Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль

«О, смерть и горе сердцу моему!..»

Перевод З. Миркиной

О, смерть и горе сердцу моему!О радость духа, о бесценный дар! —В груди моей живет полдневный жар,В душе — луна, рассеявшая тьму.

О мускус! Ветка свежая моя!Что благовонней в мире, что свежей?Нектар сладчайший — радость жизни всейС любимых уст твоих впиваю я.

О, луны щек, блеснувшие на мигИз-под шелков нависшей темноты!Нас ослепить собой боишься тыИ потому не открываешь лик.

Ты — солнце утра, молодой побег,Хранимый сердцем трепетным моим.Я напою тебя дождем живым.Водою светлой самых чистых рек.

И ты взойдешь, как чудо для очей.Увянешь — смерть для сердца моего.Я в золото влюбился оттого,Что ты в венце из золотых кудрей.

И если б в Еве видел сатанаТвой блеск, он преклонился б и поник;И, созерцая светоносный лик,Где красоты сияют письмена,

Свои скрижали бросил бы Идрис{378},—Ты для пророка вера и закон.Тебе одной бы уступила тронЦарица Сабы{379}, гордая Билькис.

О утро, подари нам аромат!О, ветра благовонного порыв! —Ее дыханьем землю напоив,Цветы и ветки нас к себе манят.

Восточный ветер шепчет и зоветВ путь к дальней Кабе… Ветер, усыпи!О, дай очнуться где-нибудь в степи,В ущелье Мины, у крутых высот…

Не удивляйтесь, что в тоску своюЯ вплел всех трав и всех ветров следы,—Когда поет голубка у воды,Я дальний зов и голос узнаю.

«Лишь следы на песке…»

Перевод З. Миркиной

Лишь следы на песке да шатер обветшалый —Место жизни пустыней безжизненной стало.

Встань у ветхих шатров и в немом удивленьеУзнавай их — свои незабвенные тени.

Здесь со щек твоих мог собирать я когда-то,Как с душистых лужаек, весны ароматы.

Просверкав, ты ушла, как в засушье зарница,Не даруя дождя, не давая напиться.

«Да, — был вздох мне в ответ, — здесь под ивою гибкойТы ловил стрелы молний — сверканье улыбки,

А теперь на пустых обезлюдевших склонахЖгут, как молнии, гребни камней раскаленных.

В чем вина этих мест? Только время виноюВ том, что стало с шатрами, с тобою и мною».

И тогда я смирился и стихнул, прощаяБоль мою омертвелому этому краю.

И спросил, увидав, что лежат ее землиТам, где ветры скрестились, просторы объемля:

«О, поведай, что ветры тебе рассказали?»«Там, — сказала она, — где пустынные дали,

Средь бесплодных равнин на песчаниках дикихЕсть шатры нестареющих дев солнцеликих».

«О, светлые девы…»

Перевод З. Миркиной

О, светлые девы, мелькнувшие сердцу мгновенно!Они мне сияли в дороге у Кабы, священной.

Паломник, бредущий за их ускользающей тенью,Вдохни аромат их, вдохни красоты дуновенье.

Во тьме бездорожий мерцает в груди моей пламя.Я путь освещаю горящими их именами.

А если бреду в караване их, черною ночьюПолдневное солнце я на небе вижу воочью.

Одну из небесных подруг мои песни воспели —О, блеск ослепительный, стройность и гибкость газели!

Ничто на земле состязанья не выдержит с нею —Поникнет газель, и звезда устыдится, бледнея.

Во лбу ее — солнце, ночь дремлет в косе ее длинной.О солнце и ночь, вы слились в ее образ единый!

Я с ней — и в ночи мне сияет светило дневное,А мрак ее кос укрывает от жгучего зноя.

«Я откликаюсь каждой птице…»

Перевод З. Миркиной

Я откликаюсь каждой птицеНа песню скорби, песню горя.Пока напев тоскливый длится,Душа ему слезами вторит.

