След крови - Стивен Эриксон

О, этот человек владел многими умениями и был почти столь же практичен, как Сардик Фью.

Разделка человека, по сути, мало чем отличается от разделки любого другого крупного животного. Нужно быстро удалить внутренности, затем освежевать тушу и обескровить ее настолько, насколько это возможно в данных обстоятельствах. Разрубленные части мы обычно подвешивали к крючьям сзади экипажа, из-за чего на дороге оставался кровавый след, впрочем имевший вполне символический смысл. Так или иначе, господин Муст работал с проворством знатока, разрезая хрящи и сухожилия, и вскоре сочащиеся кровью куски того, что недавно было Калапом Роудом, уже болтались на задке экипажа. Голову его пинком отправили в сторону неглубокой ямы, вместившей в себя шкуру и потроха несчастного.

Повергает ли подобное в шок? Взгляните на окружающую вас толпу. Вообразите разрубленные тела, лишенные жизни. Ужас, который вызывает у вас подобная картина (надеюсь, что вызывает), представляет собой замысловатую смесь. Лик жизни, вместилище слов, океан клубящихся мыслей, от которых вспыхивают глаза. Изящество, движения и чувство, что перед тобою творение времени (каковым ты, несомненно, являешься), с прошлым, настоящим и будущим. Единственный шаг – и ты с легкостью можешь оказаться на его месте, перенесясь в мир разрубленного мяса и красных костей, утраченного будущего и пустого взгляда мертвых глаз… Может ли быть хоть какое-то путешествие столь жестоким и пугающим, как это?

Ответ: да, когда оно сопровождается бурчанием в желудке и аппетитным предвкушением, от которого текут слюнки.

Будет ли трусостью отвернуться от занятого своим делом господина Муста, любуясь небом и горизонтом или, возможно, с деланым интересом хмуро наблюдая за настороженными взглядами лошадей и мулов? И уж точно не встречаясь глазами ни с кем из людей. Будет ли это проявлением малодушия? О да, безусловно.

Бедняга Калап Роуд. Как же меня мучает совесть, какое горе я испытываю!

Когда мы двинулись дальше, Борз Нервен подобрался ко мне поближе:

– Это было гадко с твоей стороны, Блик.

– Когда мышь загнана в угол…

– Ну, положим, ты меньше всего похож на мышь. Скорее уж на змею, которую мы пригрели на груди.

– Рад, что ты внял предостережению.

– Не сомневаюсь. Я, знаешь ли, мог все выложить начистоту. И ты бы теперь лежал рядом с Роудом, а мне бы ничто не угрожало.

– Хочешь, чтобы я продолжил свой рассказ, Борз? Перечислив всех прочих любовников той женщины, у которой имелись братья?

– Во второй раз не сработает.

– Готов поставить свою жизнь на то, что Крошке Певуну хватит самообладания?

Борз облизал губы.

– Так или иначе, теперь у тебя две истории, и Пурси это не нравится. Она крайне недовольна тем, как ты поступил с Калапом, воспользовавшись ее историей. Бедняжка тоже чувствует себя виноватой.

– Весьма проницательно с твоей стороны, Борз.

– И впредь она больше не будет к тебе снисходительна.

– Воистину.

– Думаю, ты уже труп.

– Борз! – взревел Тульгорд Виз. – Развлеки нас! Спой, парень, спой!

– Но у нас уже есть ужин!

– Может, нам не помешает десерт, Мошка? – рассмеялся Крошка.

– Угу, десерт.

– Блоха?

– Нет, спасибо.

Его братья остановились и уставились на него. Лицо Блохи приобрело страдальческое выражение.

– У меня уже шестой день запор. Во мне куски четырех человек, да к тому же поэтов. Плохих поэтов.

Руки Крошки дрогнули.

– Десерт пойдет тебе на пользу, Блоха.

– С медом, – предложил Мошка. – Если сумеем найти улей.

Блоха нахмурился.

– Ну, может, парочку глаз, – согласился он.

– Борз! – рявкнул Крошка.

– Сейчас! Слушайте, это отличная песня. Она называется «Ночь наемного убийцы»…

– Но рыцари не могут быть наемными убийцами, – возразил Арпо Снисход. – Таково правило. Рыцари не могут быть наемными убийцами, равно как чародеи не могут быть оружейниками, а нищенствующие монахи непременно должны пользоваться палицами и дубинками. Все это знают.

– Пальцами? – нахмурился Тульгорд Виз.

– Палицами. – Борз ошеломленно огляделся вокруг.

– Давай уже пой, – приказал Крошка.

– Мумммуммимммумммиии! Ооолоолооолоо!

– О горе! – послышалось хриплое кваканье Пустеллы, которая ковыляла позади экипажа, вся покрытая пылью, будто привидение.

– Я просто разогревал свой певческий голос, – объяснил Борз. – Итак, «Ночь наемного убийцы», оригинальное сочинение Борза Нервена. Слова Борза Нервена, музыка Борза Нервена. Исполняется…

– Пой уже, или умрешь, – сказал Крошка Певун.

                      Мрачна ночь в сердце города Малаза,

                      Тьмой небо скрыто, тьма струится вниз,

                      Такая темнота, что неподвластна глазу,

                      Вот где-то стражник крикнул: «Берегись!»

                      Но крик его и слабым был, и зряшным,

                      На улицах не увидать людей,

                      Калам Мехар карабкался на башню,

                      Презрев соблазны лестниц и дверей.

                      Императрица корчилась в веселье,

                      Жестоких пыток намечая план.

                      Но слышен стон – подействовало зелье,

                      Что ей поднес безвестный шарлатан.

                      Покинув трон, Ласин по коридорам

                      Спешит в исписанный проклятьями клозет,

                      Дерьмо струится яростным напором

                      И пахнет так, что больше мочи нет…

– Императрица что, на толчке сидит? – спросил Тульгорд Виз. – У нее понос?

– В том-то и вся суть! – ответил Борз. – Все поют про королей, принцесс и героев, но никто никогда не упоминает про естественные отправления. Я представляю общественности Безумную Императрицу в тот момент, когда она наиболее беззащитна, понял? Чтобы вызвать к ней больше сочувствия и напомнить слушателям, что она такой же человек, как и любой другой.

– Об этом и так все знают, – заявил Тульгород, – и никто не желает слышать подобное в какой-то клятой песне о наемных убийцах!

– Я описываю антураж!

– Пусть продолжает, – сказал Крошка и предостерегающе нацелил палец на Борза. – Но никаких больше этих… естественных отправлений!

                        Как ливень с неба и еще сильнее

                        Его обдал премерзостный поток.

                        Калам утерся, горько сожалея,

                        Что полотенца впрок не приберег.

                        «Ты, о Ласин, ты проклята богами!»

                        Над головой во тьме зияет щель,

                        Вот в скользкий край он вцепится руками

                        И через миг свою настигнет цель!

                        «Минули дни, как грозною убийцей

                        Острила когти ты, несла ударов град,

                        Теперь на стульчаке приходится трудиться,

                        Редеют волосы и непослушен зад…»

– Я же сказал…

– Это часть истории! – пискнул Борз Нервен. – Ничего не могу поделать!

– Императрица, похоже, тоже не могла, – буркнул Апто.

                        По трубам он карабкался упорно,

                        Надеясь на другой, удобный путь,

                        Мечтая свет узреть средь ночи черной,

                        И выбраться, и чуть передохнуть.

                        Качнулись своды розовой пещеры,

                        Калам забился средь мохнатых червяков