На службе народу - Кирилл Мерецков

Здесь еще в августе 1941 года разыгрались ожесточенные бои. Захватив Кестеньгу, немецко-фашистские войска подошли чуть ли не вплотную к Кировской железной дороге, ведшей на Мурманск. Находясь почти у цели, они, не жалея сил и не считаясь с потерями, предпринимали одну атаку за другой. Затем немцев поддержала финляндская бригада "Север". Но и это не принесло успеха. Тогда гитлеровское командование перебросило сюда значительные силы авиация, чтобы мощными бомбардировками сломить стойкость защитников станции Лоуха, однако все было напрасно. К осени 1941 года немцы и финны перешли к обороне.

Когда я приехал в Лоухи, мне рассказали об одном любопытном эпизоде. В начале 1942 года во время налета вражеской авиации был сбит немецкий бомбардировщик, а летчик, выбросившийся на парашюте, взят в плен. На допросе он развязно заявил (тогда еще немецкие дленные вели себя нагло и вызывающе), что ему, между прочим, довелось в своей жизни бомбить три "Л", игравшие важную роль во второй мировой войне: Лондон, Ленинград и Лоуки. Этот случай по-своему иллюстрирует то значение, которое придавало фашистское командование станции Лоухи, те мысли, которые в этой связи внушались действовавшим здесь немецким военнослужащим.

При осмотре части 2-й армии оставили хорошее впечатление. Позднее составилось хорошее мнение и о ее командующем. Приятно было видеть и слышать, как, невзирая на лютые морозы и ветры, отдохнувшие в ближнем тылу подразделения бодро двигались в сторону переднего края, и, то там, то тут звенела солдатская песня:

По карельским лесам и болотам,

По вершинам заснеженных гор

С боем движется наша пехота

Защищать край лесов и озер.

В приподнятом настроении я выехал в 19-ю армию. Командовал ею очень упорный и настойчивый в обороне и в наступлении генерал-майор Г. К. Козлов. Ока держала оборону на Кандалакшском направлении против 36-го немецкого армейского корпуса, прикрывая Кольский полуостров и подходы к Белому морю. В нее входили в основном как раз те дивизии и части, которые в 1941 году преградили здесь путь немецко-фашистским захватчикам и успели набраться опыта боевых действий в Заполярье. На эти войска тоже можно было положиться. За их плечами простирались верховья Кандалакшской губы.

Южнее лежала путаница рек, холмов, озер и лесов по берегам Ковдозера. Севернее дорога уходила к апатитовым разработкам. Там, за полярным кругом, в Хибинских горах, высились новостройки, возведенные упорным трудом советских патриотов - рабочих, техников, ученых. На склоках предгорий теснились ели, желтели северные березы. Причудливо изгибается железная дорога. Тут рукой подать до рудников Кукисвумчорра. Сереет нефелин Уртита. Зеленым блеском отливает Юкснор. Бегают вагонетки. А когда в небе возникает прерывистый гул немецких самолетов, все здесь замирает, чтобы вскоре опять прийти в движение. Даже в тяжелейшие для страны дни не затихает работа. Полям необходимы удобрения; химическим предприятиям нужен фосфор для вторичного производства; самолетные заводы требуют нефелинового алюминия, нержавеющих составов для покрытия металлических частей. А сейчас к этому богатству тянутся лапы германских монополий, которые ждут и не могут дождаться, когда же наконец фашистские части проложат им путь на советский Север.

Из 26-й армии мы поехали в 14-ю армию, в Мурманск. В этом городе мне приходилось бывать и раньше. Еще в 1940 году, когда я командовал Ленинградским военным округом, мы с А. А. Ждановым и начальником инженерных войск округа А. ф. Хреновым специально ездили в Мурманск, для изучения местных условий возможного театра военных действий, особенно полуострова Рыбачьего, который посетили вместе с моряками. Это покрытое тундрой плато, на 300 метров вздымающееся над уровнем моря, круто спускается к морскому берегу, где, согреваемый ответвлением Гольфстрима, лежит пропахший сельдью и мойвой важный в стратегическом отношении поселок Цып-Наволок. Мне особенно было приятно встретить в 14-й армии своего старого знакомого, ее командующего В. И. Щербакова. Я знал его как способного командира дивизии еще по работе в Ленинградском военном округе. Чувство такта и выдержки не покидало его даже в самые напряженные минуты, а последних было у него немало. Его армия состояла всего из двух стрелковых дивизий, морской стрелковой и отдельной лыжной бригад. Их сравнительная малочисленность компенсировалась высоким боевым духом. Именно они в декабре 1941 года нанесли невосполнимый урон егерям немецкого 19-го горнострелкового корпуса в долине реки Западная Лица, которую сами немцы прозвали "долиной смерти".

С 14-й армией взаимодействовал Северный военно-морской флот (командующий энергичный и решительный адмирал А. Г. Головко, всегда на редкость чутко относившийся к нуждам фронта). Флот осуществлял также оперативные и снабженческие перевозки для армии. В 1941 году несколько отрядов моряков приняло участие в боях на суше. Впоследствии эти отряды объединились в морские стрелковые бригады. Моряки не щадили себя в боях, и к 1944 году, когда мало кто уцелел из первоначального состава бригад, они были в основном укомплектованы маршевыми подразделениями пехоты, хотя по-прежнему назывались морскими.

Нашей встречей в тот раз дело не ограничилось. В ходе подготовки операций мне неоднократно приходилось встречаться затем с Арсением Григорьевичем Головко, бывать у моряков и приглашать их к себе. Однажды в начале апреля 1944 года меня пригласили осмотреть прибывший на Север линкор, присланный англичанами. Головко сетовал, что на прикрытие корабля приходится тратить много самолетов, а выход линкору в море был запрещен. И вот во время осмотра линкора кто-то из присутствующих сказал: "Жаль, что такая громада стоит среди моря и не приносит никакой пользы, а сколько бы вышло танков из его брони!" Это высказывание было не случайным. Среди моряков давно шли споры о том, какие нам нужны корабли и каким станет в дальнейшем военно-морской флот. Известно, что после войны все державы мира, владевшие ранее линкорами и другими крупными надводными кораблями, начали пересматривать состав своих флотов в связи с изменением характера современного оружия и соответственно боевых операций. Не хочу вмешиваться в дела моряков, но не скрою, что в тот момент, любуясь красавцем кораблем, я все же подумал, что три сотни танков были бы нам, пожалуй, более кстати. Не меньше, чем Головко, сетовал и я на то, что нужно обеспечивать "чистое небо" над линкором. Наш фронт был и без того не богат истребителями.

С командующим флотом у меня установился тесный деловой контакт. Когда возникала необходимость, мы охотно помогали друг другу. Ни моряки нам, ни мы им ни в чем не отказывали. Когда однажды во время подготовки операции Головко высказал опасение, что у них может не хватить снарядов, я без промедления отдал распоряжение командующему артиллерией фронта подсчитать наши возможности и тотчас поделиться с флотом. Такие отношения не только укрепляли боевую дружбу, но и помогали лучше делать общее дело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});