Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом - Рене Груссе

последняя победа Латинской империи. Сжавшись до размеров столицы, она просуществовала еще двадцать лет только благодаря раздорам между ее врагами. Ко дню 25 июля 1261 г., когда солдаты василевса Никеи Михаила Палеолога отняли Константинополь у Бодуэна II, дело Четвертого крестового похода уже давно было обречено.

Отметим, что после падения Константинополя большое количество франкских рыцарей, спасаясь от греческой реконкисты, бежали в Грецию, где князь Морейский Гийом де Виллардуэн дал им земли и оставил при себе. Точно так же после падения в 1187 г. Иерусалима многие рыцари Святой земли перебрались на Кипр.

Оценка Латинской империи

Настал момент дать общую оценку Латинской империи. Скажем без обиняков: эта империя, обязанная своим недолгим блеском одному по-настоящему выдающемуся человеку, Анри де Эно, была действительно совершенно искусственной, «подвешенной» конструкцией, не имеющей под собой фундамента. Однажды горстка баронов и рыцарей навязала свою власть византийскому обществу, не располагая ни подавляющим численным, ни культурным превосходством, необходимыми для того, чтобы сделать эту власть прочной. Вообще, изменение маршрута Четвертого крестового похода — этот акт международного бандитизма, с самого начала преданный папством анафеме, — стало для Европы несчастьем. Победители 1204 г. разрушили византийское единство, не заменив его ничем жизнеспособным. Даже греческая реставрация 1261 г. не сможет залечить нанесенные раны. Она так и не сможет возвратить все территории, которыми империя владела в 1203 г., так что в результате захвата 1204 г. Романия навсегда останется расколотой на куски, и турецкое наступление пройдет беспрепятственно. Таким образом, Четвертый крестовый поход в долгосрочной перспективе подготовил неотвратимое османское завоевание.

Торговая гегемония Венеции в Романии

Экономическую историю основание Латинской империи интересует в первую очередь как проявление венецианского империализма. После захвата Константинополя в 1204 г. венецианцы сами себя хвастливо называли «господами четверти с половиной» новой империи. Фактически они получили основную выгоду от ее основания.

При дележе 1204 г. в амбициях венецианцев обнаружилась некоторая неопределенность. Республика Святого Марка потребовала для себя обширные территории на континенте, на которых не смогла эффективно установить свое правление из-за отсутствия сухопутной армии: Адрианополь, где в результате постоянной войны против болгар и греков права дожа остались теоретическими; Эпир, Акарнанию и Этолию, которые венецианцы вынуждены были оставить в руках греческих деспотов из фамилии Ангелов; даже Ионические острова, из которых Кефалонию им пришлось уступить семейству Орсини, а Корфу — Ангелам; наконец, Пелопоннес, который, за исключением Модона и Корона, попал в руки Гийома де Шамплита и Жоффруа де Виллардуэна.

На всех этих территориях венецианцы, несмотря на титул господ четверти с половиной Ромейской империи, присвоенный ими себе, когда прошел первый приступ гордыни 1204 г., показали больше амбиций, нежели способностей эти амбиции реализовать. Их сила заключалась в их флоте, и они продемонстрировали неспособность эффективно оккупировать большинство вожделенных земель. Впрочем, они очень быстро вернулись к более взвешенной оценке своих сил и к более традиционной практике предпочтения реальной власти внешним ее атрибутам и коммерческих выгод прямому политическому господству. Даже в отношении островов архипелага, которые Республика Святого Марка могла просто-напросто аннексировать, она предпочла, как мы увидим дальше, метод создания на них автономных сеньорий в пользу своих патрицианских семей.

Зато Венеция проявляла постоянную заботу об установлении и сохранении своей экономической власти над новой империей, по максимуму эксплуатируя все преимущества, данные ей ее положением в проливах. С этой стороны раздел 1204 г. вместе с Галлиполи, Родосто и Гераклеей отдал ей ключи от Дарданелл и Босфора. Это были ключевые позиции для контроля над проливами, за который на протяжении всей истории боролись все великие державы, от Афин времен Античности до XX в. Оккупировав их, Республика Святого Марка доказала свою обычную предусмотрительность.

В самом Константинополе венецианцы теперь чувствовали себя как дома, поскольку новая Латинская империя, их детище, ни в чем не могла им отказать. Так, старый венецианский квартал получил дополнительные территории от Золотого Рога до Влахернского дворца. Первый венецианский подеста после завоевания, Марино Джено, обнес этот квартал стеной, отделившей его от соседних районов и защитившей от покушений, создав как бы город в городе. Один из его преемников, подеста Джакопо Тьеполо, около 1220 г. построил в Константинополе великолепный фондако, призванный утвердить торговую гегемонию его родины в бывшей столице василевсов. Венецианский подеста в Константинополе был не только руководителем местной колонии, но также губернатором всех венецианских владений в Романии, чем-то вроде генерального консула с очень широкими полномочиями. В иерархии Латинской империи он приравнивался к франкским баронам и греческим деспотам. В действительности его роль можно сравнить лишь с той, какую впоследствии будут играть в Османской империи послы Англии и России. Вернее, его роль была даже еще значительнее, поскольку именно Республика Святого Марка была настоящей основательницей Латинской империи, а флот республики оставался самым надежным гарантом существования империи. Фактически венецианский подеста был протектором Латинской империи и вторым человеком в ней после императора.

Но, разумеется, почести, воздаваемые венецианскому подесте в Константинополе, имели единственную цель: обеспечить его соотечественникам сохранение огромных экономических привилегий, приобретенных ими в тот день, когда они направили на Босфор вождей Четвертого крестового похода. Это изменение направления похода, хотя крестоносцы этого не понимали, произошло в рамках торговой венециано-генуэзской и венециано-пизанской борьбы: конкуренции за завоевание рынков и сражений банковских балансов. Судовладельцы и банкиры Венецианской лагуны великолепно провернули операцию. Привилегированное положение, занимаемое при императорском дворе представителем Синьории, отныне обеспечивало венецианской торговле абсолютное преобладание над конкурентами: генуэзцами и пизанцами. Под ударом от постигшего их сокрушительного экономического поражения пизанцы и генуэзцы взялись за оружие, но обладание проливами обеспечивало Венеции подавляющее превосходство. Пиза сдалась первой и, признав морскую гегемонию Республики Святого Марка, получила подтверждение договоров, заключенных в свое время с Византией (1206). Генуя продолжала войну, но была вынуждена признать свершившийся факт в форме перемирия (1212), за которым вскоре последовал окончательный мирный договор (1218). После этого генуэзцы вновь получили все права и владения, которые имели при Комнинах и Ангелах. Хотя, по правде сказать, это было слабым утешением, поскольку они вынуждены были платить такие же подати, что и в те времена, тогда как Венеция отныне пользовалась полным освобождением от уплаты таможенных пошлин, а также широчайшими торговыми и налоговыми привилегиями. Поскольку она победила византийцев в войне, направив против нее крестоносцев в 1204 г., то, благодаря этой первой победе, смогла одержать другую, не менее важную, но уже коммерческую, над своими итальянскими конкурентами.

Торговый паритет между венецианцами и генуэзцами был нарушен. Старая вражда двух конкурирующих фирм, казалось, завершится сокрушительным триумфом адриатической республики. История крестовых походов в то время, к которому мы подошли, привела лишь к этому результату. Впрочем, генуэзцы не собирались