Ворон: Полное собрание сочинений - Эдгар Аллан По

определенностью, на которую математикам приходится иногда соглашаться в известных алгебраических формулах. Время это, в отношении отдаленности, не может быть менее всякой определенной величины.

Что касается происхождения имени Вондервоттеймиттис, то я с сожалением должен сознаться, что и на этот счет не имею точных сведений. Среди множества мнений, высказанных по поводу этого деликатного пункта, — остроумных, основательных и прямо противоположных — я не в состоянии указать ни одного удовлетворительного. Может быть, заслуживает предпочтения идея Грогсвигга, почти тождественная с мнением Ераутапплентэя. Вот ее сущность: «Vопdervotteimittiss — Vonder lege Donder — Votteimittiss, quasi und Bleitsiz — Bleitsiz obsol: pro Blitzen»[158]. Действительно, это объяснение, по-видимому, подтверждается следами электрического действия на верхушке шпиля городской ратуши. Но я оставлю в стороне эту важную тему и укажу любознательному читателю на «Oratiunculae de Rebus Praeter-Veteristis»[159] Дундергуца. Ср. также Блундербуззарда «De Derivationibus»[160], с. 27 до 5010, Folio, готич. изд. красным шрифтом; и примечания на полях автографа Штуффундпуффа с подкомментариями Грунтундгуццеля.

Несмотря на то что время основания Вондервоттеймиттиса и происхождение этого имени одеты мраком неизвестности, не может быть сомнения, как я уже заметил, что он всегда был таким же, как ныне. Старейший из старожилов в городке не запомнит ни малейших в нем изменений, и самое предположение о такой возможности было бы сочтено за оскорбление. Местность, в которой расположен городок, представляет совершенно круглую равнину, окруженную отлогими холмами, за вершины которых здешние обитатели никогда не решались заглядывать. Они объясняют это весьма основательной причиной: именно — они не верят, чтобы по ту сторону холмов что-нибудь вообще находилось.

Долину (совершенно плоскую и вымощенную плоскими черепицами) окаймляют непрерывной вереницей шестьдесят домиков. Они обращены задним фасадом к холмам, а передом к площади, центр которой находится в шестидесяти ярдах от крыльца каждого из домиков. Перед каждым домиком имеется палисадник с круговой дорожкой, солнечными часами и двумя дюжинами кочнов капусты. Постройки как две капли воды походят одна на другую. Архитектурный стиль, вследствие своей глубокой древности, производит довольно курьезное впечатление, но тем не менее крайне живописен. Дома выстроены из красных кирпичиков с черными концами, так что стены имеют вид шахматных досок большого размера. Шпицы обращены к фронтону, вдоль стен и над главной дверью тянутся навесы такой же ширины, как сами дома. Окна узкие и глубокие, с крошечными стеклами и широкими рамами. Домики крыты черепицей с длинными закрученными концами. Деревянные части темного цвета украшены в изобилии резьбой не особенно разнообразной, так как резчики Вондервоттеймиттиса с незапамятных времен умеют вырезать только две фигуры: часы и кочан капусты. Зато эти фигурки они вырезают мастерски и с удивительным простодушием суют их всюду, где только найдется местечко.

Внутреннее устройство во всех домах одно и то же, мебель одного образца. Полы выложены квадратными черепицами, столы и стулья выкрашены под черное дерево. Каминные доски, широкие и высокие, украшены не только резными часами и кочнами, но и настоящими. Часы возвышаются посередине, оглашая комнату звонким тиканьем, а по бокам красуются два цветочных горшка с капустой. Между капустой перед часами помещается пузатый фарфоровый человек с большим круглым отверстием в животе, сквозь которое можно видеть циферблат.

Самые камины широкие и глубокие, с крепкими, изогнутыми таганами. В камине всегда разведен огонь, а над ним горшок с капустой и свининой. Хозяйка дома, маленькая тучная старушка в высоком колпаке в виде сахарной головы, украшенном пунцовыми и желтыми лентами. Платье у нее из грубого оранжевого сукна, короткое в талии и вообще короткое, так что прикрывает ноги только наполовину. Ноги толстоваты, икры тоже, зато обуты в прекрасные зеленые чулки: Башмаки завязаны желтыми лентами, собранными в виде коч-на капусты. В левой руке она держит маленькие, массивные голландские часы, в правой ложку для размешивания капусты. Подле нее — жирный пестрый кот с маленьким позолоченным репетиром на хвосте, к которому привязали его ребята из баловства.

Ребята, счетом трое, присматривают в саду за свиньей. Каждый из них двух футов ростом. На них треугольные шляпы, пунцовые жилеты до бедер, короткие штаны в обтяжку, красные шерстяные чулки, тяжелые башмаки с большими серебряными пряжками и длинные сюртуки с перламутровыми пуговицами. У каждого трубка во рту и маленькие пузатые часики в правой руке. Каждый затянется и взглянет на часы, потом взглянет на часы и затянется. Свинья, мясистая и жирная, то роется в опавшей капустной листве, то оглядывается на позолоченный репетир, который ребята привязали и к ее хвосту, чтоб и она была так же красива, как кот.

Направо от входа кресло с высокой спинкой и кожаной подушкой, на которой восседает сам старик-хозяин. Это необычайно тучный старичок с выпученными круглыми глазами и жирным двойным подбородком. Платье его ничем не отличается от одежды ребят и потому не требует особого описания. Вся разница в том, что его трубка длиннее и он может выпускать клубы дыма больших размеров. У него тоже часы, но он носит их в кармане. Ему некогда смотреть на часы, он занят более важным делом, каким именно — сейчас объясню. Он сидит, перекинув левую ногу через правое колено, сохраняет важный вид и не сводит глаз, по крайней мере одного глаза, с замечательного предмета в центре площади.

Этот предмет помещается в башне городской ратуши. Городские советники, маленькие, круглые, жирные, смышленые люди, с большими выпученными глазами и двойными подбородками, отличаются от простых граждан Вондервоттеймиттиса более длинными фалдами сюртуков и более крупными пряжками на башмаках. Со времени моего пребывания в городке они собирались три раза и выработали три важных постановления:

— Не следует изменять старый установившийся порядок вещей.

— Нет ничего путного за пределами Вондервоттеймиттиса.

— Мы будем держаться за наши часы и нашу капусту.

Над залой совета находится башня, а в башне есть колокольня, где помещается и помещалась с незапамятных времен гордость и слава городка — большие часы города Вондервоттеймиттиса. К этому-то предмету прикованы глаза господина, сидящего в кресле. У городских часов семь циферблатов, соответственно семи сторонам башни, так что их можно видеть со всех концов города. Циферблаты большие, белые, а стрелки массивные, черные. К часам приставлен особый смотритель, но эта должность чистейшая синекура, потому что часы Вондервоттеймиттиса не нуждаются в починке. До недавнего времени самое предположение о возможности этого было бы сочтено еретическим. С древнейших времен, о которых сохранились известия в архивах, они регулярно отбивали часы. То же самое можно сказать о всех остальных стенных и карманных часах в городе. Не найдется другого места