Маленькие ошибки больших девочек - Хизер Макэлхаттон

Это удобно, потому что с течением времени выясняется, что ты не слишком высоко находишься в пищевой цепочке. Это не каламбур, просто ты работаешь на камбузе. Печешь хлеб, режешь овощи, варишь курицу, размораживаешь говядину. Ты работаешь под началом веселого француза по имени Джиллиан Дарси, который учит тебя, чем отличается белый сливочный соус от простого старого масла. Работа тяжелая, ты встаешь в пять утра, что может ощущаться как еще более ранее время, когда сменяются часовые пояса.

И хотя от таких ранних подъемов у тебя болят кости (особенно когда вы оказываетесь в арктических морях) и тебе так и не удается к этому полностью привыкнуть, существует множество приятных моментов, например первая чашка кофе каждое утро, когда все начищенные кастрюли все еще чисты, а в иллюминаторы сонного камбуза льется желтый, голубой и лавандовый свет, и маленькая птичка Ивана, зяблик по кличке Мармелад, выводит дикие трели, когда ты снимаешь платок с его клетки. Независимо от того, раннее утро на дворе или поздняя ночь, или от того, как далеко вы забрались от экватора на юг или на север, Мармеладу нет до этого дела — он поет.

На корабле у тебя появляются друзья. Там есть место ночным партиям в покер, ожесточенным волейбольным соревнованиям, импровизированным водным играм (приманивать акул лежалыми свиными отбивными и так далее) и множество романтических эпизодов, которые временами делают пребывание на «Д. О.» подобным «Дням нашей жизни в океане»[33]. У тебя несколько романов с разными мужчинами, поскольку они приходят и уходят, но в конце концов ты выходишь замуж за еще одного пассажира, интеллектуала — разработчика программного обеспечения по имени Грант, с грудным смехом и слегка перекошенным носом. Он дает тебе такое ощущение покоя и безопасности, будто ты только что вышла из горячего душа. Вас объединяет не безумная страсть, не огонь желания, а чувство, подобное прохладному освежающему легкому ветру.

Вы с Грантом женитесь на корабле, когда он далеко в открытом море и в поле зрения нет ни намека на землю. Капитан проводит церемонию на кормовой палубе, а медовый месяц у вас проходит в усыпанной лепестками роз спасательной шлюпке, которую ночью буксирует за кораблем. (Это правда, правда, и не стоит упоминать об этом, когда ты идешь к алтарю, но у тебя возникает внезапная странная фантазия, что появится Пьер, ринется вам наперерез на каком-нибудь своем пароходе и умыкнет тебя. Хотя это ведь только дурацкие фантазии, какие бывают у любой невесты, ведь так? Страх перед судьбой: а что, если будет пожар, потоп, что, если жених исчезнет, что, если вдруг объявится бывший возлюбленный?..)

Но Пьер, разумеется, не появляется. Так бывает только в книгах или фильмах. Ты могла бы быть с ним, если бы захотела, но теперь этот корабль в буквальном смысле должен пойти ко дну. Вместо него ты с хорошим человеком, с очень хорошим человеком. С Грантом. Теперь ты с Грантом. Остаток жизни вы живете и работаете на «Д. О.» Ты по-прежнему думаешь о Пьере, но в последние годы меньше. Правда, меньше.

Плавать на пароходе — это невероятный способ повидать мир. Смотреть, как меняются пейзаж, горизонт и погода, — это гораздо более естественный способ, чем запаять себя в металлическую трубку и вслепую, ничего не видя, нестись через океан. На корабле перестройки организма, связанной со сменой часовых поясов, нет. Нет внезапных болезней или неожиданно обнаруживающейся аллергии на чужие микробы. Ты проходишь акклиматизацию легко и постепенно.

Твои родственники прилетают, чтобы встретиться с тобой, иногда они плавают с вами по несколько недель. Они жалуются на то, что вы живете, как цыгане, и время от времени под сильным давлением со стороны родителей вы с Грантом пытаетесь начать вести «нормальную» жизнь, но любой дом или квартира, куда вы попадете, кажутся вам землянками, чудовищными тюрьмами, за пребывание в которых вам к тому же приходится платить. Вы скучаете по морю. Однажды надев башмаки путешественника, больше не получается их снять.

У вас бывают хорошие годы и плохие, но в основном хорошие. У Гранта обнаруживают диабет, а у тебя развивается плоскостопие, от которого постоянно болят ноги и поясница. У вас нет своих детей, но похоже, что в разных местах, куда вас заносило, вы усыновляли по ребенку, ребенку, которому нужно было немного денег и немного внимания, и чтобы ему написали письмо, и еще, чтобы он чувствовал, что его любят и что по нему скучают.

