Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Дом по периметру окружала крытая галерея, поддерживаемая красными деревянными столбами высотой в два этажа. По углам стояли вооруженные люди, и Тэмуге понял, что просто так отсюда не выйдешь. Все будет зависеть от Чена И.

Возчики откатили пустые повозки, и Тэмуге, Хасар и Хо Са остались стоять посреди двора под любопытными взглядами. Хасар сунул руку под тряпки, в которые был замотан лук.

— Мы не сможем пробиться к выходу, — прошептал Тэмуге.

Хасар вздрогнул — брат озвучил его собственные мысли.

— Никто не собирается открывать нам ворота, — тихо ответил он.

Чен И зашел в дом и вскоре вернулся в черном халате с длинными рукавами и кожаных сандалиях. Тэмуге заметил на боку цзиньца изогнутый меч. Видно, коротышка был привычен к оружию.

— Добро пожаловать в мой дом, — произнес он, к удивлению Тэмуге. — Разделите со мной трапезу.

— У нас дела в городе, — сказал Хо Са, показывая на ворота.

Чен И нахмурился. Он больше не походил на отчаянного лодочника, роль которого он так успешно сыграл. Он стоял с серьезным лицом, заложив руки за спину.

— Я настаиваю. Нам нужно кое-что обсудить.

Не дожидаясь ответа, Чен И вошел в дом. Путники последовали за ним. Оказавшись в тени галереи, Тэмуге бросил долгий взгляд на ворота и едва сдержал дрожь при мысли о тяжелой черепичной крыше. Казалось, Хо Са нисколько не обеспокоен, а вот Тэмуге ясно представил, как ломаются массивные балки, рушится потолок, погребая всех под обломками. Он вновь забормотал заклинания Кокэчу, тщетно пытаясь успокоиться.

В хозяйские покои вела деревянная дверь, отделанная изысканной бронзовой чеканкой. Тэмуге увидел выбитые на металле силуэты летучих мышей, но не понял, что они означают. Он не успел спросить — хозяин и гости вошли в богато украшенную комнату. Тэмуге еще никогда не встречал подобного великолепия! Хасар принял равнодушный вид, а его брат не мог надивиться на роскошное убранство, незнакомое людям, рожденным в юртах. Всюду курились благовония. Однако кочевникам, привыкшим к горным ветрам, воздух показался несколько затхлым. Тэмуге по-прежнему поглядывал наверх, ни на миг не забывая об огромной тяжести, нависшей над головой. Хасару тоже было не по себе, он молча хрустел суставами пальцев.

Стулья и скамьи стояли за ширмами из черного дерева и шелка, пропускавшими свет из других комнат. На первый взгляд казалось, что вся мебель сделана из ценных пород дерева, тщательно подобранных по цвету. Полированные деревянные колонны поднимались к потолку. