Берег динозавров - Кейт Лаумер

Следующий день выдался нелегким. Дорога снова стала хуже; Тилл Огнат с трудом выдерживал вес рюкзака, куда более легкого, чем в начале пути. Омму и Лас по очереди помогали друг другу встать на ноги; порой трудно было понять, кто кого ведет. Пройдя восемь миль, мы остановились на ночь. На другой день удалось пройти только шесть миль, потом пять, а на следующий день, через час после восхода солнца, конгрессмен Огнат споткнулся и растянул лодыжку. К этому времени мы покрыли расстояние в триста шестьдесят миль.

— Устроим лагерь, — сказал я. — Лас, Омму — потребуются ваши руки.

Сфокусировав луч термоэлектронного пистолета до предела, я вырезал из слежавшегося снега полдюжины кубов со стороной в один фут. Получив приказ уложить их по кругу, Омму лишь диковато глянул на меня.

— Сошел с ума наконец, — объявил он. — Послушайте, бросимся вместе! Не застрелит же он троих?..

— Мы построим укрытие, — пояснил я. — Посидите в тепле, пока я не вернусь.

— О чем это он? — просипел Лас, пробуя зайти мне за спину; я с досадой отмахнулся.

— Для вас поход окончен. Огнат идти не может; вас двоих хватит на несколько миль, но зачем?.. Втроем целее будете.

— Куда ты собрался? — Конгрессмен Огнат сумел только приподняться на локте. — Так вот, просто — бросаешь нас здесь?

— С самого начала так и задумано, — прошептал Лас, потерявший голос пару дней назад. — Использовал нас как вьючных мулов, а теперь, когда мы сделали свое дело, бросает подыхать.

В течение следующих десяти минут только Омму не тратил воздуха на проклятия. Рухнув на снег, он смотрел, как я выкладываю первый ряд снежных кирпичей. Полюбовавшись на десятифутовый круг, я нарезал еще снежных блоков. Когда подошел к концу третий ряд, Омму молча поднялся на ноги и взялся конопатить щели рыхлым снегом.

На строительство иглу потребовалось два часа, включая шестифутовый входной тоннель и санитарную траншею в сторонке.

— Мы же замерзнем! — Конгрессмен Огнат чуть не плакал. — Термокостюмы выдохнутся, и все…

Я выложил на снег все продукты, собрав себе легкий рюкзак.

— Вот! — Конгрессмен брезгливо посмотрел на невысокую пирамидку консервов. — Нам, как всегда, ничего! Мы тут сдохнем с голоду, а он будет обжираться.

— Если умрете от голода, значит, не успеете замерзнуть. Втащили бы вы его внутрь, — посоветовал я Омму и Ласу.

— Не знаю, как у него выйдет обожраться, — заметил Омму. — Нам он оставил вдвое больше, чем себе.

— Как?.. А где же его заначка?

— А что мы, по-твоему, едим всю неделю? — фыркнул Омму. — Заткнись, Огнат. Слишком много треплешься.

Вместе мы втащили конгрессмена в иглу. Стены внутри светились мягким золотистым светом, и было уже теплее, чем снаружи. Покинув своих товарищей, я в компании Эврики пошел туда, где оставалась надежда найти маяк.

Рюкзак тянул на десять фунтов — три дня на половинном пайке. Сохранить физическую форму, кажется, удалось; за два дня вполне можно дойти до маяка, если не изменит удача.

Удача, однако, не торопилась. До заката я прошел десять миль, лег спать голодным, установив подогрев на минимум. К исходу следующего дня за спиной оказались последние сорок миль, но впереди по-прежнему сверкал ледяной горизонт. Маяк, если верить карте, установлен на пригорке высотой в сто футов и виден по крайней мере за двадцать миль. Еще один день пути, не меньше.

В конце второго дня я тщательно проверил записи в журнале, но даже если считать каждый дневной переход по минимуму, мне все равно полагалось быть у цели. Этой ночью пропала Эврика.

С утра начали подгибаться ноги; прикончив последнюю банку консервов, я выбросил опустевший рюкзак. Термокостюму тоже осталось недолго: меня постоянно трясло от холода.

Ближе к вечеру я снова увидел Эврику, красивым прыжком перелетевшую трещину в поверхности ледника. Может, ей удастся найти пищу? Желаю тебе успеха, девочка. На закате я неудачно упал и ушибся так сильно, что с трудом дополз до ближайшего валуна — укрыться от ветра на ночь.

С рассветом дела пошли совсем скверно. Я не сомневался, что маяк где-то рядом, но приборы моего костюма не позволяли его засечь. Направление можно было выбирать наудачу, и я пошел на восток, где за низкими облаками тускло светило солнце. Когда отказались служить ноги, я пополз, но скоро не стало сил и ползти. Аккумулятор термокостюма гудел, предупреждая о скорой и окончательной разрядке, но мне это не казалось важным. Я уже не чувствовал ни голода, ни холода, ни усталости. Плавать в теплом, золотом море было хорошо. Такая же золотистая кожа у леди Рейр, лежащей на сухом песке под жарким солнцем Гэра 28… Леди Рейр… В плену сейчас, и кто, кроме меня, ей поможет?

Шатаясь, я встал на ноги. Выбрав ближайший камень, подошел вплотную, на что ушли последние силы. Упав, я обнаружил под носом собственные следы. Забавно, правда? Когда я отсмеялся, было уже темно. И холодно. Послышались голоса…

Голоса стали громче, в глаза ударил свет; надо мной кто-то стоял, а рядом — рядом сидела Эврика, умываясь.

4

Омму и Огнат остались живы и здоровы. Не желая сидеть в иглу, Лас ушел, чтобы исчезнуть навсегда. Чьюм умер от гангрены, но из четырех человек, отправленных мной обратно к шлюпке, выжили трое. Из тех, кто остался на месте, не погиб ни один человек. Позднее мы узнали, что покинуть корабль удалось только нашей шлюпке. Причина катастрофы так и осталась неизвестной.

Поднялся на ноги я быстро, за день или два. Экипаж маяка был только рад перерыву в однообразной рутине; нам охотно предлагали все самое лучшее. Еще через пару дней прибыл корабль, чтобы отвезти нас в цивилизованные места.

На Агассе меня долго допрашивала грозная комиссия, задавая вопросы с пристрастием. Уже стало казаться, что я во всем виноват, но в конце концов меня оправдали и даже оплатили в скромном объеме путевые расходы.

За дверями зала заседаний комиссии я встретил конгрессмена Огната.

— Насколько я понимаю, вам досталось скромное вознаграждение — и намек, что чем меньше вы будете распространяться о катастрофе, тем лучше.

— Ну, можно и так сказать…

— Дейнджер, я всегда считал себя человеком с принципами. На Сиоке я ошибался, и теперь я ваш должник. У вас есть планы на ближайшее будущее?

Ознакомившись с моими планами, Тилл Огнат посмотрел на меня с интересом:

— Полагаю, это не вся история — но не вижу повода для праздного любопытства…

— Отчего же, мистер конгрессмен. — Историю я рассказал за обедом, который почти стоил тридцати суток в ледяной пустыне.

Выслушав мой рассказ, Тилл Огнат покачал головой:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});