Мост над бездной - Гарри Тертлдав

— Где он? Ловите его! — завопил кто-то.

Они пытались. Он наблюдал, как они пытались. Если бы он так не спешил, пробираясь к выходу, то хихикал бы, наблюдая за ними. Они бродили то туда, то сюда. Когда двое сталкивались нос к носу, оба восклицали: «Вот он!» — и пытались схватить друг друга. Это напоминало Ршаве лучшее представление мимов в день зимнего солнцестояния.

Кто-то наткнулся на него, крикнул: «Вот он!» — и попытался схватить его.

— Да нет же, идиот! — гаркнул Ршава, выворачиваясь. — Он там, ближе к алтарю.

— Ой! Извините, святой отец, — пробормотал незадачливый ловец, побрел прочь и всего через несколько секунд схватил кого-то еще. — Вот он!

Добравшись до притвора, Ршава остановился. Он не был уверен, что насланный им мрак простирается настолько далеко. Он повторил заклинание, на сей раз направив его в нужную сторону. Из вестибюля донеслись испуганные крики, подсказавшие, что и там свет внезапно умер. Ршава повторил и другое заклинание, позволяющее ему видеть, несмотря на колдовской мрак.

Толпа в притворе, к его облегчению, оказалась гораздо реже, чем в Соборе. Прежде чем выйти, Ршава вновь напустил перед собой мрак. Некоторые солдаты, стоявшие возле выхода, могли его узнать. И наверняка задуматься, как и почему он выходит из Собора, где его отлучали? Однако им станет не до таких мыслей, когда они внезапно обнаружат, что ослепли.

Когда он прошел мимо них, они терли глаза и кричали — а некоторые прямо-таки вопили:

— Колдовство! Темное колдовство!

Ршава усмехнулся. Солдат не ошибся.

Увидев людей, бегущих к Собору, Ршава понял, что вышел из зоны, где действовала его магия.

— Там внутри пожар, святой отец? — спросил один из них.

Сперва вопрос озадачил Ршаву. Потом он сообразил, что они видят насланную им тьму как густой черный дым.

— Да, — ответил он, стараясь как можно убедительнее хватать ртом воздух. — Там… там ужасно!

Пошатнувшись, он согнулся и закашлял, словно надышался дымом.

Что-то крича, горожане побежали к Собору. Они разразились еще более громкими воплями, когда заскочили во тьму. Один из них выкрикнул, что она пахнет дымом. Тут сработало его разыгравшееся воображение, но через мгновение остальные уже горланили то же самое.

Всеми позабытый, Ршава вышел на площадь Паламы, гадая, как долго продержится созданная им тьма. Рано или поздно она рассеется, когда иссякнет питающая заклинание энергия, если только маги в Соборе не сумеют разогнать ее раньше.

Однако сейчас он был свободен. Рукотворная тьма с лихвой оправдала все его надежды. На рыночной площади, окутанной естественной ночной тьмой, было тихо. Открыты были только несколько освещенных факелами лотков, где продавали еду. От тени к тени скользили проститутки, зазывно окликая увиденных мужчин. Одна из них окликнула Ршаву. Тот не обратил на нее внимания. Она выругалась, больше по привычке, чем от злости, и пошла дальше.

Зато у Ршавы злость была реальной и с каждой секундой нарастала. Он повернулся к Собору и собравшимся там священникам. «Вы не захотели меня слушать, да? Вы меня приговорили, да? Вы все еще цепляетесь за своего проигравшего сражение бога, да? Тогда вы заслуживаете вечной слепоты, а не пока рассеется моя тьма!»

Они заслужили худшей участи. И столица ее заслужила. Ршава сосредоточился.

— Я проклинаю этот город! — оглушительно крикнул он. — Проклинаю именем Скотоса, темного бога-победителя!

В отличие от Скопенцаны, Видесс был подвержен землетрясениям. В Скопенцане Ршава все еще пытался верить в Фоса и гнал от себя мысль, что его проклятие вызвало подземные толчки. Здесь, в столице, он жаждал только этого. Он воскликнул снова — теперь уже от восторга, — уверенный, что у него все получилось.

Ужасающий рев не стихал. Казалось, он длится вечно, хотя в реальности он не мог продолжаться даже минуты. Ршаву швырнуло на землю с такой силой, что даже выбросило из сандалий. Он продолжал радостно вопить, хотя в басовитом рокоте корчившейся в муках земли не мог услышать даже себя.

Но он все же расслышал более слабый гул и грохот рушащихся зданий. Большая часть домов в столице была построена из кирпича и камня, и теперь стены дробились и разваливались, когда под ними сотрясалась земля.

Ршава, у которого хватило здравого смысла выйти на открытое место, прежде чем проклясть столицу, страстно надеялся, что обрушит Собор на головы тех, кто там собрался. Такое возмездие стало бы для него более сладким и сильным, чем любой поэтический образ. Но когда толчки прекратились, Собор остался цел, хотя находившаяся рядом с ним резиденция патриарха обратилась в руины. Ршава выругался и решил наслать еще одно проклятие, нацеленное только на Собор. Но когда он прислушался к себе, то понял, что внутри у него пусто. Он израсходовал всю накопившуюся в нем силу, и теперь от нее ничего не осталось.

Значит, пора уходить. Если те, кто его приговорил, получат шанс подумать, то догадаются, что землетрясение, последовавшее сразу за совершенным с помощью магии побегом из Собора, не было лишь совпадением. А едва они это поймут, на него начнется охота. Поскольку же его магические силы исчерпаны, ускользать от погони будет нелегко. А раз так, то лучше не ждать, пока враги соберутся с мыслями.

Повторный толчок заставил Ршаву пошатнуться, когда он шел по Срединной улице. Затем он услышал новые вопли и грохот падающих домов. Отовсюду, не стихая, доносились стоны и крики боли. Сколько погребенных под завалами людей сейчас страдает? А сколько уже погибло?

— Пожар! — крикнул кто-то неподалеку.

То была одна из самых больших опасностей, связанных с землетрясением. К счастью для разрушенной столицы империи, в воздухе не было ни малейшего ветерка, способного раздуть пламя.

Обломки завалили даже Срединную улицу, самую широкую в городе Видесс. Обрушилось несколько крытых колоннад, а также часть зданий вдоль нее. Ршава уделил секунду — но лишь секунду — надежде на то, что Лардис и его гостиница уцелели.

По улицам носились мужчины и женщины. Многие выкрикивали имена, пытаясь отыскать родственников и друзей. Другие, подобно Ршаве, направлялись к Серебряным воротам — и, несомненно, к другим воротам тоже. Каждый новый повторный толчок, сотрясавший город, увеличивал поток беженцев. Зимой в Скопенцане проведенная под открытым небом ночь стала бы суровым испытанием. Теплым столичным летом такое решение казалось намного лучшим, нежели провести ночь под крышей, которая может обрушиться.

Подобно Собору, городские стены устояли. Ршаве вновь пришлось смириться с разочарованием. Сейчас он ничего не мог с этим поделать. Серебряные ворота были распахнуты. Ршава присоединился к потоку стремившихся из города мужчин, женщин и детей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});