Неизбежная могила - Гэлбрейт Роберт

Мазу, одетую в длинную алую мантию. В классе воцарилась полная тишина. Дети, казалось, застыли на месте.

— Я послала Вивьен в конюшню за Ровеной, — тихо произнесла Мазу, — и мне сообщили, что ты забрала ее с задания, которое я ей поручила.

— Мне сказали, что я могу сама выбрать себе помощника, — в ужасе ответила Шона.

— Из своей группы, — сказала Мазу. Ее спокойный голос противоречил выражению ее худого бледного лица с криво посаженными, почти черными глазами. — А не из какой-либо другой группы.

— Ой, извините, — прошептала Шона. — Я думала…

— Ты не умеешь думать, Шона. Ты доказываешь это снова и снова. Но тебя заставят задуматься.

Взгляд Мазу скользнул по сидящим детям и остановился на Цинь.

— Подстриги ее, — сказала она Шоне. — Мне надоело видеть этот бардак. Ровена, — сказала она, впервые глядя прямо на Робин, — пойдем со мной.

 

 

 

53

 

В начале наступления этой ситуации динамика может показаться человеку чем-то сильно меняющим обстоятельства, чем-то потрясающим их до основ…

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Чувствуя легкое головокружение вперемешку со страхом, Робин прошла через класс и последовала за Мазу на улицу. Она хотела извиниться, сказать Мазу, что и не думала нарушать границы, соглашаясь сопровождать Шону, но боялась невольно усугубить свое и без того шаткое положение.

В нескольких шагах от классной комнаты Мазу остановилась и развернулась, чтобы посмотреть на замершую вместе с ней Робин. Физически две женщины никогда не находились в близком контакте друг с другом, и Робин подумала, что, как и Тайо, Мазу, похоже, не очень-то заботилась о чистоте. До нее доносился запах тела, плохо замаскированный тяжелым ароматом благовоний. Мазу ничего не сказала, а только посмотрела на Робин своими темными, криво посаженными глазами, и последняя почувствовала себя обязанной нарушить молчание.

— Я... мне действительно жаль. Я не знала, что у Шоны не было полномочий забирать меня с конюшни.

Мазу продолжала молча смотреть на нее, и Робин снова ощутила странный, инстинктивный страх, смешанный с отвращением, который нельзя было полностью объяснить той властью, которой эта женщина обладала в церкви. Нив Доэрти представляла Мазу в виде большого паука, сама Робин видела в ней какую-то злобную, скользкую тварь, прячущуюся в каменном бассейне, но ни то, ни другое не могло целиком передать ее противоестественность. Теперь Робин казалось, что она смотрит в зияющую бездну, глубины которой скрыты от глаз.

Она подозревала, что Мазу ожидает чего-то большего, чем просто извинение, но Робин понятия не имела что. Затем она услышала шорох ткани. Опустив взгляд, она увидела, что Мазу на несколько сантиметров приподняла подол своей мантии, обнажив грязную ногу в сандалии. Робин снова посмотрела в эти странные, разной формы глаза. Ее начал разбирать приступ истерического смеха — не могла же Мазу ожидать, что Робин поцелует ей ногу, как это сделали девочки, позволившие малышу сбежать из общежития? — но при виде лица Мазу этот приступ угас.

Секунд пять Робин и Мазу смотрели друг на друга, и Робин поняла, что это проверка, и что спрашивать вслух, действительно ли Мазу хочет этой дани уважения, было так же опасно, как показывать свое отвращение или скептицизм.

«Просто сделай это».

Робин опустилась на колени, быстро склонилась над ступней с грязными ногтями, коснулась ее губами и снова встала.

Мазу не подала виду, что вообще заметила дань выраженного ей уважения, но опустила мантию и как ни в чем не бывало пошла дальше.

Робин чувствовала себя потрясенной и униженной. Она огляделась, видел ли кто-нибудь еще то, что только что произошло, и попыталась представить, как бы отреагировал на все это Страйк, чувствуя, как ее захлестывает очередная волна неловкости. Могла бы она когда-нибудь объяснить, почему она это сделала? Страйк решил бы, что она сошла с ума.

У бассейна Дайю Робин опустилась на колени и совершила привычный ритуал. Стоявшая рядом с ней Мазу тихо произнесла:

— Благослови меня, дитя мое, и пусть твое праведное наказание падет на тех, кто сбивается с Пути.

Затем Мазу встала, по-прежнему не глядя на Робин и не разговаривая с ней, и направилась к храму. Охваченная паникой, Робин последовала за ней, подозревая, что сейчас произойдет. И действительно, войдя в храм, Робин увидела, что все ее бывшие товарищи из группы высшего уровня, включая Амандипа, Уолтера, Вивьен и Кайла, сидят кружком на стульях, установленных на блестящей черной сцене в форме пятиугольника. Вид у всех был суровый. С нарастающим нехорошим предчувствием Робин заметила, что Тайо Уэйс тоже здесь.

— Ровена решила заняться другим заданием, а не тем, что ей было поручено, вот почему ты не смогла найти ее, Вивьен, — сказала Мазу, поднимаясь по лестнице на сцену и присаживаясь на свободное место, расправляя при этом свою сверкающую кроваво-красную мантию. — Она отдала дань смирению, но сейчас мы узнаем, не было ли это пустым жестом. Ровена, переставь, пожалуйста, свой стул в центр круга. Добро пожаловать на Откровение.

Робин взяла свободный стул и поставила его в середину черной сцены, под которой находился глубокий темный бассейн для крещения. Она села и попыталась унять дрожь в ногах, надавив на них повлажневшими ладонями.

Лампы в храме начали тускнеть, оставив на сцене только один луч прожектора. Робин не могла припомнить, чтобы во время других сеансов Откровения когда-либо приглушали свет.

«Возьми себя в руки», — сказала она себе. Она попыталась представить ухмыляющегося ей Страйка, но ничего не вышло: настоящее, надвигаясь на нее, было слишком реальным, даже когда в темноте лица и фигуры окружающих ее людей стали неразличимы, а губы странно покалывало, будто от прикосновения к ноге Мазу остался какой-то кислотный осадок.

Мазу указала длинным бледным пальцем в пространство, и двери храма за спиной Робин с грохотом закрылись, заставив ее подпрыгнуть.

— Напоминаю, — спокойно произнесла Мазу, обращаясь к собравшимся вокруг, — терапия первичного реагирования — это форма духовного очищения. В этом безопасном, священном месте мы используем слова из материалистического мира, чтобы противостоять материалистическим идеям и поведению. Очищение произойдет не только у Ровены, но и у нас самих, поскольку мы извлечем и уничтожим понятия, которые больше не используем, но которые еще остаются в нашем подсознании.

Робин увидела, как темные фигуры вокруг нее закивали. Во рту у нее пересохло.

— Итак, Ровена, — сказала Мазу, чье лицо было таким бледным, что Робин еще могла видеть его, а темные, криво