Чисто по-русски. Говорим и пишем без ошибок - Марина Александровна Королёва

в церковном здании. Когда-то «хо́рами» называли просто помещение для хора. Главное отличие: «хо́ры» нельзя сказать в единственном числе, они всегда именно «хо́ры». А если их нет, то нет «хор».

Постояла я несколько минут, послушала хоры́ и пошла дальше, в книжный магазин.

Хорошего дня

Что лучше: естественное угрюмство или заученные улыбки? Если вы спросите меня, я однозначно за улыбчивую вежливость везде, где люди встречаются с людьми: на улицах, в кафе, в магазинах, в транспорте, на работе. Ненатурально, говорите, не наше? Поначалу, может, и ненатурально, а со временем, когда входит в привычку, очень даже похоже на настоящую приветливость. Маска прирастает. И это точно лучше, чем советское магазинное «вас много, я одна».

Кстати, о магазинах: надо сказать спасибо сетевым кафе, которые когда-то ввели у нас пожелание «хорошего дня!». Многие и не вспомнят сейчас, что в русском языке его не было. Приветствие «добрый день!» при встрече было, а «хорошего дня!» при расставании или по окончании разговора – нет, не было. Это калька с английской формулы вежливости have a nice day, которая сопровождается обязательной улыбкой. Кассир дает тебе сдачу, смотрит в глаза, улыбается и – вот оно – have a nice day! Теперь разговор окончен.

Перевод «хорошего дня» поначалу ощущался у нас как нечто чужеродное, но за несколько лет к этой формулировке так привыкли, с таким удовольствием ее воспроизводят, что грех жаловаться: оборот прижился, он теперь полностью наш.

Впрочем, заученная вежливость дает иногда сбои, это тоже надо признать. Представьте: человека, который работает в сфере обслуживания, обязали произносить в разговоре с клиентом определенный набор «формул» – что говорить в начале, что в середине, что в конце… Но ситуации-то бывают разные! Например, вы работаете оператором в службе такси, принимаете заказы, в конце обязательно желаете клиенту «хорошего дня». Обычно вам называют адреса, могут назвать какой-то объект (театр, большой магазин, парк). Но вот один из клиентов говорит: «Мне нужно на такое-то кладбище». Не исключено, что у него умер кто-то из родных или друзей, это горе, повод для поездки у него в любом случае невеселый. Но у оператора инструкция перед глазами! Он должен во что бы то ни стало сказать в конце разговора «хорошего вам дня!». И он… говорит, не обращая внимания на все эти сопутствующие обстоятельства. А формула вежливости в этот момент – рраз! – и превращается в свою противоположность: ведь конкретного клиента, его обстоятельства попросту не взяли в расчет. Это тот редкий случай, когда лучше обойтись без пожелания «хорошего дня». Хотя, как вы уже поняли, я его горячая сторонница.

Хотеть и ждать: чего или что?

Чего же ты хочешь? Чего ждешь? Чего требуешь? Разве «чего», а не «что», спросили меня однажды?

«Чего ты хочешь от меня? – / Нахмурясь, голова вскричала. – Вот гостя мне судьба послала! Послушай, убирайся прочь!». Это А. Пушкин, «Руслан и Людмила». Классика. И хотя со времени написания поэмы прошло два века, правило, представьте, не изменилось. Глагол «хотеть» требует после себя родительного падежа существительных: хотеть славы, хотеть радости, хотеть – чего. Точно так же, по правилу, ведут себя глаголы «ждать», «ожидать», «избегать», «требовать»: ждать дождя, ожидать хорошей погоды, избегать ссоры, требовать понимания. Итак, вроде бы договорились, родительный падеж – норма.

И тут сразу «но»: современное словоупотребление эту норму постоянно размывает – да что там, почти уже размыло! «Хочу воду» вместо «хочу воды» я, например, слышу постоянно. Современные словари уже не считают это грубой ошибкой. Так, Учебный соварь сочетаемости слов русского языка предлагает расценивать вариант с родительным падежом (хотеть воды) как литературную норму, а винительный падеж (хотеть воду) как разговорный вариант. А есть и еще один нюанс, чисто смысловой. На него указывает справочник Д. Розенталя «Управление в русском языке»: мы говорим и пишем «хотеть что-то», когда речь идет о конкретном объекте. Например, «хочу воды», если это любая вода, вода вообще – но «хочу воду», если это, скажем, вода без газа определенной торговой марки. Боюсь даже представить себе, как преподаватели объясняют эту разницу иностранцам: она тончайшая, и только внимательный носитель языка в состоянии ее уловить. «Я попросил выслать мне денег»: здесь обозначается суть просьбы (нужны деньги), но не сумма. «Я попросил выслать мне деньги»: тут просьба уже более конкретная, это наверняка какая-то определенная сумма или денежный долг.

Так же ведут себя глаголы «ждать» и «ожидать». Мы ждем информации. Ждем писем. Ждем ответа. Ожидаем известий или прихода гостей. Дополнение после глаголов стоит в родительном падеже, если это отвлеченные существительные или конкретные, но с оттенком неопределенности («жду поезда», поезда вообще). Однако – «жду сестру», «жду поезд из Санкт-Петербурга». Жду письма – но жду письмо с конкретными указаниями.

Слишком сложно?.. А я бы посмотрела на это по-другому: у нас есть выбор, ура! Варианты всегда лучше, чем их отсутствие.

Хохма

«Ну и хохма!» – восклицаем мы, обмениваясь впечатлениями об услышанном анекдоте. «Хохма что надо», – говорим мы, не задумываясь над самим этим словом, «хохма».

Хохма – шутка, розыгрыш, что-то смешное. В словари русского языка это слово попало только к концу XX века, хотя в литературе появлялось, конечно, и раньше. Да и производные его всем известны: «хохмач», «хохмачка», «схохмить». Так что же получается, это слово середины прошлого века? Нет, уверены авторы словаря-пособия «Из истории русских слов», оно куда более древнее! Языковеды считают, что это заимствование из идиша. А корни – еще глубже.

Как это ни смешно, в древнееврейском языке слово hohmah означало «мудрость», а его продолжение в идиш, chochme, получило еще и переносное значение – «шутливое замечание». «А chochme!» стало означать «шутка!» (то есть «шучу», «говорю не всерьез»).

Скорее всего, слово проникло в русское городское просторечие там, где жили носители языка идиш. Почти наверняка это была Одесса. В романе «Московская сага» В. Аксенов говорит о том, как слово «хохма» появилось в сталинской Москве 1930-х годов: «“Хохма”, то есть шутка, было самым модным московским словечком, совсем недавно приплывшим в столицу из Одессы-мамы под парусами Л. Утесова и “южной школы прозы”. Все только и говорили: “хохма”. “Ну, есть новые хохмы?”, “Вот так хохма!”, “Прекрати свои хохмы!”».

Но хохма-то хохма, а восходит, оказывается, к языку Библии, где она означала «мудрость», «умное изречение».

Хрусталь

Какие только вопросы не приходят в голову любителям слов и словечек! Просто диву даешься. Вот, пожалуйста, получила я вопрос: а правда ли, что