Плечом к плечу - Дмитрий Воронин

Сон в густой траве, на попоне, под тонким походным одеялом — занятие не самое приятное, но силы к волшебнице вернулись почти полностью. Можно было трогаться в путь.

Проезжая многочисленные в этих местах поселения, Блайт старался вызнать о поморниках всё, что только можно. Селяне — будь то зажиточные торговцы или простые сервы — поморников одинаково не любили. Первые за то, что видели в береговых падальщиках потенциальную угрозу собственному благополучию. Не то, чтобы поморники поголовно были людьми злыми, нет. Но привычка брать добычу даром и без особых усилий часто перерастала в мысли о том, что добычу можно бы взять и не с моря, а у тех, кто позажиточнее. С лесными шайками в Гуране разбирались жестоко, но урок, как водится, впрок не шёл — рано или поздно появлялась очередная вольница, чтобы какое-то время успешно пограбить, а затем — никого чаша сия не минует — окончить жизнь в петле или, если чуть повезёт, на клинке стражника.

Те, кто и сам еле сводил концы с концами, не любили поморников за их шальную удачу. Если подумать, никто из падальщиков ни в благородные господа, ни просто в зажиточные селяне не выбился. Рассказывали же люди всякое — и о снятых с утопленников кошелях, набитых золотом, и о целых кораблях с товарами, брошенных командой и, на радость поморникам, прибитых к берегу. Если бы хоть часть рассказов было правдой — но нет, все случаи внезапно обрушившегося на имперскую голытьбу богатства неизменно становились известны Тайной страже. И удачливый искатель береговой добычи сам не рад будет свалившемуся на него счастью.

В общем, наслушался он всякого — и пришлось потратить немало усилий, чтобы вычленить из этого вороха злобы, зависти, презрения и отвращения зёрнышки полезной информации.

И вот они у цели. Если верить этим «зёрнышкам», в паре часов конного пути от этого тихого зелёного холма находилось поселение поморников, одно из самых больших на побережье. Там могут что-то знать…

— Ангер, расскажи мне о поморниках.

— Что именно?

Он понимал, что знания девушки о цели их странного и не вполне законного путешествия были более чем ограничены. Большая часть разговоров с селянами проходила без её участия. Вовсе не потому, что Таше это было не особо интересно — хотя да, расспросы всяких торговцев, пастухов, трактирщиков и прочих её не привлекали. Просто Блайт искренне верил — и весь прошлый жизненный опыт лишь служил тому подтверждением — что он куда лучше орденской волшебницы способен вести разговор с гуранцами. Хотя леди Рейвен и говорила на местном наречии без акцента, не определить в красавице благородную даму мог разве что слепой. А с благородными да богатыми — какой разговор, сам не знаешь, когда виноватым окажешься. Блайт, в отличие от своей спутницы, умел становиться — или, что вернее, казаться — разным. Умел войти в доверие, развязать пустую болтовню ни о чём, невзначай перевести русло беседы об урожае, погоде, местных сплетнях… поморниках тех же.

— Что захочешь, — зевнула она, закидывая руки за голову. — А можно и не о них. Расскажи о чём-нибудь, ладно? Как тогда…

Уточнять она не стала. Ангер и сам вспоминал плавание вдоль северных берегов Инталии как нечто… не то чтобы волнующее, но вызывающее в душе странную смесь печали, сожаления, нежности. Ему было хорошо там, на грязноватой палубе шхуны, пропахшей смолой, солью и непередаваемо гадким грогом Ублара Хая. Ему нравилось рассказывать Альте и её спутнице (если положить руку на сердце — особенно спутнице) сказки, очень похожие на правду, и правдивые истории, весьма напоминавшие сказки. Хорошее было время. Может ли оно вернуться?

Он закрыл глаза, и вдруг увидел, словно наяву — полутёмный зал, пылающие в камине дрова, ребёнок на широкой постели, закутавшийся в одеяло и, с выражением восторга и страха на лице внимающий очередному повествованию. А рядом с кроватью, в глубоком мягком кресле, сидит он, Ангер Блайт, сильно постаревший и слегка обрюзгший, но ещё крепкий. И любуется этим ребёнком, таким странно знакомым, таким щемящее дорогим.

Он мотнул головой, отгоняя видение. В пророческие картины Ангер не верил, хотя если судить по некоторым сохранившимся с древних времен обрывкам рукописей, на том же Зоран-да-Эммер пытались разработать магию предвидения, вроде бы и были какие-то успехи. Но тайны Академии ушли под воду в годы Разлома, а нынешние «знатоки», в том числе и пресловутые Творцы Сущего, куда более озабочены вещами прозаическими. Вроде замков, дарующих бессмертие и отнимающих свободу на весь этот бесконечно долгий срок.

— Поморники… говорят, они обосновались здесь в незапамятные времена, чуть ли не в год Разлома. А может, всегда здесь жили, только однажды море, до этого далёкое и незнакомое, вдруг оказалось у порога.

Таша слушала, блаженно закрыв глаза — и ей самой непонятно было, интересна ей история или просто доставляет удовольствие слушать голос этого мужчины. Пожалуй, и то, и другое.

— После Разлома море выносило на берег много ценного. Там, — он махнул рукой в сторону бьющих о берег волн, — под водой скрыты великие города. Кинт Северный был большим селом, что бы там южане не утверждали. Во всяком случае, если сравнить его с Кинтом, столицей. Были и другие страны, города, сёла… их поглотило море, но часть добычи вернуло. Сюда, на эти берега. Потом вода перестала выбрасывать на берег ценности, но память осталась. И поморники остались. Они всё ждут, что прежние времена вернутся, и море снова начнёт щедро одаривать их.

— Вечно ждать милости Эмиала? Или они поклоняются Эмнауру?

— Хм… это интересный вопрос. Поморники чтят обоих братьев-богов, но более всего они верят в удачу. По мнению поморников, боги — они боги и есть, дела их странны, пути неисповедимы, мысли и желания смертным недоступны. А удача — она вроде бы как сама по себе, подмигивает тем, кто ей по нраву. Поморники уверены, что именно они — истинные дети удачи, и готовы ждать её благословения всю жизнь.

— Они правда живут лишь тем, что приносит море?

— Это лишь разговоры, Таша, — усмехнулся Блайт. — Посуди сама, можно ли прокормиться самому и поднять семью, тупо сидя на берегу и ожидая, когда к твоим ногам выбросит мешок с золотом. К слову, золото плохо плавает, если ты не знала. Они рыбачат, разводят коз, возятся с огородами… а потом, переделав неотложные дела, бродят по берегу и ждут удачи. Что найдут — пытаются пристроить в хозяйстве или продать. Бывает, что и налоги платят. Его Величество, как и прежние властители Гурана, к поморникам относится как к эдаким слегка сумасшедшим. Пользы мало — так и вреда никакого. А у пиратов, к примеру, поверье есть. Когда удача поворачивается к тебе лицом, когда удается взять хорошую добычу — найди бутыль, сунь туда несколько монет, каких не жалко, запечатай поплотнее горлышко и брось в воду.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});