G.O.G.R. - Анна Белкина

Зайцев становился всё зеленее: он никак не мог взять в толк, кто, когда и как проник в его охраняемый гараж, выкрал договор купли-продажи этой развалюхи и выстриг из неё кусок обивки кресла?! У Сергея Петровича даже ноги подкосились, и он медленно осел на пол около пустой канистры. Вокруг люминесцентной лампы хаотично крутилась проснувшаяся в тёплом гараже муха.

— Распишитесь, — сказал Курятников дамам и подвёл их к Серёгину, который держал протокол опознания джипа, подложив под него папку.

Дамы задавали глупые вопросы, вроде:

— А он что, наркоту прячет?

Или:

— Убил кого?

Курятников обтекаемо ответил:

— Нет, мы просто расследуем ДТП, а он — потерпевший, — и выпроводил обеих дам из гаража, после того, как они намалевали под протоколом свои кудрявые «сигнатуры».

Зайцев уже был готов к аресту. Но, не имея на руках соответствующего ордера, Серёгин и Курятников ограничились лишь тем, что взяли с Зайцева подписку о невыезде и отпустили его домой. Замёрзший в рубашечке Сергей Петрович накарябал подписку скачущими и дрожащими буковками, подписался некоей призрачной завитушкой и потащил свои ноги домой, не зная, как ему теперь спастись.

После этого Курятников вызвал машину и отправился к себе в Генпрокуратуру — теперь он будет заниматься делом Зайцева и решать, арестовывать его, или нет. А Пётр Иванович решил ещё заскочить к себе в РОВД.

Сидоров, Бежих и Брузиков медленно тянулись по пещере, что казалась им бесконечной и жуткой в своей бесконечности. Бежих ныл, что он хочет есть, канючил, что он хочет пить, а Брузиков постоянно задавал ему один и тот же вопрос:

— Так ты мне правду скажи, Васюха, тебя не обратили?

— Да нет же! — отбивался Бежих. — Он меня бросил и не укусил! Сколько раз тебе повторять, что я человек?!

У Сидорова у самого уже кишки подвело под самый пищевод, а во рту пересохло, как в Сахаре, но он держался молодцом, как настоящий мент и старался не обращать внимания на дурацкую перепалку этих двух «вампироловов». Батарейка в фонарике уже начала садиться, луч становился всё слабее и бледнее. Сидоров боялся, как бы фонарик не потух совсем — иначе они застрянут и сгинут тут, в кромешной темноте.

Брузиков временами хотел наброситься на Бежиха, но не мог, потому что между ними стоял Сидоров и распихивал «братьев по поиску» в разные стороны, едва они хотели сблизиться. Фонарик почти совсем уже потух, трое «спелеологов»-неудачников пробирались почти на ощупь. И чем темнее становилось — тем крепчал их страх перед могильным холодом пещеры и тем невидимым и страшным, кто в нём обитает. Снова появилось ощущение «глаз на спине», и оно преследовало не только Сидорова, но и Брузикова с Бежихом тоже. Оба начинали жаловаться на то, что им страшно, и пищать, что сейчас вылезет вампир. Сидоров тоже видел Горящие Глаза — скорее, в собственном воображении, чем по настоящему — и спина его была сплошь заселена ледяными «могильными» мурашками. Но сержант не подавал виду. Что ему страшно: он, всё-таки, милиционер, а не какой-нибудь глупый и суеверный уфолог!

Тут откуда-то спереди потянуло свежим ветром улицы, и Сидоров возликовал: нашёлся выход.

— За мной! — бодро скомандовал сержант Брузикову и подтолкнул вперёд Бежиха. — шевелитесь, кажется, мы спасены!

Все трое прибавили шагу, и вскоре впереди забрезжил вожделенный «свет в конце туннеля» и долгожданный выход. Они добежали до выхода вприпрыжку, но и все разом остановились, как вкопанные. Сидоров налетел на Бежиха, а на Сидорова наскочил Брузиков и едва не повалил всех на земляной пол. Выход оказался закупорен толстой и тяжеленной металлической решёткой. Отпихнув Бежиха, Сидоров приблизился к этой решётке, поднялся на цыпочки и просунул нос в неширокую квадратную ячейку. Сержант понял, куда они пришли — на проспект Ильича — к мосту через Кальмиус — и находятся в водоотводной канаве. Сидоров изумился тому, какую чудовищную длину и разветвлённость имеет эта ужасная пещера — прямо, как какой-то каньон, что ли? Уж не соединяется ли она с шахтой имени Кона, в штольне которой обитал исчезнувший из психушки Шубин?

Над головой с рычанием проносились автомобили, обдавая Сидорова удушливыми выхлопами. Сержант решил сдвинуть решётку и выбраться из плена подземелья на поверхность.

