Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Дильдина Светлана

— Может и не умрет. Может быть, встанет сама.

— Если бы я в это верил, меня бы здесь не было, — досады Къятта скрыть не пытался, как и злости на то, что мать не способна проснуться самостоятельно.

Солнце ярко освещало площадку, и камни были золотистыми, как песок Круга, в котором проходят поединки. Обоим одновременно пришла в голову эта мысль.

— Мне нужен человек, который умеет входить в сны… у тебя есть такой? Или способ, каким это можно сделать. Я знаю, что ты изучал древние книги и у тебя их больше, чем у Ахатты, может, больше, чем у всех остальных вместе взятых. И служители Дома Звезд позволяли тебе читать запретные записи.

— Ты многое обо мне знаешь. И что ты хочешь предложить за помощь? — Ийа спрашивал просто, не пытаясь уязвить, будто говорил с надежным торговцем о покупке грис, например.

— Я сумею с тобой расплатиться, поверь.

— Чем?

— Ты тоже меня неплохо знаешь. Невозможного не требуй. А остальное… не жаль.

— Что ж… — Ийа так долго молчал, что, казалось, каменная стела рядом с ними осыпалась песком от времени. — Кажется, способ есть, может получиться вернуть Натиу. Я попрошу за нее Имму и расскажу, что делать. Сам не могу, это должна быть женщина и не айо. Имме я доверяю. Будешь должен и мне, и ей.

— Хорошо, — сухо сказал Къятта. — Только о плате, которую хочет она, я буду говорить с ней лично.

— И еще. Ничего нельзя сделать до новой луны. Это двадцать дней…

— Тогда все бессмысленно, — он резко развернулся, уходить. Ийа остановил его:

— Погоди. Обратись к Атарайне в Доме Звезд, он даст тебе зелье, замедляющее жизнь человека. Натиу продержится это время. А потом…

Ничего не сказал больше, направился прочь. У самого входа в проулок обернулся и спросил, и не понять было, всерьез или издевается:

— Зачем ты все это затеял? Ты ведь не любишь Натиу, даже, кажется, презираешь. Какая тебе разница, вернется она или потеряется во снах окончательно?

— Она моя мать.

Къятта чуть подался вперед, будто и впрямь в круге: ударит гонг, и поединок начнется; но противник только кивнул вполне понимающе и ушел.

**

Дни для побега сейчас стояли самые лучшие — ни ливней, ни палящего зноя, разве что пробирающая до костей утренняя прохлада, от которой легко защититься. Только через половину луны воздух снова начнет теплеть, тяжелеть от влаги, предвещая дожди, но при удаче Этле доберется до Уми еще до них.

— Но если ничего не получится? Если ты где-то ошиблась… — беспокоилась Этле, и металась по комнате, словно пойманная в паутину мошка.

— Ты так плохо меня узнала! — возмутилась Чинья. Ее причудливые серьги, украшенные непрозрачными зелеными камешками, согласно звякнули.

— Ты сумеешь передать моему брату письмо?

— Я же не голубь. В дом Шиталь мне не проникнуть, не привлекая внимания десятка людей. Думаешь, он не поймет, что тобой двигало?

— Я думаю… думаю, что совсем запуталась, — Этле сникла. — Я еще больше, чем раньше, не хочу оставаться тут… мне тревожно, мне душно, и я не представляю, как правильно поступить. Чинья, тебе-то я верить могу? — она впилась взглядом в лицо южанки. Та безмятежно, хотя и чуть обиженно встретила этот взгляд.

— Я же тебе помогаю.

Условились об еще одной, последней встрече. Этле должна была покинуть дом сразу после заката. Якобы от нее Чинья передала Киаль просьбу о встрече; та слегка удивилась, но не возражала увидеться. Ложилась спать она все равно ближе к рассвету, а нежелание северянки встречать народ на улицах вполне понимала. Даже тут, возле домов их Рода было кому поглазеть на светловолосую девушку. Да и пыльно на улицах днем, хоть здесь, в богатых кварталах, и не так, как на рабочих и торговых удочках.