Тут нет никакой бумажной волокиты, не нужно подписывать официальные документы — это не настоящее усыновление. Это просто дети, которые как-то привязываются к вам, может, потому, что больше у них никого нет. Ты посылаешь детям деньги, детям в Кейптауне, Уганде и гетто в Гавре. Одна из ваших приемных дочерей, Беттина, родом из Испании, даже приезжает к вам на корабль и работает вместе с вами какое-то время. У Гранта несколько брокерских счетов в Интернете, и дела с его инвестициями идут хорошо. Когда во время нахождения в порту «Д. О.» несколько раз садится на финансовую мель в связи с налогами и ремонтом, вы оказываетесь способными выкупить долю в компании.

Ты умираешь много лет спустя в ресторане на Бали, где у тебя внезапно проявилась аллергическая реакция на какой-то из даров моря. Твои попутчики и Грант находятся рядом с тобой. Ты чувствуешь жжение в горле, а потом кто-то будто выключил звук во всей комнате. Они прикатывают кислородные баллоны и срочно отвозят тебя в больницу, но уже слишком поздно. Твое лицо становится фиолетовым, как ночное небо. Когда ты лежишь, умирая, Эрвин держит тебя за руку, а ты не можешь перестать улыбаться. Ты объехала весь мир. Ты была относительно свободна. Ты была относительно счастлива.

261

Продолжение главы 69

Ты не признаешься. Вместо этого ты кончаешь с собой, спрыгнув с Бруклинского моста. Ничего особенного. Ты это специально не планировала, и об этом не говорят в новостях (в этот вечер центральное место в них занимает забастовка на заводе по переработке отходов в Квинсе). Тебя хоронят за счет муниципалитета, а на твоей могильной плите написано: «Она старалась, как могла». Альбер Камю выразил это раздражающе просто: «Жизнь — это сумма всех выборов, что мы делаем». На небесах ты встречаешься с Богом, который оказывается крайне раздраженной черной женщиной, страдающей от избыточного веса. Она живет в большом белоснежном дворце на холме с сотней кошек и не особенно любит болтать. Она следит за миром по тысячам плоских телевизионных экранов и много вздыхает, бьет себя по лбу, говорит с людьми в телевизорах, как будто они могут ее слышать.

«Сколько можно! — грозит она кулаком бледной женщине в свадебном платье, маячащей в экране. — Как можно опять в это вляпываться? Нет, ты представляешь? Она снова выходит за него замуж. Проклятье, я не могу в это поверить». Она закуривает сигару и выпускает колечко дыма. Ты задаешь ей вопросы, например какая из религий наиболее верна, а она едва взглядывает на тебя, не отвлекаясь от мыльных опер на своих экранах, и отвечает, что одна религия мало отличается от другой. «Они все как авиалинии, — говорит она. — Все доставляют тебя в одно и то же место. Кроме католицизма». Она вздыхает: «Тогда тебе крышка». Она поворачивается к тебе спиной и выпускает еще одно колечко дыма.

262

Продолжение главы 255

Ты хочешь остаться в Париже. Ты говоришь Мари: «Спасибо, нет» — и прощаешься с ней. На работе тебя повышают с гардеробщицы до менеджера «Бюро находок». Когда ты приходишь домой, Пьер ведет тебя в театр, а когда вы приезжаете туда, вместо того чтобы смотреть пьесу, он выводит на сцену тебя и в присутствии всех ваших приглашенных друзей делает тебе предложение. Церемония элегантная, но с элементом бурлеска: на реке, с мимами в роли официантов и клоунами в качестве друзей жениха. Ваш друг катает вас на своей яхте по Сене, и все на набережной приветствуют вас аплодисментами.

Твои родители приезжают на свадьбу и в качестве свадебного подарка дают вам денег для починки «Марионетт жоли». (Вечером в лучах заходящего солнца, когда на набережной только загораются фонари у кафе, она выглядит старой и какой-то ворчливой.) Вам с Пьером удается провести ее вниз по реке Роне до Лиона, Турню, Шалон-сюр-Сона, Макона, Турнона, Арля, Авиньона и Вены. Каждое утро перед вами будто лежит неразвернутый подарок — новый мир, который еще только предстоит открыть.

Пьер устраивается на работу разработчиком компьютерных программ для немецкой фирмы здравоохранения, и вы переезжаете в небольшой коттедж на окраине города. У вас двое детей, Лиссабон и Сона (по названиям ваших любимых мест), которые обожают путешествовать на «Марионетт жоли» и слушать рассказы о прошлом. («Вы жили на яхте? Вам нужно было выкачивать содержимое туалета в ведра? У вас были тараканы размером с балетные туфельки?») Проходят годы, дети переезжают, Пьер получает повышение, старина Ле Гран умирает от сердечного приступа прямо в помещении, где хранится оставленный багаж. Жизнь прекрасна.