Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941 - Ирина Павлова

В заключение Г.К. Жуков вновь подчеркнул: «Придавая исключительное значение внезапности, все способы маскировки и обмана противника должны быть широко внедрены в Красную Армию. Маскировка и обман должны проходить красной нитью в обучении и воспитании войск, командиров и штабов»[1334]70.

Надо сказать, что и со стороны Германии также широко применялся прием дезинформации. Это во многом объясняет то спокойствие, с которым Сталин воспринимал многочисленные сообщения о скором нападении Германии на СССР. Он был уверен в том, что «...Гитлер и его генералитет не такие дураки, чтобы воевать одновременно на два фронта, на чем немцы сломали себе шею в первую мировую войну» и что «...у Гитлера не хватит сил, чтобы воевать на два фронта, а на авантюру Гитлер не пойдет»[1335]71.

С советской стороны поток дезинформации был чрезвычайно широк. Это – строжайшее запрещение командующим западными военными округами передислоцировать армейские силы непосредственно к границе; запрещение нашим летчикам сбивать немецкие самолеты-разведчики, регулярно залетавшие в глубь советской территории в первой половине 1941 г., при одновременном запрещении советским летчикам перед самой войной подлетать к государственной границе ближе десяти километров. Это – разрешение на поиск немцами в советской приграничной полосе могил немецких солдат и офицеров, погибших в первую мировую войну (причем Сталин понимал, что немцы будут не могилы искать, а вести наземную разведку). Это – скрупулезное соблюдение Советским Союзом торгового соглашения с Германией вплоть до ночи на 22 июня 1941 г. при бесцеремонных нарушениях его другой стороной. Это – массовое, и по сути демонстративное, увольнение в отпуск командного состава Красной Армии в мае и июне 1941 года. И это, наконец, негласное указание Сталина как можно чаще ставить в театрах оперы Р. Вагнера, исполнять по радио и на эстраде его музыку, которую, как известно, очень любил Гитлер[1336]72. К этому необходимо добавить известные заявления ТАСС от 9 мая и 13 июня 1941 г., написанные Сталиным. В первом случае есть прямое указание на то, что «текст опровержения принадлежит И.В. Сталину». В нем опровергалось сообщение агентства Домей Цусин из Нью-Йорка о том, что «концентрация войск на западных границах производится в чрезвычайно крупном масштабе», и подчеркивалось, что «никакой "концентрации крупных военных сил" на западных границах нет и не предвидится»[1337]73.

Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г., опубликованное в газете «Известия» на следующий день, появилось как раз в тот момент, когда войска прибывали к границе. По этому поводу в нем говорилось следующее: «... слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными;... проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии по меньшей мере нелепо»[1338]74.

Все эти факты сталинской дезинформации дали повод целому ряду авторов говорить об умиротворении Германии в апреле – июне 1941 г., о стремлении не допустить войны с ней, не дать Гитлеру ни малейшего повода для придирки к Советскому Союзу, которую он бы использовал для нападения, что, на самом деле, как справедливо указал М.И. Мельтюхов, не подтверждается известными сегодня материалами[1339]75.

Историков, которые верят Сталину «на слово», трудно убедить даже очевидными фактами. Известно, что после его выступления 5 мая 1941 г. перед выпускниками военных академий РККА в Кремле была организована намеренная «утечка» информации. В той, что была предназначена для немецкой стороны, утверждалось, что Сталин после сопоставления сил Германии и СССР «старался подготовить своих приверженцев к "новому компромиссу с Германией"». Это сообщение было передано послом Ф. Шуленбургом в Берлин. Другая версия, предназначенная для Англии, гласила, что, хотя «Красная Армия еще недостаточно подготовлена», война с Германией «неизбежна» и СССР «пытается оттянуть вооруженный конфликт до осени». Отношения с Англией Сталин якобы, согласно версии английского журналиста А. Верта, назвал «еще незаконченными»[1340]76.

