Дуэль Пушкина. Реконструкция трагедии - Руслан Григорьевич Скрынников

дня.

Отказ Меджниса поставил Пушкина в исключительно трудное положение. День поединка настал, а у него не было секунданта. Составив черновик ответа, Пушкин тут же разорвал его в мелкие клочки. В черновике значилось: «…т. к. это мой зять вызывает меня и считает себя оскорблённым, пусть он и идёт и находит его (секунданта. – Р.С.) мне». После некоторого размышления поэт изменил фразу: «…т. к. эта компания вызывает меня и считает себя оскорблённой, пусть она мне находит его». В беловом варианте ответа значилось: «Так как вызывает меня и является оскорблённым г-н Геккерн, то он может, если ему угодно, выбрать мне; я заранее его принимаю, будь то хотя бы его ливрейный лакей»1554.

Пушкин насмешливо предложил принять лакея в секунданты с единственной целью. Он настаивал на поединке без каких бы то ни было предварительных переговоров между секундантами. Это должно было исключить возможность примирения. В записке далее значилось: «Я не имею ни малейшего желания посвящать петербургских зевак в мои семейные дела; поэтому я не согласен ни на какие переговоры между секундантами. Я привезу своего только на место встречи». Граф Владимир Соллогуб описал обстоятельства дела очень точно: «…боясь новых примирителей, он выбрал себе секунданта почти уже на месте поединка»1555.

После получения записки от д’Аршиака поэт решил пригласить в качестве секунданта Константина Данзаса, подполковника инженерной службы. Но Данзас находился на службе, и Пушкин не знал, когда его лицейский приятель сможет освободиться. Были и другие соображения. Пушкин более всего боялся, что долгие переговоры и вообще любая задержка помогут Геккернам вновь уклониться от дуэли. По этим причинам он и предложил, чтобы секунданты договорились обо всём на поле боя.

Согласно помете д’Аршиака, письмо Пушкина было доставлено во французское посольство между 9.30 и 10 часами утра.

Посольство находилось в 5 минутах ходьбы от дома Пушкина. Геккерны и их секундант мгновенно реагировали на предложение поэта. Не прошло и получаса, как Пушкин получил ещё одно письмо, составленное д’Аршиаком после совещания с Дантесом: «Оскорбив честь барона Жоржа де Геккерна, вы обязаны дать ему удовлетворение. Вам и следует найти себе секунданта. Не может быть и речи о подыскании вам такового». Секундант сообщил противной стороне, что барон Жорж де Геккерн «готов отправиться на место встречи», но настаивает на необходимости предварительных переговоров для составления условий поединка: «Свидание между секундантами, необходимое перед поединком, станет, если вы откажетесь, одним из условий барона Жоржа де Геккерна; а вы сказали мне вчера и написали сегодня, что принимаете все его условия»1556. На новое послание д’Аршиака Пушкин ничего ответить не мог. Данзас освободился не скоро.

Когда и при каких обстоятельствах Данзас дал своё согласие на участие в дуэли? Сведения об этом легендарны. Тотчас после поединка раненый Пушкин просил царя простить секунданта Данзаса: «…он мне брат, он невинен, я схватил его на улице»1557. Эти слова умирающего Жуковский передал Николаю I. Друзья приняли версию Пушкина. 28 января Тургенев писал сестре в Москву из квартиры раненого: «Пушкин встретил на улице Данзаса, повёз его к себе на дачу»1558. Показания Тургенева заключали очень важный момент: совещание на даче. Но в окончательной версии, с которой Данзас выступил на суде, дача не фигурировала.

Случайно встретив на улице Пушкина, Данзас поехал по его просьбе к д’Аршиаку, где поэт изложил «все причины неудовольствия», и только после этого предложил Данзасу принять на себя обязанности секунданта. «После такого неожиданного предложения со стороны Пушкина, сделанного при секунданте противной стороны, – показал Данзас, – он не мог отказаться от соучастия»1559. Выходило, что Данзас принял обязанности секунданта поневоле. Только после беседы с д’Аршиаком Данзас «отправился к Пушкину, который тотчас послал за пистолетами, по словам его, на сей предмет уже купленными»1560. Данзас не желал компрометировать Пушкина и его друзей, а также самого себя. По этой причине он не изменил своих показаний, данных под присягой военному суду в феврале 1837 г., и повторил их в своих воспоминаниях. В 1863 г. А. Аммосов записал и опубликовал эти воспоминания1561.

Между тем версия Данзаса и Пушкина лишена правдоподобия. Предпочтение следует отдать сведениям, записанным Жуковским в январе 1837 г. В его конспекте значилось, что Пушкин встал в 8 часов, «после чая много писал – часу до 11-го. С 11 обед»; «весело пел песни – потом увидел в окно Данзаса, в дверях встр.[етил] радостно. – вошли в кабинет, запер дверь, – через неск[олько] минут посл[ал] за пистолетами»1562.

Итак, Пушкин встретился с Данзасом не на Цепном мосту, а у себя дома, на Мойке. Первым результатом их беседы было решение послать за пистолетами. В конспекте Жуковского не уточняется, кто был отправлен за пистолетами. Но Данзас признался в воспоминаниях, что нанял парные сани и «заехал в магазин Куракина за пистолетами, которые были уже выбраны Пушкиным заранее»1563.

Вернемся к конспекту Жуковского: Пушкин увидел в окно Данзаса, встретил в дверях, «вошли в кабинет, запер дверь, – через несколько минут послал за пистолетами». Если Данзас был послан за пистолетами через несколько минут после появления на Мойке, то это значит, что разговор между друзьями был предельно краток.

В тесной квартире было слишком много домочадцев и посторонних: с утра сюда доставили записку о похоронах сына Греча, в 12-м часу пришёл Цветаев, приказчик книгоиздателя Смирдина. Но главное было не в этом.

Пушкин понимал, что его секунданта ждёт суд, и старался оградить его от судебных преследований. Он не желал, чтобы Данзаса видели в его доме, а потому и выпроводил товарища тотчас после его приезда. Решено было обсудить подробности дела на даче, которую Пушкины снимали на Каменном острове. Ради конспирации друзья вышли из дома порознь и встретились в условленном месте – на Цепном мосту у Летнего сада1564.

Следуя принципам лицейского товарищества, Данзас, не колеблясь, принял предложение Пушкина. Такой шаг грозил погубить всю его карьеру. Д’Аршиак был выслан из России и лишился места. Данзаса ждало разжалование в солдаты. Для него это означало катастрофу. Данзас был беден. «Он живёт одним жалованьем, – писал о нём Жуковский, – и если вследствие [суда должен] будет [оставить] куда-нибудь сослан, то погиб [соверш]»1565.

Жуковский весьма подробно описал всё, что произошло дальше: «…по отъезде Данзаса начал одеваться; вымылся весь, всё чистое; велел подать бекешь; вышел на лестницу, – возвратился, – велел подать в кабинет большую шубу и пошол пешком до извощика. – это было ровно в 1 ч. – возвратился уже темно, в карете»1566.

Итак, у нас имеется точное указание на время, когда Пушкин покинул дом. Срок, названный д’Аршиаком, давно истёк.