Троецарствие - Ло Гуаньчжун

Гости откланялись и ушли, но с уст Чжоу Юя все еще не сходила холодная усмешка.

Вечером пришли Лу Су с Чжугэ Ляном. Чжоу Юй вышел встречать их к главным воротам и принял гостей с изысканными церемониями. Чжугэ Лян и Чжоу Юй уселись, как полагается гостю и хозяину. Чтобы завязать разговор, Лу Су сказал Чжоу Юю:

— Цао Цао ведет свои полчища на юг, но господин наш не может решить, быть ли войне или миру. Он послушается только вас. Что вы думаете об этом?

— Я думаю, что Цао Цао действует от имени Сына неба, и потому сопротивляться ему нельзя, — ответил Чжоу Юй. — Да и сила-то у него неисчислимая. Воевать с ним бесполезно, а сдаться ему — значит сохранить мир. Я все решил и завтра постараюсь склонить нашего господина к этому решению.

— Вы неправы! — Лу Су растерялся от такого неожиданного оборота дела. — Целых три поколения в Цзяндуне правит одна династия. Можно ли так сразу все отдать другим? Сунь Цэ завещал в делах внешних доверяться вам, и мы хотим, чтобы вы помогли сохранить наше государство таким же крепким, как гора Тайшань. Неужели вы тоже придерживаетесь мнения трусов?

— Что же делать? — сокрушенно вздохнул Чжоу Юй. — В шести округах Цзяндуна огромное население, и если ввергнуть его в пучину войны, все негодование обратится против нас. Вот почему я решил сдаться.

— Вы и здесь неправы! — возразил Лу Су. — Если учесть всех героев, которые служат нашему господину и неприступное положение земель Цзяндуна, то вовсе не обязательно, чтобы Цао Цао оказался победителем.

Лу Су и Чжоу Юй продолжали спорить, а Чжугэ Лян сидел, заложив руки в рукава, и ухмылялся.

— Почему вы улыбаетесь? — спросил его Чжоу Юй.

— Мне смешно, что Лу Су не понимает требований времени…

— Как! Я не понимаю требований времени? И вы смеетесь надо мной! — вскричал Лу Су.

— Да. Мне тоже кажется, что план Чжоу Юя сдаться Цао Цао вполне благоразумен, — сказал Чжугэ Лян.

— Теперь вы согласитесь со мной? — спросил Чжоу Юй, обращаясь к Лу Су. — Чжугэ Лян — человек ученый, он понимает требования времени и поддерживает меня.

— Неужто вы тоже такого мнения? — горячился Лу Су.

— Да, я так думаю, — невозмутимо отвечал Чжугэ Лян. — Цао Цао блестящий полководец, и никто в Поднебесной против него не смеет выступить. Правда, с ним пытались бороться Люй Бу, Юань Шао, Юань Шу и Лю Бяо, но их уже нет в живых. Один Лю Бэй не понимает, что теперь нужно делать, и не желает покоряться. Но он одинок, и за судьбу его нельзя поручиться. А разве, по-вашему, Сунь Цюань неразумно поступает? Сдавшись Цао Цао, он убережет свою семью и благополучие государства!

— Неужели вы способны посоветовать нашему господину принять позор и преклонить колена перед государственным преступником? — гневно воскликнул Лу Су.

— Постойте! — вдруг прервал его Чжугэ Лян. — У меня есть план! Вам не придется посылать дары, уступать земли и самим ехать за реку — надо только на небольшой лодке отвезти туда двух человек, и войско Цао Цао свернет свои знамена и отступит не сражаясь!

— Кто же они, эти люди? — поинтересовался Чжоу Юй.

— Для Цзяндуна такая потеря будет так же незаметна, как для дерева, с которого ветер сорвет один листок, как для житницы, из котором пропадет одно зернышко, — продолжал Чжугэ Лян. — Но зато Цао Цао обрадуется и уйдет.

— Что же это за люди? — повторил свой вопрос Чжоу Юй.

— В бытность свою в Лунчжуне мне пришлось слышать, что Цао Цао построил на реке Чжанхэ величественную башню, которая называется башней Бронзового воробья, — сказал Чжугэ Лян. — И вот теперь Цао Цао по всей Поднебесной ищет необыкновенных красавиц, чтобы поселить их в этой башне. Ведь он большой любитель женской красоты! Он прознал, что у цзяндунского Цяо-гуна есть две дочери такой красоты, что перед ними меркнет луна и блекнут цветы. Старшую зовут Да-цяо, а младшую — Сяо-цяо. Цао Цао поклялся совершить в жизни своей два дела: во-первых, установить мир в стране и основать императорскую династию и, во-вторых, добыть двух сестер-красавиц Цяо из Цзяндуна. «Они будут мне утехой на старости лет, — сказал он, — тогда я смогу и умереть спокойно!» Он только делает вид, что ему нужен Цзяндун, а на самом деле он жаждет заполучить красавиц. Если хотите избавиться от угроз Цао Цао, купите у Цяо-гуна за каких-нибудь тысячу золотых этих девушек и отправьте их Цао Цао. Я уверен, что он будет очень доволен и уведет свои полчища! Это похоже на то, как Фань Ли подарил Си-ши. Только действовать надо быстро!

