Жизнь Бальзака - Грэм Робб

Вдова богатого нотариуса, она писала Бальзаку под девичьей фамилией, прочитав «Беатрису». Геран, где происходило действие, оказался ее родиной. В одном письме к Эвелине Бальзак упоминает о поездке в Бретань в конце весны 1841 г. Можно предположить, что он ездил туда с Элен938. Они посетили места, в которых происходит действие «Беатрисы». Бальзак словно хотел убедиться, что его географические описания достоверны, хотя «Беатриса» была написана за два года до того. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он в последний раз влюблялся, но он еще умел мечтать. Он вспоминал прошлое. Поездка в Бретань напомнила ему выходные, проведенные с Лорой де Берни в 1830 г.; имя Мари, которым он когда-то называл герцогиню д’Абрантес и маркизу де Кастри, превратилось в Элен. Фантазия помогла ему выдержать отвратительное письмо одного из ее бывших любовников, романиста Эдмона Кадора (вопреки мнению некоторых ученых, Кадор – не псевдоним Роже де Бовуара)939: Элен, говорил Кадор, теперь не маленький бретонский ангел, каким она притворялась, но опытная прелюбодейка. Бальзак попросил у нее объяснений. Она испугалась; но, похоже, он неподдельно увлекся, как знаток, причинами и способами ее обмана.

В романе с Элен угадывается что-то печальное и несмелое. Он стал последним из импровизированных романов, которым Бальзак придавал такое временно-вечное качество. Закончился он почти незаметно в 1841 г.; Элен вновь вышла на сцену лишь после смерти Бальзака. Она пыталась шантажировать Эвелину, угрожая издать свою переписку с Бальзаком.

Другие потребности требовали меньше усилий, а удовлетворить их было легче. Сара Висконти по-прежнему служила глотком свежего воздуха, каким была всегда. Судя по всему, она доставляла Бальзаку широкий спектр внебрачных удовольствий, которые так шокировали Эвелину в «Озорных рассказах». Приятной данью их дружбе стала небольшая басня в коллективном сочинении «Сцены частной и публичной жизни животных», озаглавленном «Peines de Cœur d’une Chatte Anglaise». В ней рассказывается о кошке по имени Красотка из городка Мяубери в Котшире, ставшей жертвой жестоких английских нравов. В 1977 г. по мотивам сказки поставили пьесу, и она шла на Бродвее940. И все же в ней никогда не признавали, по крайней мере публично, аллегорию на нескольких уровнях – общественном, юридическом и сексуальном. Тема, о которой упоминается в заглавии, повторяется в «Блеске и нищете куртизанок», во фразе, равной по своей ценности целой странице философского трактата, в которой «эта ее часть была меньше всего похожа на герцогиню»941.

В жизни Бальзака тоже появлялись «кошечки»; им отведена была та же терапевтическая роль. Более того, последние связи Бальзака служат свидетельством того, что он, может быть впервые в жизни, испытывал стресс. Впервые его поведение выглядит непродуманным, почти таким же, как у обычного человека. Обрывки писем разоблачают определенную беспорядочность в связях – записка от девушки по имени Дженни, которая работала официанткой в кафе «Фраскати»; переговоры с Арманом Дютаком, в которых участвовали некие «Аннет» и «Луиза»942. Походы к проституткам тогда были настолько общим местом, что им не придавалось никакого значения. Правда, приходится вспомнить о том, что Бальзак считал секс средством утечки творческой энергии. В тот период его творчество кажется гораздо богаче его жизни. В «Человеческой комедии» продавщицы и официантки, которые имеют побочный заработок, выступают под кличками и псевдонимами; в жизни Бальзака все было по-иному. Эти женщины, возможно, просто отвлекали его от главной цели, достичь которую, как он надеялся, он сумеет только с Эвелиной. Только она могла связать воедино все болтающиеся концы его жизни; но, очевидно, Эвелина не обладала такой великой душой, как он считал раньше. Желание поскорее закончить свои поиски привнесло в его жизнь, наверное, самую большую перемену. И перемена эта куда важнее романов с Элен и Сарой.

Она приняла удивительную форму возвращения в семейную крепость: арьергардный бой, который предваряет великое консервативное предисловие к «Человеческой комедии» в 1842 г., с защитой семьи как краеугольного камня цивилизации.

Бальзак писал сестре Лоре в таких выражениях, словно она тоже была его любовницей: «Одно из несчастий моей жизни – наше положение, что вынуждает меня скрывать признаки братской нежности, которые не знают границ и делаются все крепче – и труднее – с каждым прошедшим днем. Как бы ты радовалась, набрасывая для меня сюжеты пьес! Но нельзя мечтать о том, что невозможно»943. Романтический тон письма, возможно, следует приписать стилистической привычке; но всякий раз, как Эвелина выказывала недостаток преданности или уверенности, Бальзак обращался именно к Лоре. Иногда ее благоразумие казалось ему лицемерным, как у их матери, и вызывало у него досаду, и все же Бальзак отождествлял сестру с немногими идиллическими воспоминаниями детства: «На день ее рождения мы обменялись слезами! И бедняжка держала в руках часы. У нее было всего двадцать минут – ее муж ревнует ее ко мне»944. Эжен Сюрвиль обнаружил, что иметь такого шурина, как Бальзак, непросто, и замечание о его ревности вносит новый оттенок в отношения Бальзака и Лоры.

После того как младший братец Анри уехал далеко и отнюдь не процветал, Бальзак попытался переписать и роль матери. Вскоре после переезда на новую квартиру в Пасси он перевез мать к себе. Настал его черед ухаживать за ней, и ему за многое следует благодарить ее – особенно за деньги и за секретарскую помощь. Но вначале следовало изменить поведение мадам де Бальзак. Лору он просил провести предварительную беседу: «Если она хочет быть счастливой, она будет счастливой, но вначале внуши ей, что она не должна требовать счастья, чтобы не спугнуть его. У нее будет 100 франков в месяц на себя, компаньонку и горничную… Ее комната очень красива – уж обставлять дом я умею. У нее персидский ковер, который лежал в моей комнате на улице Кассини. Пусть также не возражает против того, что я буду подбирать для нее одежду. Мне неприятно видеть ее плохо одетой, и на ее платье деньги всегда найдутся. Я не хочу, чтобы она была чем-то, кроме того, что она должна быть; иначе она причинит мне много горя»945.

Здесь чувствуются воспоминания о нервных, диктаторских письмах г-жи де Бальзак к сыну. Грубость Бальзака лучше всего объяснить ссылкой на прошлое: местью за ее холодность в его детстве или желанием создать идеальную семью, какой у него никогда не было. Возможно, он, что для него необычно, просто пришел в замешательство. Неудивительно, что ему так и не удалось полностью поменяться с матерью ролями. Их совместное житье продолжалось меньше полутора лет; каждый жаловался, что другой – причина всех его (или ее) несчастий. В прощальном письме г-жа де Бальзак пишет о том, какая атмосфера царила у них в Пасси: «Я не стану говорить тебе о горе, какое причиняла мне твоя холодность. Несомненно, ты откажешься поверить в то, что я тоже человек и, к сожалению, у меня есть чувства. Будь уверен: если даже раньше мне и казалось, что ты поступил со мною несправедливо, теперь ты прощен. Твоя мать, вдова Бальзак»946.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});