Люди талисмана - Ли Брэкетт

Я закрыл эти самые свои глаза. Холодный пот выступил на мне, я пошатнулся, и затем мир снова вернулся в фокус. Солнце, песок, шум, вонь и толпа, грохот ракет в космопорте в двух марсианских милях отсюда. Все было в фокусе.

Я открыл глаза и увидел девушку. Она стояла как раз позади мертвого, почти касаясь его. С ней был молодой парень. Я не обратил на него внимания, он не имел значения. Ничто не имело значения. На ней было голубое платье, и она смотрела на меня дымчато-серыми глазами. Лицо ее было белым, как кость.

Солнце, шум и люди снова ушли, оставив меня наедине с ней. Я чувствовал, как медальон под моей черной одеждой космолетчика жжет меня, а сердце мое, казалось, перестало биться.

«Мисси, — подумал я. — Мисси!».

«Похож на Люцифера, но Люцифера, ставшего святым», — сказала мне ее мысль.

Я неожиданно рассмеялся, грубо и резко. Мир снова вернулся на место и остался тут. И я остался.

«Мисси, Мисси — глупости! Мисси давным-давно умерла».

Меня сбили с толку рыжие волосы. Те же темно-рыжие волосы, длинные и тяжелые, как конский хвост, завивающиеся на белой шее, и такие же, как у Мисси, дымчато-серые глаза. И еще что-то — веснушки, манера кривить рот как бы для того, чтобы удержать улыбку.

В других отношениях она не так уж сильно походила на Мисси. Она была выше и шире в кости. Жизнь нередко била ее, и это было заметно. У Мисси никогда не было такого усталого и угрюмого взгляда. Не знаю: может быть, она и развила в себе такой упрямый и несгибаемый характер, как у девушки, стоящей передо мной; но тогда я не умел читать мысли.

У этой девушки, смотревшей на меня, было множество мыслей, и вряд ли она хотела, чтобы о них знали. Мне не понравилось одна ее идея, изредка ухватываемая мной.

— Какие младенческие мысли привели вас сюда! — спросил я.

Мне ответил молодой человек. Он был весьма похож на нее — прямой, простой, внутри себя грубый, более грубый, чем выглядел, — мальчик, знающий, как нагрубить и ввязаться в драку. Сейчас он был болен, зол и немного напуган.

— Мы думали, что днем это безопасно, — сказал он.

— В этой дыре день или ночь — все одинаково. Я ухожу.

Девушка, не двигаясь, все еще смотрела на меня, не понимая, что делает.

«Седые волосы, — думала она, — а ведь он не старый. Не старше Брэда, несмотря на морщины. Они от переживаний, а не от возраста».

— Вы с «Королевы Юпитера», не так ли? — спросил я их. Я знал, что они оттуда, так как «Королева» была единственным кораблем в Джеккаре. Я спросил потому только, что она напоминала Мисси. Но Мисси давным-давно умерла.

Молодой человек, которого она в мыслях назвала Брэдом, ответил:

— Да. Мы с Юпитера, из колоний. — Он мягко потянул девушку. — Пошли, Вирджи. Нам лучше вернуться на корабль.

Я был покрыт потом, который был холоднее, чем труп у моих ног.

— Да, — сказал я, — возвращайтесь на корабль. Там безопаснее.

Девушка не шевельнулась, не отвела от меня глаз. Она все еще думала обо мне, со страхом, но уже с меньшим состраданием.

«У него глаза горят, — думала она. — Какого они цвета? В сущности никакого. Просто темные, холодные и горящие. Они смотрят в ужас — и в небо…».

Я позволил ей смотреть мне в глаза. Через некоторое время она покраснела, и я улыбнулся. Она злилась, но не могла отвести глаз: я не отпускал ее и улыбался, пока молодой человек не потянул ее снова настойчивей:

— Пошли, Вирджи.

Я освободил ее, и она повернулась с угловатой грацией жеребенка. Меня словно ударили в живот: ее манера держать голову…

Она внезапно оглянулась, не желая этого.

— Вы мне кого-то напоминаете, — сказала она. — Вы тоже с «Королевы Юпитера«?

Голос ее был похож на голос Мисси. Может, чуть глубже, более гортанный, но все равно похож.

— Угу. Космолетчик первого класса.

— Тогда, значит я там и видела вас. — Она рассеянно повертела обручальное кольцо на пальце. — Как вас зовут?

— Гаут. Дж. Гаут.

— Джей Гаут, — повторила она. — Странное имя. Хотя ничего необычного в нем нет. А странно, что оно меня так заинтересовало.

— Пошли, Вирджи, — сердито сказал Брэд.

Я не оказал ей никакой помощи. Я смотрел на нее до тех пор, пока она не стала малиновой и не отвернулась. Я читал ее мысли. Они стоили того.

Она и Брэд, прижавшись друг к другу, пошли к космопорту, на «Королеву Юпитера», а я перешагнул через мертвого марсианина.

Серые тени поползли на его лицо. Зеленые глаза остекленели и уже ввалились, его кровь на камнях мостовой потемнела. Еще один труп.

Я засмеялся. Я подсунул свой черный сапог под изгиб его спины и скинул труп в угрюмую красно-коричневую воду. А засмеялся я тому, что моя собственная кровь еще горяча и бьется во мне даже сильнее, чем полезно.

Он умер, и я выкинул его из головы.

Я улыбнулся всплеску и расходящейся ряби. «Она ошиблась, — подумал я. — Не Джей, а просто Дж… Я — Иуда» (Иуда пишется через «джей»).

Надо было убить примерно десять марсианских часов до взлета «Королевы Юпитера». Я дошел до столиков у Мадам Кэнс. Она нашла для меня немного особого бренди из кактуса и венерианскую девушку со шкуркой полированного изумруда и золотыми глазами.

Девушка танцевала для меня, и она умела это делать. Это были неплохие десять часов для кабачка Джеккары.

Мисси, мертвый марсианин и девушка по имени Вирджи ушли в мое подсознание, где им полагалось быть, и даже ряби не оставили. Теперь воспоминание о них будет подобно старой ране, которая ноет лишь иногда. Они уже не имеют значения.

Все меняется. Прикованные к планете люди строят себе четыре стенки мысли, покрывают их условностями и думают, что это все. Но космос огромен, есть другие миры и другие пути. Их можно узнать. Любой может. Попробуйте и увидите.

Закончив огненный зеленый бренди, я заполнил ложбинку между грудями венерианской танцовщицы марсианским серебром, поцеловал девушку и пошел со слабым привкусом рыбы на губах обратно к космопорту.

Я не спешил. Была ночь, слабый холодный ветер шелестел песком, низкие луны бросали серебро и странно черные тени на дюны. Я видел, как моя аура сияла бледным золотом на фоне серебра.

Я чувствовал волнение. Единственное, что я думал о «Королеве Юпитера» — что очень скоро моя работа закончится, и мне заплатят.

Я потянулся от удовольствия, о котором вы ничего не знаете — как удивительно быть живым.

На залитой лунным светом пустыне в миле от космопорта никого не было, когда Гэлери вышел из-за разрушенной башни, которая, вероятно, была маяком в те времена, когда пустыня была морем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});