Секретный Дозор - Юрий Мишин

— Вы им не сказали? — удивился Муромцев.

— А зачем? Ведь это только подозрения. И очень слабые. В подвалах Всемирной Инквизиции служат не столько Иные, сколько политики от Сумрака. Да и не только от него. Ведь то, что вбивают в головы вновь инициированным Иным о невмешательстве в людские дела — почти полностью фикция. Тот же Таранис уже наверно и не помнит когда в последний раз прибегал к магии. Зато регулярно бывает в ООН. И в Белом Доме, между прочим, тоже. И на Капитолийском холме… Поэтому, я вынужден быть очень осторожным в своих суждениях. И тебе советую. На будущее. Это мы с тобой знаем, что ты полностью или почти полностью контролируешь сидящий в тебе Сумрак. А поди ж докажи это к примеру Лукману. Сергей, ты что? — Инквизитор с тревогой уставился на лицо Муромцева. — На тебе лица нет. Я… я ошибаюсь?

Сергей молчал, вертя в пальцах пустую рюмку из-под водки.

— Значит, не контролируешь…, - упавшим голосом констатировал Владимир. — И как давно это случилось?

— Нет. Не то, Высший, — Сергей виновато посмотрел в лицо Инквизитору. — Я бы сказал, что не полностью контролирую.

— Объясни, — потребовал Владимир.

Муромцев снова отвернулся к иллюминатору. Помолчал, потом произнес:

— Это довольно сложно. Но я попытаюсь… А знаете что? Вы можете создать и удерживать минут десять «сферу невнимания»?

— Сколько угодно, но зачем?

— Я постараюсь показать вам.

— Это не опасно? — спросил Владимир оглядываясь. — Мы в воздухе, а тут пассажиры.

— Нет, не беспокойтесь.

— Ну ладно, — неохотно согласился Владимир. — Давай показывай, — и негромко щелкнув пальцами, создал вокруг себя и Муромцева «сферу невнимания». Собственно говоря, получившаяся у него объемная фигура лишь отдаленно напоминала своей формой сферу. Владимиру мешали соседние пассажиры и относительная теснота салона «Боинга», поэтому он вовлек с созданный им магический объем только два кресла, на которых сидели он сам и Сергей.

Муромцев положил свою ладонь на кисть Владимира, закрыл глаза и расслабился, полупогрузившись в Сумрак. Он еще ощущал тепло руки сидящего рядом Инквизитора, но уже находился частично на первом слое Сумрака. Сначала ничего не происходило и, Сергей уже подумал, что зря затеял эту демонстрацию, но потом понял, что ему мешают собственные мысли и усилием воли отогнал их. На ум пришло слово — прострация. И еще его интересовало, что это будет на этот раз?

Над выжженной плоской, как стол степью, бесшумно взмахивая крыльями, летел коршун. Он появился над далекой, состоящей из наполовину высохших деревьев, старой, лесополосой. Постепенно хищник из небольшой черной точки, на белесом, выцветшем от июльского зноя неба, превратился в крупную коричневую птицу. Неторопливо приблизился к Сергею. Сделал над ним круг, словно присматриваясь и, легко ушел ввысь, растаяв где-то там у самого солнца.

Муромцев остался сидеть. Ему было жарко, но он не уходил как другие курсанты к планерам, аккуратно выстроенным вдоль такой же ровной линии молоденьких, лишь в прошлом году посаженных деревьев. Мелкая жидкая листва карагачей почти не давала тени и аэроклубовцы в ожидании полетов предпочитали отсиживаться под крыльями «Блаников». За тонкими стволами виднелась желто-коричневая степь, дрожащая в мареве горячего нагретого солнцем воздуха. Если смотреть долго, то начинало казаться, что по всей степи, до самого горизонта разлита вода. Может быть, даже озеро, в котором хорошо было бы искупаться, будь оно настоящим. Сильно хотелось пить, но для этого надо было идти в буфет.

Сергей лёг, откинувшись на жесткую колючую траву. Подперев голову рукой он, долго, щурясь от яркого солнца, смотрел на приземистые серебристые машины, раскинувшие далеко в стороны свои узкие многометровые крылья. Кабины планеров были открыты, что бы слишком не нагревались и, возле них не смотря на жару, хлопотали техники.

«Л-13», он же «Бланик». Двухместный учебный планер. Летающая парта для вчерашних школьников, мечтающих о небе. Простая и очень надежная. С аэродинамическим качеством двадцать восемь, он был способен пролететь такое же расстояние, имея всего лишь километр высоты. В клубе были и настоящие спортивные планера. Для мастеров спорта, чемпионов. Естественно с куда как лучшими характеристиками. Поговаривали даже, что где то на Западе есть новейшие экспериментальные машины. Завтрашний день планеризма. Сделанные из композитных материалов с аэродинамическим качеством в сорок и даже пятьдесят единиц.

Курсантам же доверяли пока только «Бланики». Старенький «Ан-2» и яркая «Вильга» довольно шустро и иногда даже по два планера за раз затаскивали машины в небо. Как правило, на полторы тысячи метров. Там планера отцеплялись, и начинался такой сказочный для Муромцева бесшумный, практически птичий полет.

Пожалуй, все лучшее в жизни Сергея было связано с авиаспортом. С Уральским аэроклубом. С его старыми учебными «Бланиками» на не далеком загородном аэродроме со странным для неместных названием «Зачаганск». С друзьями, такими же, как и он уже в мае дочерна загорелыми от постоянного пребывания на солнце семнадцатилетними парнями и девушками. Когда по выходным ожидались массовые полеты, летное поле вообще превращалось в пестрый многоголосый табор, заставленный палатками и разнообразным в основном двухколесным транспортом. Благословенный для авиационного спорта рубеж семидесятых — восьмидесятых годов прошлого века. Еще нет в стране развитого социализма всеобщей экономии застоя. Экономика еще не должна быть экономной. Оскудевающее государство еще не урезает бюджеты аэроклубов и дает довольно много техники. Вот-вот должны поступить новейшие по тем временам пилотажные «Як-52». Часты соревнования. Республиканские, всесоюзные и конечно международные. Туда посылались только лучшие из лучших. Сергей, тоже надеялся когда-то стать таким спортсменом.

Он смотрел на готовящиеся к вылету планера, мечтал и желал всего этого. Крупных успехов, ярких побед. Себе и своим друзьям. Разве они не достойны? Вот, например веселая и неунывающая Маринка Розыбакиева. Всего второй год как летает, а уже тянет на кандидата в мастера спорта. Она станет и кандидатом и мастером спорта, а потом погибнет, глупо и страшно, влетев во время соревнований в провода высоковольтки. Или Петька Рязанов. Высокий, с густыми вьющимися волосами и красивый словно девушка. Его едва допустили врачи, придравшись к росту. В парне было далеко за метр восемьдесят. Спустя девять лет на Дальнем Востоке его не очень способный курсант не сможет покинуть кабину камнем падающего истребителя. Петька не решится выпрыгнуть один и останется с курсантом до конца, пытаясь подчинить себе потерявшую управление машину.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});