Пылающая комната - Артем Литвинов

— Чего ты ждешь? — спросил я, чувствуя, как от его взгляда по всему моему телу разливается жар, подступая к горлу, удушающей волной. Крис сел рядом и, подняв мои руки, прижал их над головой к постели.

— Я нашел твои рисунки, случайно, — сказал он, наклоняясь ко мне и вглядываясь в мое лицо, — ты рисовал меня, Тэн, и мне это нравится, почему ты это скрывал?

— Это были наброски, — я улыбнулся, произнося эту ложь.

— Я не умею рисовать, — ответил он, проводя пылающей ладонью по моей груди. — но есть еще фотографии, ты позволишь мне, Тэн, только для меня.

— Нет, это даст новую пищу скандалу, он возобновиться.

— Я найду того, кто будет молчать.

— С одним условием, — сказал я, — я согласен, но с одним условием, ты познакомишься с Виолой Тиздейл.

Харди усмехнулся.

— Да, — наконец ответил он, — познакомлюсь.

17 декабря 2001

Наша «сделка» состоялась. Я приехал после очередного «сеанса» у Хайнца. Вопросов о моей сексуальной ориентации он больше не задавал, но зато он нашел новую, не менее видимо для него увлекательную тему — мои взаимоотношения с Виолой. Не понимаю, как он до этого докопался. Боюсь, что он до нее доберется, а это уже совсем нежелательно. Вообще-то это, кажется, запрещено, она несовершеннолетняя, да и к Шеффилду никакого отношения не имеет. Но от этого любителя интимных подробностей чужой жизни, можно ожидать чего угодно. В конце концов, он поднимет всю необходимую информацию, узнает о том, что она дочь Томаса, а Томас осужден пожизненно, был и погиб во время пожара. Узнается то, что не осталось в тени во время процесса — моя причастность к этому делу. Это обеспечит мне славное будущее, и тогда я с чистой совестью сознаюсь в убийстве и расплачусь по счетам за все то, счастье, которое сполна было послано мне небом. Настоящий хэппи-энд в духе социальной драмы шестидесятых.

Приехал в два. Крис был дома и пил виски вместе с в высшей степени экстраординарной личностью в синем костюме, с перстнями на каждом пальце и серьгой в ухе, он был высокий, статный, светловолосый, с удивительными золотистыми глазами, я так и не выяснил были ли это линзы или его естественный цвет.

Крис представил мне его как Освальда, фотографа-датчанина, профессионала суперкласса. Я охотно поверил в это, заметив, как он посмотрел на меня, в его взгляде не было никакого любопытства, я был для него моделью, и не более того. Крис разговаривал с ним с трудом, поскольку Освальд по-английски изъяснялся весьма скверно, но все, что нельзя было понять на вербальном уровне, восполнялось его необыкновенно экспрессивной манерой речи.

— Я поклонник таланта Криса, — сообщил он дружески пожимая мне руку. — такой великолепный альбом. Вы написали песни?

— Да, но только тексты, — уточнил я.

— Прекрасный союз, я хотел бы пожелать вам успехов, — продолжал он на своем ломаном языке, — никогда не сдавайтесь, чтобы кто ни говорил. Наш век — век свободы и творчества.

Мы сели и побеседовали еще немного. Крис, разговорчивый и безумно возбужденный, рассказывал о съемках клипа.

— Да, да, — кивал головой фотограф, — чудесно, это было чудесно.

— Вот так, я его уговорил сниматься, — он имел ввиду меня, — а теперь фотографироваться.

— У вас это получится прекрасно, — заверил меня Освальд, потушив сигарету, — вы необыкновенно фотогеничны.

— Вот и я ему то же самое, а он не верит, — вмешался Харди и затем, притянув меня за рукав к себе, добавил почти шепотом: «Не стесняйся, он отличный парень, все как надо».

Меня чертовски интересовал вопрос, каким образом он собирается делать не студийные снимки и не сомневается в успехе. Судя по оборудованию, он был действительно специалистом высокого класса, как я впоследствии узнал, он работал на самые престижные агентства Дании и Швеции. Но больше всего мне требовалась уверенность в том, что все это не выйдет за рамки нашего узкого круга. Я спросил об этом Криса, когда Освальд на несколько минут отлучился, чтобы что-то еще взять из машины.

— Если он продаст фотографии, Крис, они будут растиражированы во всех журналах, я же не смогу никому в глаза посмотреть.

— Ничего он не продаст, — возразил Харди, — я выкупаю пленки, все подчистую, такое условие съемки, я за это дорого отдаю, но зато надежно.

У меня в жизни было не так уж много прецедентов, когда мне доводилось испытывать неловкость из-за чрезмерного внимания к моей персоне. Я ожидал чего-то похожего от этой ситуации. Но вышло иначе. Освальд оказался не только замечательным собеседником, не перестававшим развлекать меня во время съемки, но и на редкость гибким и тактичным партнером в работе, Криса он попросил удалиться, объяснив, что всегда предпочитает иметь дело с моделью один на один. Харди немного был этим недоволен, но пререкаться не стал и оставил нас наедине. Я не мог в тайне не сознаться себе в том, что мне доставлял удовольствие сам процесс, все происходящее и это не в последнюю очередь из-за его личного обаяния.

Крис с нетерпением дождался окончания съемки. Я оставил их обоих за разговором, а сам пошел в ванную и, прикрыв дверь, сел на черные плиты. Конфликт, неизбежный как вихревые токи в сердце урагана постепенно завладевал моим сознанием. Несмотря на то, что сам я воспринимал ситуацию, как ее и должен воспринимать художник, я твердо знал, что комментарием на нее моего отца было бы одно единственное слово: «грязь». Это слово звучало внутри меня, оно сводило меня с ума и делало невыносимым само мое существование в ту минуту. Вошел Крис и немедленно поднял меня на ноги:

— Что с тобой, малыш, — он обнял меня и успокаивающе похлопал по спине, — Освальд сказал, что ты неотразим, он по-моему к тебе не равнодушен, даже спросил не согласишься ли ты сняться хотя бы пару раз для «Эдема». Конечно, я ему сказал, чтобы и речи не заводил, вот так.

— Крис, я ненавижу себя, — произнес ту единственную фразу, которая и казалось мне истиной в тот момент.

— В чем дело, — он посмотрел мне в глаза, — тебе не понравилось?

— Нет, я не про то, — я не мог объяснить ему, что именно заставляло меня страдать и почему я не мог с этим справиться.

Освальд уехал, пообещав, что все будет готово через день, на следующей неделе он должен был вернуться в Данию. Я лежал на диване и курил, Крис продолжал расписывать мне свой новый проект во всех подробностях и требовать тексты, с которыми как-то не складывалось в последнее время. Тогда я напомнил ему о его обещании. Пора было выполнить и его.

— Тэн, хоть сейчас, звони ей, я пришлю ей машину. Где она живет? — спросил Харди, со свойственным ему чувством чести никогда не отказывавшийся от данного слова.