Даже соглашаясь с тем, что Сталин готовился к наступательной войне, современные историки говорят о неспособности Красной Армии наступать в 1941 г. В качестве альтернативы они выдвигают 1942 или даже 1943 год. Между тем, вопрос о конкретном моменте наступления в пределах года не имеет принципиального значения в данном контексте, а стремление акцентировать все внимание на обсуждении именно этого вопроса неизбежно уводит от необходимости сделать вывод о том, что в течение всего периода 1930-х гг. Сталин готовился к нападению на Европу, что грозило не просто советизацией европейских стран, но и гибелью европейской цивилизации.

В то же время в литературе приводится немало свидетельств преступной безалаберности и безответственности в деле подготовки Красной Армии не только к обороне, но и к наступлению[1341]77. Все это не отменяет основного вывода, но является подтверждением того, что, стремясь вникать во все мелочи военной подготовки, Сталин был некомпетентным в вопросах ведения войны. Чего стоило одно только утвержденное Политбюро перед самым началом неизбежной развязки, 24 марта 1941 г. постановление СНК и ЦК, которым НКВД поручалось строительство 251(!) аэродрома для наркомата обороны[1342]78. По свидетельствам советских маршалов Г.К. Жукова и А.М. Василевского и целого ряда других источников военных лет, Сталин научился воевать только к концу 1942 г. Однако механизм его власти был таков, что никто в созданной им системе, по крайней мере, накануне войны, пережив состояние ужаса перед возможным арестом, не осмеливался высказывать собственное мнение. По признанию Жукова, «члены Политбюро в лице Молотова, Жданова, Маленкова, Ворошилова, Хрущева, Калинина и других были полностью согласны со Сталиным в его оценках обстановки и всех прогнозах в отношении действий гитлеровской Германии»[1343]79. Кроме того, как уже отмечалось, на хаос и беспорядок Сталин не обращал особого внимания. Они не только не меняли его генеральную линию, но и играли в его политике камуфлирующую роль.

Принимая во внимание эту особенность сталинского руководства, трудно согласиться с той предполагаемой картиной сталинского наступления, которую нарисовал в «Ледоколе» В. Суворов: «6 июля 1941 года в 3 часа 30 минут по московскому времени десятки тысяч советских орудий разорвали в клочья тишину, возвестив миру о начале великого освободительного похода Красной Армии. Артиллерия Красной Армии по количеству и качеству превосходила артиллерию всего остального мира. У советских границ были сосредоточены титанические резервы боеприпасов. Темп стрельбы советской артиллерии стремительно нарастает, превращаясь в адский грохот на тысячекилометровом фронте от Черного моря до Балтики...

Над аэродромами черными столбами дым. Эти черные столбы – ориентир для советских самолетов, которые идут волна за волной... Артиллерия, замолкнув на минуту, снова, как бы неохотно, начинает свой могучий разговор. Артиллерия переходит от артиллерийской подготовки к артиллерийскому сопровождению. Заговорили батареи, сосредоточивая огонь на дальних целях. Медленно, но неумолимо темп стрельбы снова нарастает. В бой вступают все новые и новые артиллерийские полки, включаясь в многоголосый хор...[1344]80.

В данном случае В. Суворов рассуждал как военный, а не как историк, учитывающий все особенности российской действительности 1930-х гг. Более чем вероятно, что наступление Красной Армии не было бы таким организованным и быстрым, а сопровождалось бы огромными потерями. Но какое значение для Сталина в его планах имели эти жертвы?! Говоря словами Мамардашвили, «люди, их количества не имеют значения, особенно если они жертвы – их можно скрыть, рассеять, распылить, как если бы ... ничего не случилось»[1345]81.

В конечном счете, История распорядилась иначе. После немецкого наступления 22 июня 1941 г. почти все результаты многолетней подготовки сталинской власти к войне провалились в «черную дыру». В.Д. Данилов суммировал имеющиеся на сегодня данные о потерях советских войск в первые недели войны. К середине июля 1941 г. из 170 советских дивизий, принявших на себя первый удар германской военной машины, 28 оказались полностью разгромленными, 70 дивизий потеряли свыше 50 % своего личного состава и техники. Особенно жестокие потери понесли войска Западного фронта. Из общего числа разгромленных на советско-германском фронте дивизий 24 входили в состав этого фронта. В катастрофическом положении оказались и остальные 20 дивизий этого фронта. Они потеряли в силах и средствах от 50 до 90 %.