РЯВанш! - Дмитрий Никитин

       

           Капитан 2-го ранга Такаги Такео внимательно рассматривал в перископ русские боевые корабли. Вчерашней ночью его лодка получила радиограмму - вражеский флот находится в заливе Америка. Это открывало хорошие возможности для японских подводников. Проникнуть в залив Америки было гораздо легче, чем в хорошо защищенный Владивосток. Всего в растянувшейся у русских берегов завесе находилось девять крейсерских подлодок (включая два трофейные немецкие), однако более-менее боеспособной из них оказалась только две лодки освоенного уже на японском флоте французского типа: S-14 и S-15 капитана Такео. Остальные, полученные перед самой войной, хорошо если просто сумели вернуться из похода на базу. Но экипаж S-15 рассчитывал на большее.

           Лодка проскользнула под водой у мыса Среднего и встала на позиции рядом с островом Лисий. Перед ней, как на ладони, лежал вход в залив Америка. Такаги Такео задумчиво почесал заросший щетиной подбородок. Слева по борту, у выхода из бухты стояли два легких крейсера и шесть эсминцев под бело-синими Андреевскими флагами. Справа, из глубины залива навстречу им медленно шла колонна линкоров. На их мачтах трепетали большие красные знамена. В телеграмме сообщалось, что у русских начались политические волнения, и красный флаг означает, что корабль перешел на сторону восставших. Что ж, нарушение присяги своему императору, конечно, отвратительно, но раз это происходит на вражеских кораблях, то тем хуже для русских!

           Командование предписывало топить корабли под правительственными, бело-синими флагами, и не трогать мятежников под красными. Однако у Такаги Такео было всего восемь торпед (четыре в аппаратах, четыре запасные), поэтому тратить их надо было очень разборчиво. А дредноут в качестве цели был во много раз предпочтительнее легкого крейсера или эсминца. И в конце концов, под каким бы флагом дредноут не шел, он всё равно оставался русским! Совсем недавно эти линкоры стреляли по кораблям Соединенного флота, так неужели их стоит сейчас щадить из-за поднятой на мачте красной тряпки. S-15, загудев моторами, двинулась под перископом наперерез головному пятибашенному линейному крейсеру и, приблизившись на пять кабельтовых дала залп из обоих носовых аппаратов.

       

           Многострадальный "Афон" вздрогнул от сильного взрыва. На корабле успели заметить потянувшиеся к нему из-под воды два торпедных следа, но уклониться от них едва державший ход дредноут никак не мог. К счастью, из двух торпед попала только одна, и была она 18-дюймовая, не слишком опасная для хорошо защищенного линейного крейсера. Тем не менее, "Афон" сильно накренился на пораженный левый борт, в трюмных отсеках погасло электричество. Без арестованных офицеров на дредноуте началась паника, матросы терялись, не зная, как спасать корабль. В уверенности, что "Афон" атаковала правительственная субмарина, все слали проклятья "изменнику" Порембскому. Орудийные расчеты попытались развернуть свои орудия на "Корнилова" и "Грейга", но выполнить это в обесточенных башнях вручную было нелегким делом. Наконец "Афон" стал разворачиваться, чтобы идти к берегу - к ближайшей бухте Врангеля. Этим он перекрывал путь остальным дредноутам, которые и без сложных маневров с трудом держали строй. Линкоры задним ходом уползали обратно. Раскольников дал команду с "Императора Николая I" эсминцам выдвинуться вперед! "Белли", "Керн", "Кроун", "Корфу" стали огибать длинные туши линкоров. Команды решили не открывать огня, надеясь, что моряки на правительственных кораблях тоже не станут стрелять по своим и, напротив, примкнут к восстанию. Однако когда, проходя остров Лисий, эсминцы заметили маневрирующую на малой глубине подлодку (Такаги Такео разворачивался, чтобы дать залп из кормовых аппаратов), то сразу ринулись в атаку. Форштевень "Керна" снес S-15 верх рубки, после чего гибнущая субмарина стала бурно извергать пузыри и обломки. Воздушным потоком наверх выбросили и несколько человек, которых подобрали на "Кроун" и "Корф".

           - Японцы! Японцы! - что есть силы орали моряки с эсминцев. - Японская лодка!

