Книга белой смерти - Чак Вендиг

переспросила вслух Марси.

Обернувшись к ней, Шана скорчила недовольную гримасу. На какое-то мгновение Марси забыла о том, что девушка идет рядом с ней.

– Что? – спросила Шана.

– Я… ничего.

– Ты сказала «белая маска».

– Правда? Не знаю. Я просто… – Марси смущенно кашлянула. – Отключилась. Извини.

У нее мелькнула мысль: «Дай ей знать, скажи, что иногда ты слышишь путников, вот как ты узнала про ее день рождения – потому что об этом упомянула Несси». Временами ей хотелось сказать всем: «Ваши близкие по-прежнему здесь. Они не пропали. Они просто… спрятались». Однако она только-только начинала налаживать отношения с пастухами. Они теперь считали ее своей. Но этим признанием она снова отдалит их от себя, словно взбрыкнувшая лошадь, сбросившая своего всадника.

Марси поспешила сменить тему:

– Где твой парень?

– Мой кто?

– Арав.

– Понятия не имею. Был здесь. Просто ведет себя как-то странно. Подолгу торчит в прицепе ЦКПЗ, постоянно с кем-то общается по телефону… Что-то происходит. – Шана нахмурилась. – И он не мой парень.

– Ну тогда твой мужчи-и-ина, – насмешливо произнесла Марси.

– Замолчи, он не мой… он вообще мне никто. Он не мой мужчина. Не мой парень, не мой мальчик – никто. Он просто мужчина. Мы с ним не… это не… у нас с ним ничего нет. – Шана помолчала. – Тебе кто-то сказал, что у нас с ним что-то есть?

– Шана, это известно всем пастухам. Это известно птицам, известно пчелам. Наверное, и путникам также известно. Вы постоянно ласкаетесь друг с другом.

– Ласкаемся? Кто сказал, что мы ласкаемся?

– Ну, по-видимому, я.

– Мы не ласкаемся.

– Ну хорошо, хорошо. – Марси вскинула руки вверх. – Я сдаюсь. Вы не ласкаетесь друг с другом, он не твой парень. Я больше ни о чем не спрашиваю, и нечего заводиться.

Сияние снова пульсировало острыми шипами. От этого у Марси внутри все оборвалось. От душевного спокойствия, которое она испытывала рядом со стадом, не осталось и следа. Ей стало плохо – не так, как прежде, нет, эта боль не была физической. Тут все по-прежнему было в полном ажуре. Это было что-то гораздо глубже. Марси больше не служила в полиции, однако полицейское чутье никуда не делось.

У полицейских иногда бывает внутреннее предчувствие. Именно это Марси испытывала сейчас. Неприятное ощущение, как будто кто-то играл на расстроенном музыкальном инструменте.

– Что с тобой? – всполошилась Шана.

– Что? Ничего. Всё в порядке. – Хотя это было не так.

– Вид у тебя какой-то неважный.

– Я… э… нет. Нет? – У Марси не было никакого желания проваливаться в эту дыру, поэтому она опять сменила тему: – Как твой отец?

– Не надо строить из себя психотерапевта. Я только что прошла через это с тем придурком, рок-звездой.

– Скажем так: мне необходимо отвлечься. – Марси пожала плечами. – Встрепенуться. Здесь становится довольно нудно и однообразно. Сельскую Небраску никак не назовешь захватывающим аттракционом, Шана. – Она не упомянула о том, что ей необходимо отвлечься от едва различимого шепота, который слышит она одна.

«Белая маска…»

– У отца серьезные проблемы. Он превратился в престарелого фаната. Можно сказать, стал Ренфилдом при своем Дракуле[100], роль которого взял на себя Пит Корли. Если этот тип попросит, он станет есть жуков. И еще, по-моему, ему нравится внимание – поскольку журналисты и фотографы не отстают от Корли ни на минуту. – Шана пнула камешек, покатившийся по дороге. – И еще мне кажется, что отец не желает больше думать ни о чем другом. Обо мне, о Несси. О ферме – знаешь, я теперь даже не могу сказать, есть ли у нас ферма. Отец не желает о ней говорить, категорически не желает. А мне вообще не хочется ни о чем с ним говорить.

