Мост над бездной - Гарри Тертлдав

…Но Ршава не получил шанса выкрикнуть проклятие. За время долгого и опасного путешествия в столицу он несколько раз думал о монахах, которые влияли на решения синода с помощью дубинок. Он не обратил особого внимания на стоявшего у него за спиной монаха; для Ршавы это был всего лишь слепец из толпы таких же. Однако монах не был слепцом, и видел он более чем хорошо, для того чтобы пустить дубинку в ход.

В глазах Ршавы вспыхнули звезды. Он застонал, или подумал, что застонал. Потом звезды погасли, и его втянула кружащаяся воронка мрака.

* * *

Это не Мост Разделителя. Сперва это было все, что Ршава знал наверняка. Он думал, что мертв, но все же не был до конца уверен. Но чем бы ни оказалось это место, здесь было темно и очень холодно.

— А, мой друг, мой ученик. Добро пожаловать. Я не ожидал увидеть тебя так скоро, — медленно произнес низкий голос. Если голос мог быть темным и ледяным, то этот был как раз таким.

— Где… где я?

Думать о льде абстрактно — это одно. Жить в нем, ощущать его, знать о нем — нечто совсем иное. Но если Ршава в аду Скотоса, почему он не помнит, как падал с Моста? Ведь он обязательно должен был пройти по Мосту, прежде чем встретить… это.

— А ты как думаешь?

— Это… наверняка лед, — произнес Ршава, собрав все свое мужество. Храбрость воистину оказалась слабым утешением.

— Что ж, если это так, готов ли ты насладиться им?

— Насладиться им?.. — Уж не ослышался ли он? Как может он или кто угодно наслаждаться вечными пытками, вечным наказанием?

— Ты все еще принадлежишь миру, хотя и находишься не совсем там. Возвращайся, если хочешь, чтобы работать на меня. Ты можешь хорошо мне послужить и продлить свою жизнь настолько, насколько простой смертный не смеет и мечтать. Или можешь остаться в этих владениях навсегда. Выбирать тебе, и только тебе.

Душа Ршавы уже начала съеживаться от мрака и холода. А нет ли у него другого выбора — вернуться, но к свету и теплу? Но едва эта мысль начала зарождаться в его сознании, как вокруг и внутри него раскатился оглушительный хохот. Эту мысль голос счел воистину смешной — и душа Ршавы еще больше сжалась. Ответ на заданный ему вопрос казался слишком очевидным.

— Я вернусь! — выдохнул Ршава.

— И почему я не удивлен? — Да, голос и это счел забавным, хотя Ршава был не в том состоянии, чтобы оценить иронию. — Что ж, хорошо. Можешь очнуться!

* * *

— Очнись!

Кто-то выплеснул в лицо Ршаве ведро воды — несвежей, почти вонючей. Он закашлялся, едва не захлебнувшись.

— Очнись! — снова рявкнул голос.

Ршава пришел в себя и сразу об этом пожалел. На голову словно рухнул валун, загнав его по шею в землю. Но крик вырвался из обычной человеческой глотки, а не откуда-то еще. Ршава нахмурился, пытаясь вспомнить. Это был всего лишь сон? Он не мог сказать наверняка. И вряд ли когда-нибудь сможет.

И еще он гадал, имеет ли это хоть какое-то значение. Голова болела так сильно, что Ршаве захотелось умереть. Через секунду он покачал головой и немедленно об этом пожалел, потому что даже от такого легкого движения его заново пронзила боль, вызвав дикую тошноту. Но он не хотел умирать! Несмотря на свое жалкое состояние, он хотел жить.

Его окатили еще одним ведром грязной воды.

— Вставай, проклятый еретик! Клянусь владыкой благим и премудрым, ты за все получишь сполна.

Вставать? Ему пришлось вспоминать, как заставить ноги работать. Ршава не смог просто встать — так, как встал бы, не получив этого удара по голове. Каждое движение требовало напряженной сосредоточенности. А чтобы их складывать в последовательность, понадобилось еще больше усилий. Но через какое-то время он все же поднялся, пошатываясь, как высокое дерево в бурю.

Ршава понял, что находится в тюремной камере. Прочные железные прутья отделяли его от мучителя. Человек, окативший его водой, стоял, смеясь, в коридоре; уж он-то мог стоять без проблем. Окажись Ршава обычным заключенным, водонос мог бы ничего не опасаться. Но Ршава не был обычным заключенным.

— Будь ты проклят! — прорычал он.

Но человек не упал. Ршава негромко выругался. Неужели ему настолько отбили мозги, что проклятия не срабатывают? Он этому ничуть не удивился бы.

Тут человек очертил на груди солнечный круг.

— Фос! — воскликнул он. — Да ты действительно настолько силен, как мне говорили, и даже сильнее. На меня повесили самые разные амулеты, какие только есть на свете, и все же ты меня едва не свалил.

От таких слов Ршаве сразу полегчало — впервые за все время. Он начал было снова проклинать — тюремщика? чародея?.. — но вовремя сдержался. Есть и другие. Если они придут и обнаружат этого мертвым, с Ршавой станут обращаться еще хуже… если такое возможно. К тому же, убив это ничтожество, он не выйдет из камеры. А выйдет ли он отсюда вообще, если не считать последней прогулки для встречи с мечом палача или, может быть, колом?

— Отныне всякий раз, когда ты попытаешься кого-нибудь проклясть, мы будем бить тебя по голове, — радостно сообщил человек. — И вскоре у тебя не хватит мозгов даже на то, чтобы обмочить себе штаны, — а сейчас ты на большее все равно не способен, так что лучше побереги силы для молитвы.

В этом Ршава не был столь уверен. Когда он придет в себя, то сможет наслать более мощное проклятие. Но могут ли амулеты видесского чародея также стать сильнее? Он не знал, но был склонен в этом усомниться. Однако он все равно кивнул, как если бы понял и принял слова чародея. От этого движения Ршаву вновь пронзил кинжал боли, но он стиснул зубы и вытерпел приступ. Знают об этом его враги или нет, но у него есть кое-что в резерве.

— Мы избавимся от тебя, — сообщил чародей. — Даже патриарх так думает, а он мягок, как куча гусиного пуха.

Созомену не требовались амулеты, чтобы выдержать проклятие Ршавы. Насколько Ршава мог судить, оно на него вовсе не подействовало. Этого Ршава все еще не понимал — и не хотел понять, — но одно он уяснил: вселенский патриарх совсем даже не мягок.

Если враги Ршавы не понимают друг друга, то и этот факт стоит приберечь. И Ршава промолчал, что для видессианина было труднее всего.

Охранник-чародей, наоборот, продолжал бахвалиться. Когда ему было что сказать, он говорил. Когда не было — все равно говорил.

— Тебя отлучат от церкви, — в его голосе сквозило предвкушение. — Предадут анафеме. А потом казнят. Пока на троне сидел твой родственник, ты бы мог отделаться мечом. Но сейчас автократор Стилиан, и тебя, наверное, сожгут. Как тебе такое нравится?

— Не очень, — сознался Ршава. Охранник лишь рассмеялся в ответ. Почему бы и нет? Он ведь сказал кое-что смешное… — Где я? — Ршава задал вопрос, логичный для человека, которого хватили по голове.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});