           Новость, что атаковавшая "Афон" субмарина была японская, прокатилась по эскадре. Внешний враг, о котором успели забыть, вновь напомнил о себе. А если где-то рядом, в морской глубине, скрываются японские подлодки, как идти против своих, с которыми только что сражался бок о бок против тех же японцев? Революционный порыв стал быстро угасать. Эсминцы просто спустили красные флаги и вместе с эсминцами Порембского занялись поисками других вражеских лодок. Вместе летали и гидросамолеты с "Энгельса" и "Нестерова". Две торпеды, которые успела выпустить S-15 по "Афону", поразили не дредноут, они разрушили идею восстания. В бухте Врангеля торпедированный "Афон" поднял сигнал с просьбой о помощи. К нему сразу подошел катер с "Адмирала Корнилова". Порембский, поднявшись на мостик линейного крейсера, взял на себя руководство спасательными работами. Никто даже и не заметил, как пополз вниз с мачты революционный флаг.

           Раскольников всё же не растерялся и дал сигнал об отходе. Четыре оставшихся дредноута забились в бухту Находку. На палубах закипели митинги. Революционеры стращали матросов карами за восстание, предлагали вновь попытаться выйти в море, а, если не получится, прорываться во Владивосток по суше. "Кому сдаваться хотите? - раскатисто кричал Раскольников с башни "Императора Николая". - Адмиралу Порембскому? Поляку? Вот сейчас другой поляк, генерал Подгурский, жжет рабочие слободы во Владивостоке! Не щадит ни женщин, ни детей! Зачем им, полякам, русских людей щадить! Думаете, ваш Порембский лучше Подгурского будет?" Кое-как революционерам удалось поднять боевой дух матросов. Они, вроде бы, готовы были защищаться, если правительственные корабли попытаются войти в бухту.

           Контр-адмирал Порембский в это время был занят спасением "Афона", выравнивая опасный крен контрзатоплениями отсеков. Теперь дредноут глубоко ушел в воду, но держался на ровном киле. После атаки японской подводной лодки были приняты срочные меры по наблюдению за морем. Из Владивостока срочно вызвали сетевые заградители (слава Богу, что они не примкнули к мятежу), которые огородили широкий проход в залив. Крейсера "Корнилов" и "Грейг" встали на якоре в бухте Врангеля, рядом с "Афоном". Видя, что четырех восставших линкоров отказались от выхода в море, Порембский решил не предпринимать пока против них активных действий, чтобы революционеры, не дай бог, не вздумали затопить корабли. Ведь хватит у них на это ума со страху!

           Уже в сумерках заметили подходившие с моря корабли. На эскадре пробили тревогу, вдруг японцы! Но высланные навстречу эсминцы отсигналили - идут свои. По протраленному фарватеру к заливу Америка подходили исковерканный вражескими снарядами "Измаил", старые крейсера "Россия" и "Аскольд". Над темным морем и скалистыми берегами прокатилось дружное раскатистое "ура!"

           Вице-адмирал Бахирев, не слушая возражений Порембского, сразу отправился на катере в Находку. Сам, один, всего лишь на пару с флаг-офицером. Когда подошедший к борту "Императора Николая" катер осветили, и с палубы узнали в человеке с забинтованными головой и рукой любимого среди матросов адмирала, на мятежных кораблях тоже стали кричать "ура!" Немедленно самостийно собрали новый митинг, куда явились моряки и с других линкоров. Раскольникова и членов судовых комитетов отодвинули на задний план.

           Бахирев поднялся на крышу носовой башни, обозрел исподлобья собравшуюся внизу толпу и гулко рявкнул

           - Ну, чего взбунтовались? Чего хотите?

           Матросы загудели. Потом один, самый смелый крикнул:

           - Начальникам своим мы не верим! Михаил Коронатович! Давайте мы вас своим начальником выберем!

           - А вы мне доверяете?

           - Доверяем! Доверяем! - прокатилось от борта до борта

           - А я вам не доверяю! До чего довели, адмирал Колчак от вас отрекся, с моей бригадой в Шанхай ушел...

           Бахирев спустился вниз, прошел через раздавшуюся перед ним толпу на корму, в адмиральскую каюту, где строго выговорил лежавшему на диване с компрессом на голове контр-адмиралу Кедрову. У дверей адмиральского салона уже ждала делегация матросов. Команды, посудачив, решили вновь просить Бахирева заступиться за них перед государем императором, выражая готовность делом искупить вину.

           Поняв, что дело проиграно, Раскольников и другие революционеры поспешно съехали на берег. Утром над линкорами были подняты, как обычно, Андреевские флаги. Тем временем к Американке подошли, проделав долгий марш, правительственные войска. Дружинники, не успевшие отойти в сопки, отстреливались, засев в избах и в здание таможенного поста. Дредноуты открыли огонь по берегу из вспомогательной артиллерии, мгновенно превратив деревню в груду развалин. Никифоров и Раскольников успели скрыться с отступившем вверх по Сучану шахтерским отрядом Алексея Аллилуева. Главного местного активиста Афанасия Быконю, плененного с оружием в руках, расстреляли на руинах его деревни по приговору военно-полевого суда.