– Но, по крайней мере, у тебя есть новый фотоаппарат.

– Есть. И еще появились кое-какие деньги, поскольку журналисты покупают мои снимки.

– Говорят, за непрофессиональной журналистикой будущее.

– Вот как? – Шана пожала плечами. – Даже не знаю. Надеюсь, там найдется место и для меня, потому что, похоже, я наконец нашла, чем хочу заниматься в жизни.

– Многие люди этого так никогда и не находят.

– А ты нашла?

– Нашла. – Марси пожала плечами. – А затем получила по голове бейсбольной битой.

Но может быть – может быть, – она нашла что-то другое. Прямо здесь. Связанное с этими людьми. С ее ангелами.

Она сделает все, чтобы их защитить.

Абсолютно все.

48

Герой, трус, инструмент и глупец

Результаты последнего опроса поддержки кандидатов на предстоящих президентских выборах: Эд Крил (респ.) – 39 %, президент Хант (дем.) – 37 %, не определились – 20 %, Э. К. Манке (партия «зеленых») – 4 %.

Сайт агентства «Расмуссен»17 комментариев, 2,5 тысячи репостов, 8,7 тысячи лайков

15 ИЮЛЯ

Бернсвилль, штат Индиана

«Ты герой или ты трус?»

Эта мысль бесконечно крутилась в голове у Мэттью, непрерывная карусель погони Тома за Джерри, один вывод сменяет другой. Она преследовала священника с тех самых пор, как он покинул зал, где проходил предвыборный митинг, вернулся в гостиницу, заказал новый билет на самолет домой и возвратился в Индиану с красными глазами. Не оставила она его и сейчас, когда он открыл входную дверь и вошел в свой дом.

Герой.

Или трус.

Толпа на предвыборном митинге Крила – эти лозунги, скандирования, ярость, исходящая от нее, словно дым от разгорающегося лесного пожара, – все это явилось для Мэттью слишком сильным потрясением. Он не переставал об этом думать. Прихожане в церкви – не важно, маленькой или большой, – эта толпа была настроена позитивно, люди что-то искали, искали надежду, искали путь вперед. Тут же все было совсем не так. Это был храм ярости и жестокости. И пастор, стоя за сценой, вдруг понял, что он не такой. Его крепко схватила фантазия, он возомнил, будто может сделать что-то хорошее, – и еще Мэттью вынужден был признать, что он не имел ничего против возросшего числа прихожан на воскресных проповедях и хлынувшего потока пожертвований.

Но это было не уверенное и уютное рукопожатие. Он почувствовал себя инструментом, зажатым в чьей-то чужой руке.

Возможно, в этом и крылся ответ на мучивший его вопрос.

«Я не герой и не трус, но я определенно инструмент. Я инструмент, и глупец, и еще…»

Пастор вздохнул.

Домой он добрался только под утро. В самолете почти не спал, и единственным его желанием было поскорее добраться до кровати, подобно лунатику, плюхнуться на нее и уткнуться лицом в подушку, полностью отдавшись сну.

Лунатики… Господи, эти несчастные люди! И вот он превратил их во врагов. Заявил всему свету, что они приспешники дьявола – возможно, даже его родные дети. Апокалиптическое воинство Антихриста. Что он наделал? Как далеко зашел?

И что можно сделать, чтобы исправить причиненный вред?

Мэттью бросил свой телефон на кухонный стол.

– Отом! – окликнул он. Ответа не последовало. – Бо! – Снова ничего.

Лето, раннее утро – оба должны быть дома. В последнее время Отом повадилась спать допоздна, поэтому Мэттью поднялся наверх, но обнаружил, что кровать не заправлена