Без остановки. Автобиография - Пол Боулз

добрался до Танжера в марте, надеясь, что Джейн просто куксилась из-за того, что я отказался взять её с собой. Однако проблема оказалась гораздо более серьёзной. Она была в глубокой депрессии, из-за которой почти не спала и мало ела. Врач считал, её нужно госпитализировать, но существовала вероятность, что моё присутствие может вызвать какие-нибудь изменения, и мы решили подождать где-то с месяц, чтобы увидеть, появятся ли какие-то улучшения. Прошло шесть недель, и я без особой охоты согласился поехать в Испанию, искать больницу, куда можно положить Джейн. Я нашёл клинику в Малаге и, договорившись с матерью-настоятельницей и главным врачом, вернулся в Танжер забрать Джейн. Она не хотела ложиться в больницу, но всё равно поехала, я полагаю, только от отчаяния. Каждый раз, когда я навещал её, она умоляла меня вернуться с ней в Танжер. Однако я привёз её обратно только в начале августа.

Через два дня после того, как мы прибыли в Танжер, приехали фотограф и корреспондент журнала Life, чтобы написать о нас статью. Полторы недели они, как тени, всюду следовали за нами — дома, на улице, на пляже и на любых мероприятиях, где мы бывали. На одной вечеринке, устроенной Джоном Хопкинсом, была приглашённая для развлечения гостей группа музыкантов из суфийского ордена джилала. Для европейцев музыка джилалы — это народная марокканская музыка, которую исполняют на длинных, умеющих «низко» звучать поперечных флейтах[584] и больших плоских ручных барабанах. Для самого же члена культового братства — это последовательность чётких танцевальных предписаний, направленных на то, чтобы вызвать состояние транса или одержимости духом. Мохаммед Мрабет, которого Джон пригласил на этот ужин, начал танцевать вместе с другими гостями. Но он был джилалитом, и вскоре его участие перестало быть формальным. Танец стал навязчивым, и Мохаммед вошёл в состояние глубокого транса. Музыканты не были склонны вмешиваться, и были рады тому, что среди гостей оказался адепт. Мы не обратили внимание, что происходило в дальнем конце террасы. Внезапно раздался грохот, и на танцующих посыпались горящие угли. Я встал. В руке у Мрабета был длинный кривой нож. Джон тоже увидел нож, и вместе с тремя другими мужчинами набросился на Мохаммеда. В потасовке на полу среди тлеющих углей Джон умудрился вывихнуть колено и провёл следующую неделю на койке. Что касается Мрабета, то шок от того, что его прервали во время ритуала, был таков, что ему потребовалось около часа, чтобы прийти в сознание и вернуться в активное состояние. Сомнительно, что он бы вернулся в своё нормальное состояние без помощи музыкантов, которые постоянно играли для него нужную сейчас музыку, пока он не пришёл в сознание и не начал говорить. Казалось немыслимым, чтобы кто-то осмелился помешать мусульманину, находящемуся в состоянии транса. Я вспомнил, что случилось с бабушкой Темсамани, которая начала идти во сне на раздававшиеся издалека звуки джилалитской музыки. Когда звуки стихли, она упала там, где стояла, и пролежала всю ночь. Когда её нашли, она лежала на муравейнике и была вся искусана муравьями. Но спала беспробудно! Семье пришлось найти ту группу музыкантов, что играла музыку, которую услышала женщина, привести их домой и попросить снова сыграть. Только после того, как они сыграли определённый набор композиций, пожилая дама пришла в сознание. В тот вечер, когда Мрабет пришёл в себя, Джейн сказала, что после всего произошедшего он не сможет отвезти нас домой. Но Мрабет ответил то, что говорят все, только что вышедшие из состояния транса: «Моё тело стало невесомым. Я чувствую себя прекрасно». Люди из журнала Life были крайнем удивлены, узнав, что только что им помешали увидеть просто обряд нанесения самому себе увечий. Это и было естественной и, по сути, единственной целью музыки, которую они слушали весь вечер.

Я работал, надеясь, что на основе собранного материала смогу написать книгу о Бангкоке. В конце концов, решил не сокрушаться, а просто написал в издательство Little, Brown and Company, что не смогу предоставить им рукопись. Однажды, вскоре после этого, я пригласил в гости Алека Во. Во время разговора мы дошли до темы заброшенной мной книги, и я спросил, почему бы ему не взяться за такое дело. Эта идея пришлась ему по душе. В итоге он поехал в Таиланд, чтобы написать книгу, которая была закончена и опубликована[585].

Первая книга Мрабета Love with a Few Hairs / «Любовь, когда волосы поредели» вышла в Нью-Йорке и Лондоне, а на ВВС сделали её постановку для ТВ. Это подтолкнуло Мрабета написать второй, более длинный роман под названием «Лимон» / The Lemon. Всю следующую зиму и весну я работал над переводом этого романа. Здоровье Джейн оставалось слабым. В январе я снова отвёз её в больницу в Малаге, где она пробыла до лета. Тем временем Мрабет написал серию рассказов, которые я перевёл, когда у меня появилось свободное время, а Лоуренс Ферлингетти опубликовал их в издательстве City Lights под названием «М'гашиш» / M'hashish.

Единственный опубликованный мной материал, которого я стесняюсь теперь — это уйма «стихов», разбросанных мной (как корм курицам), в небольших журналах в конце 1920-х — начале 1930-х гг. Я считал, что тот период ушёл в прошлое, и вероятность того, что найдутся те, кто помнят эти литературные грешки, становится всё меньше, приближаясь к нулю. Айра Коэн жил в Дар эль Баруде. Он отчаянно старался подружиться с музыкантами из братства джилала. В конце концов, те стали ему настолько доверять, что согласились провести вечером на камеру обряд, где будут входить в транс, во внутреннем дворике его дома. Собралось много людей. Люди в изменённом состоянии сознания не только танцевали, но пили кипяток и ложились на раскалённые угли. Айра попросил Брайона Гайсина и меня записывать звук. Позднее Коэн использовал эти записи, когда готовил к выпуску в Нью-Йорке пластинку под названием Jilala. Это была первая запись марокканской фолк-музыки, изданная в Соединённых Штатах, которую можно было приобрести в магазине (позднее лейбл Folkways издал пластинку с материалом, собранным Кристофером Ванклином.) Представители секты Джилала очень не хотят демонстрировать свои ритуалы евреям, Коэн испугался, что кто-нибудь из марокканцев догадается, что он, так сказать, из правильного лона, поэтому побыстрее отбыл в Нью-Йорк. Перед отъездом Коэн попросил у меня несколько стихотворений для литературного журнала Gnaoua, редактором которого был (первый номер вышел незадолго до этого). Я дал ему пару стихотворений, написанных в Мексике в 1940 г., поводом для которых послужило нападение Германии на СССР[586]. Вскоре Коэн отправил мне экземпляр