— А ну, навались! — приказал он топчущимся сзади Брузикову и Бежиху.

— Я оголодал! — отказался Бежих. — Если я тут вам буду таскать железо, со мной случится голодный обморок! Я вам не Геракл!

— Давай! — подпихнул его Сидоров. — А то останешься тут насовсем, твои кости найдут археологи далёкого будущего, и классифицируют тебя, как разновидность крота!

— Му! — проявил недовольство Бежих, но всё же, подполз и взялся руками за решётку, не желая, чтобы эти самые археологи в своём далёком будущем записали его в кроты.

Брузиков потянулся вслед за Бежихом. Последним за решётку взялся Сидоров, и отдал генеральский приказ:

— Раз, два, взяли!

Все трое «подземных пленников» поднатужились, попытавшись спихнуть решётку в сторону и освободить себе путь. Но решётка оказалась неожиданно тяжела, отодвигаться и не думала, а только глухо стучала: «Стук-стук! Стук-стук!». Проходившие через мост девушки, обернулись и удивлённо уставились на «живую» решётку.

— Раз, два, взяли! — не сдавался Сидоров, напрягая все свои мышцы в попытке сдвинуть проклятую решётку.

«Стук-стук!» — повторила упрямая решётка, но не сдвинулась ни на йоту. Сидоров чувствовал, как с него градом сыплется пот. «Стук-стук!» — решётка и в третий отказалась выпускать людей из ловушки на свободу. А заинтересованные девушки остановились, с опаской глядя на шевелящуюся и стучащую решётку, а одна сказала:

— Слушай, Машка, там кто-то есть…

— Пошли, лучше, — поторопила вторая с явным испугом в голосе и толкнула подругу, призывая двигаться дальше.

— Да она тонну весит! — скрипуче крикнул Бежих, не желая больше толкать решётку. — Мы её и до конца жизни не сдвинем! Всё, прощай жестокий мир! — взвизгнул этот малодушный тип и повалился на бок, собираясь умирать.

— Васюха! — подпихнул его ногой Брузиков. — Подрывайся и айда толкать, если ты не хочешь застрять тут навечно!

— У меня не приёмный день — я умер! — огрызнулся Бежих и остался лежать.

Сидоров отцепил пальцы от холодного и грязного металла решётки и принялся думать, как бы им выбраться отсюда другим способом. Сдвинуть такую тяжесть, кажется, действительно, не удастся. Брузиков уже «умер» вместе с Бежихом: они оба валялись на боку в полном депрессивном отчаянии, и не шевелились. Солнце уже отправилось «на боковую», и Донецк зажигал вечерние огни.

Внезапно на голову сержанта упало озарение. У него же мобильник есть! Сидоров выхватил его из кармана, словно спасительную соломинку и позвонил Петру Ивановичу.

Серегин уже подъезжал к райотделу, когда его мобильный телефон потребовал срочного внимания к своей персоне, издав пронзительную трель.

— Алё? — взял трубку Пётр Иванович, в нарушение правил, не переставая вести машину.

Выслушав объяснения Сидорова, что принеслись с другого конца виртуального «провода», Серёгин едва не врезал служебную «Самару» в стенку ближайшего дома. Чудом увильнув от столкновения и съехав на обочину, Пётр Иванович в изумлении воскликнул:

— Я же тебя в кабинете оставил дежурить! Что ты делаешь в этой яме-то??!

Сидоров рассказал, как к нему ворвался Брузиков, и что случилось потом, а Серёгин только вздохнул в ответ:

— Сейчас, приеду, — и «положил трубку», чтобы сделать другой звонок и вызвать подъёмный кран.

Через полчаса решётка была сдвинута краном, и трое «диггеров» оказались на свободе. Сидоров помог выкарабкаться Брузикову, а потом — они втроём с Серёгиным выволокли на свет божий и Бежиха.

Глава 133. «Подземный Дракула» снимает маску

Спасённый от мистического подземного «вампира» Бежих изъявил непреклонное желание поехать в милицию и составить фоторобот того, кто его схватил.

— Только я вас предупреждаю: это был вампир, — загадочно шептал он всю дорогу до Калининского РОВД. — И глазищи у него горели, и когти были стальные. Вы не поймаете вампира без осинового кола. Ещё его можно на огне спалить, а ещё — он спирт не выносит, разлезается, и солнца боится. Он от солнца в этой яме и прячется. Знаете, какая легенда ходила? А такая, что жил тут, в Донецке, один помещик — злобный — батраков своих пожирал, как людоед. А потом — как коммунисты его раскулачили — в лес убежал, и там полесун его в упыря и обратил. И с тех пор он в подземелье живёт и пожирает тех, кто туда проваливается. А когда Донецк был оккупирован — он питался фашистами. Вот и меня чуть не утащил… — Бежих был достаточно косноязычен.