И порывается, тоскуя,Сказать певице сиротливой:«Ты знаешь ту, кого люблю я?Тебе о ней сказали ивы?»

«Когда воркует горлинка…»

Перевод А. Эппеля

Когда воркует горлинка, не плакать я не в силах,Когда воркует горлинка, я в горестях унылых;

И слезы катятся, и я горючих слез не прячу.Когда воркует горлинка, я с нею вместе плачу.

Осиротела горлинка — запричитала тонко;И мать бывает сиротой, похоронив ребенка!

А я на горестной земле за всех сирот печальник.Хоть бессловесна горлинка — я вовсе не молчальник.

Во мне неутолима страсть к той горестной округе,Где бьют ключи и горячи в ночи глаза подруги,

Чей взгляд, метнувшись, наповал влюбленного уложит,Чей взгляд — булат и, как кинжал, вонзиться в сердце может.

Я слезы горькие копил, я знал — настанет жажда,Я в тайнике любовь хранил, боясь охулки каждой.

Но ворон трижды прокричал, и суждена разлука;Расстались мы, и мир узнал, кого терзает мука…

Они умчались, в ночь скача, верблюдов погоняли,И те, поклажу волоча, кричали и стенали.

А я поводьев не рванул, почуяв горечь скачки,А я верблюда повернул, дышавшего в горячке.

Когда любовью ранен ты, тебя убьет разлука.Но если встреча суждена — легка любая мука!

Запомни, порицатель мой: доднесь, вовек и нынеОна одна любима мной — и здесь и на чужбине!

«Когда душа вернулась в тело…»

Перевод А. Эппеля

Когда душа вернулась в тело, они оставили меня.Я, плачась на судьбину, плакал, происходящее кляня.

А тот, из-за кого я плачу, — он для меня родней отца,Невыносима с ним разлука, жизнь солонее солонца.

Забыть не мог я взор опасный и сладостный румянец щек.И сумерки волос прекрасных, и ясный лоб забыть не мог.

И вот снялось терпенье с места, и объявилась скорбь взамен,А меж терпением и скорбью любовь мне учинила плен.

Кто горю моему поможет? Есть милосердный кто-нибудь?Кто маету мою разделит? Влюбленному укажет путь?

О! Всякий раз, когда в тревоге я одиноко слезы лью,Слепя, выплакивают слезы страсть и бессонницу мою.

И если я молю о взгляде, как молят в засуху дожди,Мне отвечают: «Все обрящешь, но сострадания не жди!

И взгляд не даст успокоенья, твоя неутолима боль!Взгляд — это молния, не боле; от сострадания уволь!»

Но я, увы, забыть не в силах, как умолял и уповал,И к молниям искал дорогу — я, пораженный наповал.

Назло всем воронам разлуки, ищу я молнию в песках!Пускай за карканье и злобу карает воронов Аллах.

Верблюд, ты ворону подобен, усугубителю разлук,—Невесть куда любовь уносишь, а с ней — моей надежды вьюк.

«О погонщик верблюдов…»

Перевод А. Эппеля

О погонщик верблюдов, не надо спешить, постой!Я за вами бреду спозаранку, больной и пустой…

Стой, погонщик! Помедли! Вниманьем меня удостой!Богом я заклинаю тебя и любовной своей маетой!

Слабы ноги мои, но душа окрылилась мечтой —Милосердья прошу и молю об услуге простой;

Ведь не может чеканщик узор проковать золотой,Если сбиты чеканы и крив молоточек литой.

Ты в долину сверни, к тем кострам — там их мирный постой.О благая долина! Мне сладостен дым твой густой.

О долина, ты всех собрала, кто мне верный устой,Кто — дыханье мое и души моей жаркий настой!

Я любовь заслужу, коль умру со своей тяготойНа коне ли, в постели иль в сирой степи, как святой.

«Остановись у палаток…»