Механик и все-все-все - Катерина Диченко

Деревья расступились и передо мной открылась освещенная луной круглая поляна. Подобно молчаливым сторожам поляну окружали могучие ели, высокие и пушистые. Я не видела привычных для человеческих кладбищ могил с крестами, только гранитные склепы из серых камней. Огромные с вырезанными в стенах многочисленными рунами, складывающимися в причудливые надписи. Каждый склеп украшали горгульи. Хотя украшали — это громко сказано, скорее добавляли ужаса. Большие и маленькие, с оскаленными пастями, приготовившиеся к атаке или терпеливо затаившиеся в зловещем ожидании. Они размещались на крышах и при входах в склепы. Жуткие, молчаливые сторожа, мрачно взирающие на незваного гостя.

Стараясь не смотреть на пугающих каменных чудовищ, я посветила фонариком на карту и нашла нужный склеп. Это было крайнее захоронение с двумя вставшими на дыбы горгульями на крыше и железной кованой дверцей. Имени на склепе я не увидела. Так как вампиры практически бессмертны и умирают крайне редко, этому захоронению может быть и не одна тысяча лет. Входить вовнутрь было страшно, но необходимо. Глупо проделать такой путь и струсить в самый последний момент.

С замиранием сердца я медленно потянулась к ручке…

— Вы кто?

Хриплый мужской голос, внезапно раздавшийся за спиной, заставил меня подпрыгнуть на добрые полметра и испуганно отскочив, упасть в пушистый рыхлый снег, подняв сноб снежинок.

— Вы кто и что вам здесь нужно? — повторил он свой вопрос.

Набравшись мужества, я обернулась и увидела перед собой мужчину лет пятидесяти среднего роста с густой короткой черной бородой, сурово насупленными бровями и удивительно яркими серыми глазами. Он был одет в теплые штаны и потертую дубленку с пушистой меховой оторочкой. Вязанная шапка была низко надвинута на лоб. Всем своим видом он напоминал моржа.

— А я новенькая… Вот осматриваю новое место проживания, — сдуру ляпнула я первое, что пришло в голову. В голову в последнее время приходили только глупые мысли.

Мужчина ехидно хмыкнул и, подойдя ко мне, протянул руку, помогая встать.

— Человек что ли?

— Ага, — немного успокоившись, ответила я, отряхивая пальто от налипшего снега. — Механик, работаю в поместье.

— Это не с теми ли мастерами, которые недавно приехали?

— Да, именно с ними. Меня Катерина Диченко зовут.

— Диченко?! — на его лице отразилось сильное удивление. — Случайно Виктор не твой дед?

— Мой, а что? — подозрительно уточнила я, отступая на шаг.

Похоже, зря я так рано успокоилась. Интересно, кто он такой и что делает на кладбище? Надеюсь, шутка про место проживания не станет пророческой.

— Да ты меня не бойся! — радостно крикнул он. — Твой дед был моим хорошим другом. Меня Маркус Лонерган зовут. Ты меня помнишь?

— Маркус? Маркус Лонерган?! — я не верила своим глазам. — Помню. Конечно помню! Извините, сразу не узнала.

— Время никого не жалеет, — и он виновато развел руками. — Вот кого не ожидал встретить. Ночью. На кладбище. На территории одного из сильнейших вампирьих кланов.

В каждом его слове звучал суровый упрек.

— Поверьте, если бы не работа, меня сюда и калачом не заманишь… Но вы то тут как оказались?

— Тоже работа, — небрежно отмахнулся Маркус. — Я здесь сторожем состою уже много-много лет. Так, дочка, — деловито начал он, беря меня под локоть, — у меня здесь сторожка, типа домик. Я тебя чаем напою, отогреешься и расскажешь, что у тебя за работа такая по кладбищам шлындать.

Я согласно кивнула и безропотно пошла за ним через анфилады гробниц к неприметному домику накрою погоста, построенного из грубых камней с покатой крышей, тяжелыми деревянными ставнями и крепкой дубовой дверью.

Когда я узнала Маркуса, близкого друга нашей семьи, не знаю, каких эмоций было больше — радости или удивления. Никак не ожидала увидеть его здесь. Как и поверить в то, что он на службе у вампиров.

С Маркусом Лонерганом я без страха и сомнений отправлюсь куда угодно, несмотря на то, что его считают изгнанником и мало кто решится даже поздороваться с ним при встрече, не говоря уже о том, чтобы пожать руку. Маркус — друг семьи и дед всегда уважал его, а для меня лучшей рекомендации и не нужно. Дело в том, что десять лет назад случилась история, которая навсегда изменила его жизнь, оставив кровоточащий незаживающий шрам.

Тридцати восьми летний Маркус был самым известным и уважаемым магом. Его талант, достижения, профессионализм и научная деятельность вызывали восхищение и преклонение. К слову сказать, человеком он был не высокомерным, с нормальной самооценкой и реальными взглядами на жизнь, а уж каким шутником слыл… За это его многие не любили. Ну, как же? Маг, обладающий уникальными талантами и возможностями, не стремился к власти и не требовал раболепного почитания. И это вызывало недоумение, злость и зависть. Маркус очень любил говорить правду в лицо и никогда не лицемерил. Может быть, именно поэтому врагов у него было гораздо больше, чем друзей. Несмотря на значительную разницу в возрасте, дружба между дедом и магом была крепче и сильнее родственных уз. Маг был частым гостем в нашем доме, и каждый его визит превращался для меня в яркий незабываемый праздник. И смерть моих родителей он переживал, как собственное горе.

Это все была прелюдия. Переломным моментом в его жизни стало несчастье, произошедшее с дочерью. Единственную двадцатилетнюю дочь, в которой он души не чаял, постигло проклятье — в нее вселился демон. Дочь Маркуса не унаследовала талантов отца и к магии способностей не имела, но смогла найти свое призвание в археологии. Часто путешествуя по миру, она привозила с раскопок удивительные и порой опасные вещи. Как-то из очередной поездки она привезла, купленный у рыночного торговца, старинный медальон. Он оказался с секретом. Когда девушка его надела и случайно зацепила незаметный рычаг, украшение открылось и выпустило на свободу демона. Никто до сих пор не может ответить — было ли это фатальное совпадение или же продуманный план мести магу. Лично я считаю, что, если хочешь причинить боль — бей по самому важному. Никто не мог облегчить ее страдания — ни маги, ни демонологи, ни доктора, ни даже священники. Девушку ломало, выворачивало наизнанку, дробило кости и рвало внутренние органы, а через несколько часов все срасталось и пытка начиналась заново. Она никого не узнавала, не ела, не спала, только кричала жутким неузнаваемым голосом, страдая от нечеловеческой боли. В редкие минуты, когда сознание возвращалось, она молила отца о смерти. Истекая кровавыми слезами, бедняжка умоляла дать ей покой. Единственное дитя, кровь и плоть горячо любимой женщины, погибшей при родах, его душа, его кровинка мучилась в смертельной бесконечной агонии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});