Это, в конце концов, и отличало его народ от людей и эльфов. Для гнома уничтожение было лучше компромисса, лучше уж смерть, чем капитуляция. «Если нужно что-то сделать, сделай это хорошо»-подумал он. Это была старая пословица, которую знал каждый гном в той или иной форме. Ко всему нужно подходить так, как ремесленник подходит к торговле. Пойти на компромисс, значит ослабить целостность этой работы. Допустить ошибку и накликать беду.

Не в первый раз Хаммерсон задумался над тем, а не взять ли просто своих людей и уйти. Они вернуться в Жуфбар и посмотрят, что от него осталось, а может отстроят его или отомстят. Это была хорошая мысль, она согревала его холодными ночами, когда он смотрел в темноту деревьев, сжимая в руках трубу, даже без хорошего костра, дающего свет и тепло.

Но что было, то было. Если нужно что-то сделать, сделай это хорошо. А гномы очень давно дали клятву человеческому вождю, Зигмару, защищать людей, пока существует империя. И гномы, в отличие от эльфов, знали, что империя сделана не из камней, земель или замков, но из сердец и умов. Камни можно перенести, землю перепахать, а замки снести, но империя будет жить до тех пор, пока живы её люди.

Пока жив хотя бы один гражданин Империи, будь то солдат, старик, младенец или Император, Жуфбарак по крайней мере будет готов умереть за них. Потому что таков был порядок вещей. Клятва есть клятва, и она будет исполнена, несмотря на смерть или спасение. Даже если люди решат объединиться с Королём Костей, Жуфбарак будут стоять стеной между ними и дикарями Хаоса до самого конца.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});