Разбитые. Как закалялась сталь - Liticia09

он.

Николь засмеялась, поблагодарила Тео и пошла в душевую, чтобы переодеться. Драко провёл её взглядом и тяжело вздохнул, как только дверь душевой закрылась.

— Иногда я хочу себя прибить.

— Почему?

— Я делаю ей больно. Это всё из-за меня. Тётя Белла узнала о родителях Николь из-за меня! — слизеринец запустил руку в волосы с силой оттягивая корни.

— Драко Малфой, который загоняется из-за такого… с ума сойти, — протянул Нотт.

— Я ведь не бездушный, Тео! И я, наконец, смог хоть что-то почувствовать.

— Если прибьёшь себя, легче никому не станет. Ты ей нужен. Даже если она всеми силами старается показать, что это не так. Это же Рейнер! Вы с ней друг друга стоите.

— Думаешь?

— Уверен. А теперь возьми себя в руки и позаботься о Никки. Она только что потеряла отца и нуждается в чьей-то поддержке.

Драко понимал, что его друг прав. Он кивнул и благодарно хлопнул его по плечу. Нотт вышел из комнаты, а Малфой постучал в дверь душевой и прошёл внутрь. Он и так уже знатно накосячил. Пора делать что-то правильное.

Глава 22. Месть сладка

Я вернулась из ада, из боли, из горечи, нелюбви. Собирать себя по кусочкам, заживлять всё то, что кровит. Возвращать, что утеряно, что раздарено, что отдано просто так. Я вернулась оттуда, где царствуют грязь и мрак.

Я вернулась поломанной, раненой, вывернутой, пустой. Здесь июнь розовеет закатомнад буйной моей головой. Здесь цветы опьяняют, вечернее солнце листву золотит. Я вернулась к ним из кошмара, истерик, вранья и обид. Половины меня не осталось, половина теперь мертва: перемолота, искалечена, пропущена сквозь жернова. Бледнолицая рыжая девочкас костром в молодой груди — я дарю ей новую плоть, и имя, и оно, будто лес, гудит. Полина Шибеева

Каждую чёртову ночь она просыпалась от холода и не могла пошевелиться. Как будто её что-то держало, но прикосновений всё так же не было. Ощущение беспомощности каждую ночь знатно калечило Николь. Хотя, возможно, это и недосып. А возможно и всё вместе.

Однако этой ночью Рейнер резко осознала, что может двигаться. Но холод до сих пор оставался в комнате. Это что-то оставалось в комнате.

Послышались голоса за дверью. Такое чувство, будто они специально топтались около двери, чтобы разбудить всех в комнате. Но раздражало это, видимо, только Николь.

Затем послышался стук, и девушка пошла прямиком к двери, чтобы обругать тех, кто потревожил её и без того паршивый сон, ведь принимать зелье этой ночью она не стала — боялась увидеть галлюцинацию, в которой её снова будут называть убийцей. Вот только в этот раз это будет делать её отец.

За дверью стоял профессор Снейп. Бледный и мрачный, как обычно, но его голос не был таким, как на парах: как будто он наконец-то начал проявлять чувства. И сейчас это было сожаление. Мужчина предложил когтевранке спуститься в гостиную, чтобы спокойно поговорить, не опасаясь лишних ушей. Когда Николь вышла за ним и села на диван, директор остался стоять.

— Я думаю, ты уже слышала. Твой отец мёртв, — безо всякой подготовки сказал профессор, взглядом подмечая любое изменение в поведении ученицы.

— Слышала, — сухо отмахнулась Николь.

— Мне жаль, — глухо произнёс он такую привычную, но глупую фразу. Будто ей должно стать легче от этих слов.

— Спасибо, — апатично отозвалась девушка.

— Завтра состоятся похороны. Там будет твоя мать и знакомые твоего отца. Никто из пожирателей не объявится, можешь не беспокоиться по этому поводу. Ты можешь взять с собой кого-нибудь, но только одного человека. Не нужно вызывать суматоху, — объяснил Северус, заметив вопрос в глазах когтевранки.

— Хорошо, я попрошу Драко, — её голос снова был безжизненным. — После похорон я могу забрать мать?

— Нет.

— Почему?

— Это опасно. Её могут найти в любое время, а ты не сможешь о ней позаботиться должным образом.

— Это моя мать! — ледяным голосом сказала Николь.

— Ты вернёшься в Хогвартс, а кто позаботится о ней?

В словах профессора была логика, и Николь не могла этого отрицать, но сдаваться так просто она не была намерена.

— Почему Вы помогаете нам? Разве это не в Ваших интересах — убить всю мою семью?

— В моих интересах защитить учеников школы, а если твоя безопасность будет зависеть от безопасности твоей семьи, то защитить и их, — спокойно отозвался Снейп. — Николь, тебе нечего бояться. Ты сможешь навещать мать.

— Ладно, — буркнула Рейнер, однако не согласилась со словами профессора до конца. Просто не стала спорить. Не в том состоянии.

— Отлично. Тогда завтра жду тебя и Драко в своём кабинете в 9. Да, и, Николь, — Северус обратил внимание ученицы на себя, — не наделай глупостей.

Когтевранка бросила на профессора тяжёлый взгляд и, попрощавшись, пошла в свою комнату, так ничего и не пообещав.

* * *

Говорят, что настоящее осознание потери приходит уже после. Вот, видишь бездыханное тело родного человека, понимаешь что он умер, льешь слёзы, бьешься в истерике так, словно это поможет, вот-вот он встанет, он обязательно поднимется. Но тело всё лежит, спокойное и не реагирующее.

Плакать у Николь не получалось, и на похоронах она боялась вызвать осуждение, если глаза останутся сухими. Мама, которая рыдала с самой первой минуты, проклинала пожирателей смерти самыми дикими словами, принимала соболезнования друзей и знакомых, заполняла собой всё звуковое пространство, а Николь даже моргала втрое медленнее обычного — кажется, именно это и называют ступором.

Девушка смотрела, как закрывали гроб, как плакала мама, как качал головой Драко, которого Никки умоляла пойти вместе с ней. Хотелось просунуть руки под тёмную крышку и не дать ей захлопнуться, но Рейнер всё стояла и смотрела. Смотрела на то, как гроб опускают в землю.

И лишь потом пришло осознание, что он не просто умер. Смерть — это что-то абстрактное, мёртвым внутри можно быть и оставаясь живым.

Его больше нет.

Сначала казалось, что он просто вышел за дверь. Вот она откроется и Николь кинется отцу на шею, обнимая и спрашивая: отчего так долго?

Но его всё не было и больше никогда и не будет. И вот когда она осознала это, в груди появилась тягучая тоска. Тупая боль словно разрывала сердце на куски, и от неё никак не избавиться. Ни один отвар целебных трав не способен её усмирить. Боль тянула ко дну тяжёлым камнем, боль убивала, боль душила. И никто не мог ей помочь…

На плечо опустилась мужская рука, некрепко сжимая его, и Николь подняла свою ладонь и коснулась пальцев Драко, испуская тихий вздох. Именно так