Солнечный камень и грис Чинья сумела добыть в обмен на драгоценности, полученные от Этле. Не на все, остаток по уговору забрала себе. Камень передала сразу, а грис оставила привязанной в рощице неподалеку: ни один вор вблизи от домов Сильнейших промышлять не рискнет. Провианта и прочего необходимого для пути Чинья запасла много, сложила в кожаный мешок. Еда, вода, нож, веревка, огниво… все, что обе девушки смогли вспомнить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Оставалось дождаться, пока охранник придет за Этле, а та обездвижит его или вовсе убьет, неважно — и поднять тревогу.

— Ты уверена, что сможешь с ним справиться? — несколько раз повторила Чинья, потирая немеющие от волнения пальцы. — Ты же никогда такого не делала.

— Уверена, — спокойно отвечала Этле. Невесть как она сумела совладать со страхом — может, через странные свои занятия, когда сидит и смотрит в одну точку, и в непонятном ритме дышит. Чинья пару раз заставала такое, и Этле объяснила, что происходит. Сейчас она, раскрасневшаяся, напряженная, казалась почти красивой. Да, чем быстрее ее удастся убрать, тем лучше.

— Что ж, тогда я пойду. Ты помнишь, куда тебе ехать… Главное, переберись через речку. Но смотри, хоть кварталы нашего Рода самые близкие к лесу, все-таки…

— Я помню, — чрезмерно сухо сказала Этле, оглядываясь, будто их могли подслушать. Но Чинья знала, что здесь, в двух небольших комнатках в углу дома самое безопасное место, даже слугам давно стало скучно подглядывать за северянкой и сплетничать.

— Я ухожу, — еще раз повторила Чинья. Почти уже за порогом была, когда Этле ее остановила:

— Благодарю за помощь; если представится случай, я обязательно окажу тебе ответную услугу. Вот, возьми еще на память… — Протянула маленький диск, бронзовый, с позолоченными краями — на нем танцевала чеканная фигурка женщины с цветами в руках, в уборе из перьев.

Чинья приняла дар и, уже выйдя за ворота дома, некоторое время смотрела на стены, будто могла видеть сквозь них. Потом довольная улыбка тронула ее губы — северянка не понимает ничего. Любой решит, что это сама северная девица смогла снять браслет и заставила служанку Киаль себе помогать. Ее скоро поймают, благодаря Чинье, конечно… и может быть, тогда Къятта сумеет оценить незаслуженно выброшенную игрушку.

**

Этле еще ни разу не видела Асталу ночью — кроме часа приезда сюда. Но и тогда они ехали по улицам на закате и в сумерках, тогда еще много народу встречалось в пути, и все встречные рассыпались, завидев вереницу запыленных, усталых, но по-прежнему ярких всадников. Сейчас только редкие прохожие попадались девушке, и улочками она ехала неглавными, неширокими, и освещались они кое-как — по нескольку факелов на перекрестках да кое-где факелы, прикрепленные к стенам. Стражи с обходом не было на ее пути в этот час — про время выведала давно.

Грис ее, маленькая, послушная, казалось, грохотала копытами по камням мостовой так, что странно, почему не собрала толпу любопытных. Хорошие дороги в Астале, в этом южанам не отказать. Можно ехать быстро. Только правда ли вокруг воля сейчас? Заснул ли огромный многоглазый зверь, или только свернулся в берлоге, притих, и выжидает, наблюдая за беглянкой? Права ли была Этле в своем порыве, или она совершила глупость? Или ей дали бежать намеренно, чтобы под благовидным предлогом поссориться с севером?

При мысли об этом холодная змейка проползла по сердце, лизнула его раздвоенным язычком. Тогда Айтли… но нет же, единственного оставшегося заложника они будут беречь, как одноглазый оберегает свой уцелевший глаз.

Сама она не следовала советам Чиньи. Под покровом ночи добралась до складских улочек, а оттуда перебралась в кварталы другого Рода. Пусть выясняют, сколь позволительно расспрашивать чужих подданных… Карту Асталы-города ей также сумел передать отец, Лачи бы не позволил. Чем беспомощней почувствуют себя близнецы, тем покладистей будут.

Жаль, не узнать, какие люди в Астале на самом деле служат Северу… и лучше Обсидиановой ветви. Давней противнице дядюшки Этле сейчас верила больше.

Этле потерла руку чуть выше запястья — привыкла к браслету, кажется порой, что не хватает чего-то. Положила обе руки на седло фыркнувшей грис и так замерла, ловя невидимые паутинки леса, сплетая из них очередной полог-защиту. Легкий, как паутинный шелк, полог — силы надо беречь.