Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе - Лев Рэмович Вершинин

прочие интриги, и Москва почти открытым текстом рекомендовала подождать.

А потом потребовала этого и вовсе открыто, да еще и на уровне выше некуда — за подписями Дзержинского, Фрунзе и Троцкого: «До укрепления партии на железных дорогах, на почте и телеграфе, в армии и в деревне партия не может ставить себе вооруженного восстания в качестве неотложной практической задачи текущей осенью, желательно посвятить этот год подготовке, оттянув выступление примерно до весны». Не смея спорить с таким ареопагом, болгарские товарищи смиренно соглашались: дескать, да, понимаем, чем чреваты последствия нового поражения, и поэтому «авантюры не сделаем и без достаточной и всесторонней подготовки призыва массам к восстанию не отправим».

Но в узком кругу в выражениях не стеснялись, продолжая в том же духе, благо в этом их вполне поддерживало ведомство тов. Зиновьева — как по идейным соображениям (шеф, с головой ушедший в партийные интриги, о своем любимом детище не забыл), так и по вполне земным причинам. Фонды-то под «неизбежную революцию на Балканах» были выделены, структуры — целая сеть НВО (нелегальных вооруженных организаций) — созданы, снабжение их оружием и обучение людей налажены, а фонды нужно осваивать, да и структуры имеют тенденцию разбухать.

Так что агенты Коминтерна (а их в Болгарию проникли десятки) и ОГПУ (эти парни тоже выбили фонды) раскручивали ситуацию по максимуму, взвинчивая и без того раскаленных добела нелегалов и бомбя Москву рапортами типа: «Революционный кризис очевиден, большая часть населения только насилием удерживается от открытого вооруженного выступления против правительства». И у Москвы не было ни оснований не верить, ни времени проверять. Там читали донесения и выделяли дополнительные средства.

Возможно (но только возможно), «красные» всё же остановились бы, оглянулись, оценили ситуацию, но в том же направлении работали и «оранжевые» — из тех, что не смирились с потерей власти. Их лидеры, тоже осевшие за кордоном (главным образом «левые», из людей покойного Райко Даскалова), нашли полнейшую поддержку в Белграде, боявшемся «болгарских милитаристов», тесно связанных с ВМРО, и получили уверения, что, ежели что, Югославия поможет, а в придачу к уверениям и много оружия.

В самой же Болгарии оставалось достаточно верных памяти «мессии» людей, чтобы быстро развернуть сеть подпольных ячеек покруче «красной». Против сотрудничества они не возражали, даже наоборот, первыми шли навстречу, и уже в начале лета так называемый Акционный комитет Единого Фронта принял совместную программу. Вкратце: «путем вооруженного восстания вырвать власть из рук капитала» и «решительное столкновение быстро приближается». Были, правда, разногласия по поводу «а что потом?»: в победе никто не сомневался, но «земледельцы», естественно, мечтали вернуться на олимп, а с коммунистами готовы были только слегка поделиться, коммунисты же ни на что, кроме диктатуры пролетариата, поначалу не соглашались.

Вопрос о том, каким быть «народному правительству» — «рабоче-крестьянским» или «крестьянско-рабочим», ясное дело, был принципиален, но тут козыри были на руках у «оранжевых»: они стояли на том, что «освобождение народа — дело самого народа», а БЗНС как партия большинства как раз и является «истинно народной» и к тому же, в отличие от запрещенной БКП, вполне легальной. А стало быть, именно ей и следует быть «объединяющим звеном единого трудового фронта».

МАКСИМАЛЬНОЕ УСКОРЕНИЕ

Короче говоря, обе стороны хотели действовать, обе понимали, что поодиночке ничего не выйдет, и очень хотели договориться, но раз за разом упирались в тупик. Однако помог случай. В августе (болгарская полиция дело знала) провалилась сеть поставок оружия в Болгарию по линии Коминтерна, в руках властей оказались несколько крупных арсеналов и масса любопытной документации, и свой успех правительство отыграло по полной программе.

По приглашению Цанкова в Болгарию примчались корреспонденты ведущих СМИ Европы; военные атташе Франции, Англии, Италии и стран помельче посетили выставку изъятого оружия, обстоятельно его изучили и выяснили, что стволы произведены в СССР, власти которого, усиленно налаживая международные контакты, на всех уровнях неуклонно отрицали какую угодно причастность к «экспорту революции». К тому же итогом эксцесса стало официальное предупреждение «великих сил», что в случае «коммунистического мятежа в Болгарии» они «примут все меры для защиты своих граждан в этой стране и принуждения подстрекателей к миру», чего Москва никак не хотела.

В результате ЦК РКП(б) — случай в те времена редчайший — прикрикнул на тов. Зиновьева, и «русский транзит» на время увял, а «оранжевые», чьи арсеналы были в безопасности, получили еще один аргумент в дискуссии, — и «красным» оставалось только принять их условия в расчете на то, что, как писал тов. Димитрову тов. Коларов, «поскольку они нас шантажируют, мы можем обещать всё, но не обязаны исполнять свои обещания, если в ходе решительных действий сумеем перехватить инициативу».

После этого что-то наконец начало получаться — благо, Белград, исправно подсылая новые партии оружия, твердо пообещал «неофициально помочь в ликвидации режима Цанкова», не требуя за это никакой компенсации, а БКП после фиаско с контрабандой уже не упорствовала, согласившись на «долевое участие» в будущем коалиционном правительстве. Правда, на высшем уровне в конце концов всё же разругались — никто никому не верил, а гарантий дать никто не мог. Но внутри страны к дрязгам «зарубежных» прислушивались, так сказать, по остаточному принципу.

Низовой состав ячеек обоих цветов хотел драться, и это объединяло прочнее всяких меморандумов — и тут тоже преимущество было за «земледельцами». Их подполье было куда многочисленнее, связи намного шире, с ними, в отличие от «красных», не отказывались иметь дело и «лояльная оппозиция», и знаменитый генерал Никола Жеков, тоже задумавший переворот, — однако свой джокер имели и коммунисты. Вся подготовка «оранжевых» базировалась на поставках оружия Белградом и югославском вторжении, а «красные», имея деньги, храбро рассчитывали на собственные силы. И это неожиданно оказалось очень к месту.

К концу 1924 года вдруг выяснилось, что Белград помогать передумал. Не без оснований: там узнали, что оружие перетекает к коммунистам, и решили не будить лихо, тем паче что междоусобица в рядах ВМРО смягчила ситуацию, а Цанков публично заявил, что Болгария желает только мира, в связи с чем руководство «земледельцев» дало отбой — в полной уверенности, что партийные «низы» подчинятся. И ошиблось. Подготовленный, вооруженный и настроенный на драку актив, несмотря на приказ, в подавляющем большинстве ушел под «красных», влившись в ряды их Военной организации. А это, учитывая некоторые нюансы, полностью меняло расклад.

ОВОД

Осенью 1924-го, оценивая рост рядов и прикидывая варианты, лидеры «красных» с удовлетворением фиксировали, что, кажется, идея замутить по-крупному наливается плотью. О «росте военной мощи» с полной уверенностью рапортовали в ИККИ, тов. Зиновьев,