Гонщик - Антон Орлов

Хогерт растерянно морщил лоб, словно никак не мог уловить смысл сказанного.

– Рожа как у дурака, – покосившись на него, раздраженно бросила Джельда.

– Я не трогал твой амулет! – возразил Саймон.

– Иди в задницу!

– Джельда, не ори, – попросил Ромель.

– Я не ору! (Саймон подскочил от ее выкрика.) Ты никогда не слыхал, как орут! Я у нас в семье была самая тихая! – Джельда залилась визгливым смехом.

– Будешь орать – люди прибегут, и тебя сдадут королеве, – предупредил Ромель.

Напоминание о королеве заставило Джельду умолкнуть и съежиться. Она шепотом выругалась и уткнулась лбом в колени, потом заговорила – уже другим тоном, просительным:

– Хогерт, дурачок ты мой миленький, ну давай за мейцаном слетаем! Мне будет очень плохо, если он кончится, а черный рынок скоро прикроют из-за этой… Ассамблеи. Ты знаешь, что такое постмейцановый синдром? Это хуже смерти! Ты должен мне помочь: я скажу тебе, к кому подойти и сколько заплатить, а меня там могут поймать. Я умру, если ты этого не сделаешь!

– Хорошо, моя кор… повелительница, – поспешно поправился Хогерт.

– Пойдем тогда. – Джельда поднялась, замотала голову белой с синими искрами замызганной косынкой. – Я знаю, куда нам надо, там всю ночь идет торговля.

Ромель нерешительно смотрел на них. Саймон угадал, о чем он думает: не попросить ли, чтобы ему тоже купили мейцана? Но риск слишком велик: а вдруг Джельда, взяв деньги и выполнив заказ, не захочет потом отдавать наркотик? Уныло вздохнув, Ромель опустил голову. Джельда и ее поклонник ушли.

– Как они доберутся до Хризополиса? – спросил Саймон.

– У этого чокнутого есть собственный аэрокар – на стоянке, на соседнем острове. А здесь, на берегу, спрятана платформа, мы закопали ее в песок.

Ромель сменил позу и неловко прислонился к стене, он еще не освоился с ролью затравленной дичи. Саймон понял, что справится с ним без труда.

– Ты лучше поспи, – посоветовал он. – Я покараулю, а потом поменяемся.

– Спасибо, Саймон. Сейчас такое время, что мы должны держаться друг за друга…

Растянувшись на матрасе, Ромель закрыл глаза. Саймон проглотил на всякий случай третью капсулу. Теперь, когда Джельда ушла, он мог наслаждаться тишиной: вдали что-то монотонно гудело, и больше никаких звуков. Блаженство! Через полчаса он ощутил прилив сил и эмоциональный подъем. Неслышно подкравшись к матрасу, сдавил горло Ромеля – тот успел приоткрыть глаза и секунду смотрел на него, потом взгляд потух, тело перестало дергаться. Саймон приступил к обыску: сорок две капсулы мейцана, деньги, жетоны для видеофона, крем-депилятор, тюбик с заживляющим гелем, зажигалка, вскрытая пачка шоколадного печенья. Полоса невезения кончилась! Рассовав добычу по карманам, он выпрямился, оглядел штабели разноцветных ящиков. Тело надо спрятать. Вытащить наружу и закопать среди грядок?.. Можно наткнуться на роботов, а ведь неизвестно, как те среагируют, увидав мертвого человека. Возможно, поднимут тревогу. Сейчас ни одного робота поблизости не было (того, который торчал на складе, Ромель еще в самом начале отослал в коридор – чтобы предупредил, если кто-нибудь появится).

Саймон выбрал ящик побольше, оранжевый с зеленой окантовкой. «Дергимитолин. Токсично!» – гласила надпись. Он не знал, что такое дергимитолин. Сорвав пломбу, обнаружил внутри полиэтиленовые пакеты с розоватым порошком. Саймон вывалил их на пол, затолкал в ящик тело, кое-как приладил на место пломбу. Пакеты могли привлечь внимание, он пинками запихнул их в промежуток между стеной и штабелем. После тройной дозы он чувствовал себя великолепно, хотелось двигаться, хохотать и сыпать остротами. Ромель в качестве пестицида! Он несколько раз произнес эту фразу вслух и рассмеялся, жалея, что никого нет рядом, чтобы оценить его шутку. Работники завода подумают, что в ящике хранится токсичный дергимитолин, откроют крышку – и увидят… Представив себе их физиономии, Саймон опять расхохотался. Хотел бы он в этот момент оказаться поблизости с записывающей аппаратурой – первоклассный сюжет! Потом Саймон вспомнил, что «Перископ» прекратил свое существование, а значит, продать первоклассный сюжет будет некому, и эйфория пошла на убыль. Впрочем, на Мелиссе наверняка есть средства массовой информации. Он изменит внешность, купит себе новые документы и вернется на поприще видеожурналистики. Он покажет им всем, как умеет подавать новости бывший эксцессер!

В горле першило и жгло, Саймон закашлялся. Дергимитолин токсичен, и он успел вдохнуть этой дряни, пока возился с ящиком. Чертов Ромель! Стараясь задерживать дыхание, Саймон вышел в коридор. Джельде он скажет, что Ромель трепался о самоубийстве, а после убежал и не вернулся, – пусть думает, что ее дружок утопился в море.

В коридоре стоял робот.

– Я – тайный инспектор с неограниченными полномочиями, – вспомнив, что этот болван его еще не знает, представился Саймон. – Самый главный. Подчиняюсь лично директору концерна. Склад надо проветрить… труп организовал утечку дергимитолина!

Он не выдержал и прыснул, а лишенный чувства юмора автомат вошел в помещение, и через секунду загудели вентиляторы.

– Не заходите туда, господин инспектор, – робот вновь появился в дверном проеме. – Концентрация дергимитолина все еще превышает допустимую норму. Вы должны пойти в медпункт и принять антидот.

– Я уже принимал антидот. Заткнись!

Саймон прищурился: его переполняла энергия, а кроме того, осталась одна нерешенная проблема – Шидал. И кажется, он знал, как ее решить.

– Я хочу тебя проэкзаменовать, это входит в обязанности тайного инспектора. Завод не должен взорваться, ты согласен?

– Согласен. Завод не должен взорваться!

– Вот и молодец, умная машина! – ухмыльнувшись, похвалил Саймон. – А теперь скажи: чего ни в коем случае нельзя делать, чтобы завод не взлетел на воздух?

Тот начал перечислять: нельзя складировать на территории завода боеприпасы, нельзя стрелять из бластера в баллоны со сжиженным газом, нельзя…

– Достаточно. Давай-ка объясни мне, какие легковоспламеняющиеся вещества у вас тут хранятся и чего с ними нельзя делать, чтобы не вышло беды?

Глава 17

Ночью Стив и Тина телепортировались в космопорт – в док – и наконец на опечатанную яхту. Сигнализация, которая должна была сработать при попытке открыть любой из наружных люков, не среагировала на их появление.

– Две мины… – на секунду прикрыв глаза, сообщил Гонщик. – Все, готовы. А у тебя тут ничего, уютно.

– Нравится?

Никаких украшений и безделушек Тина не признавала (они напоминали ей Манокар, ту комнату, где умерла мама), но интерьеры салона и двух жилых кают были сделаны по проекту Ольги Лагайм с «Сиролла».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});