— А где доказательство, что Цао Цао хочет заполучить именно двух сестер Цяо? — спросил Чжоу Юй.

— Вы знаете, что младший сын Цао Цао — Цао Чжи — великий поэт. Стоит ему лишь взмахнуть кистью, и стихи готовы, — сказал Чжугэ Лян. — Так вот Цао Цао приказал ему сочинить оду, посвященную башне Бронзового воробья. В этой оде говорится о том, что род Цао будет править Поднебесной, и сам Цао Цао клянется обладать двумя красавицами Цяо!

— Не можете ли вы прочесть мне эту оду? — спросил Чжоу Юй.

— Разумеется! Я вообще люблю сочинения Цао Чжи за их красоту, и эту оду тоже записал себе на память.

— Попробуйте прочесть ее, — попросил Чжоу Юй.

И Чжугэ Лян прочел оду башне Бронзового воробья:

На башню поднялся я с императрицей Мин-хоу.Лазурною чашей над нами висел небосклон.Дворец был нам виден, раскинувший мощные стены, —Священное место, где мудрость живет испокон.Ворота темнеют, как горы в вечернем тумане,Как дивная башня, уходят они в облака.И нам показалось, что в небе цветок распустился,И в западный город дороги — лучи от цветка.Высокая башня стоит у Чжанхэ многоводной,За нею плодами обильно осыпанный сад.И справа и слева, как будто друг другом любуясь,Две башни — Дракона и Феникса гордо стоят.На юго-востоке пленивши двух Цяо прекрасных,Веселью предаться хочу я с красотками тут.Внизу, под ногами, вокруг разметалась столица,А над головою багровые тучи плывут.В гармонии полной с моею давнишней мечтою,Сюда соберутся великие люди искусств.Хочу, чтобы вторило нежное пение пташекВесеннему гимну моих расцветающих чувств.Вовек неизменно высокое небо над нами.Двойное желанье живет неизменно во мне:Любимой столице служить до последнего вздоха,Посеять гуманность и дать просвещенье стране.Полны совершенства лишь только Вэнь-ван с Хуань-гуном.И с ними сравняться я был бы и счастлив и рад.Какое блаженство, какое великое счастье,Что благодеянья и милости всюду царят!Что крылья-помощники дом подпирают мой царскийИ мир торжествует в широких просторах страны.Мое государство до края земли протянулось,А блеск мой подобен сиянию звезд и луны.И много столетий меня будут славить потомки,Хвалить мое имя под звон наполняемых чаш.Я царское знамя возьму, чтоб владенья объехать,Увидят везде императорский мой экипаж.Добро и гуманность широкой рекой разольются,Довольство познает одаренный щедро народ.Так пусть эта башня на веки веков утвердится,И пусть моя радость до смертного часа цветет!

— Злодей! — закричал охваченный гневом Чжоу Юй, грозя кулаком на север. — Такого оскорбления я тебе не прощу!

— Что с вами? — удивился Чжугэ Лян. — Неужели вам так жалко двух простых женщин? Ханьский император не пожалел отдать шаньюю царевну, чтобы добиться мира с гуннами, когда те вторглись в страну, а вам ведь ничего отдавать не придется.

— Ничего? — распалился Чжоу Юй. — А известно ли вам, что старшая Цяо была женой Сунь Цэ, а младшая — моя жена?

— Простите меня, я ничего не знал! — испуганно воскликнул Чжугэ Лян. — Я сказал возмутительную глупость! Я виноват перед вами!

— Клянусь, что не жить нам под одним небом с этим старым злодеем! — бушевал Чжоу Юй.

— Но прежде вам следует все хладнокровно обдумать, чтобы потом не раскаиваться, — молвил Чжугэ Лян.

— Чтобы я склонился перед Цао Цао? — не унимался Чжоу Юй. — Не бывать этому! Не для того пользовался я доверием Сунь Цэ, чтобы предать его память! Мне просто хотелось вас испытать. Скажу больше: у меня уже была мысль о походе на север, когда я уезжал с озера Поянху! Намерения своего я не изменю, пусть хоть палач занесет топор над моей головой! Помогите мне немного, и мы вместе разгромим Цао Цао.

— Если вы не отвергаете меня, я готов служить вам так же преданно, как служат человеку собака и конь, — заверил Чжугэ Лян. — Может быть, и я что-нибудь вам посоветую.

— Завтра же я постараюсь убедить нашего повелителя выступить в поход, — пообещал Чжоу Юй, прощаясь с Чжугэ Ляном и Лу Су.

Наутро Сунь Цюань вошел в зал совещаний. Три десятка гражданских чинов во главе с Чжан Чжао и Гу Юном расположились по левую руку, а военные чины, возглавляемые Чэн Пу и Хуан Гаем, встали справа. Блистали парадные одежды, бряцали висевшие у пояса мечи. Все с нетерпением ждали прихода Чжоу Юя. Вскоре вошел и он. Осведомившись о здоровье Сунь Цюаня, Чжоу Юй сказал: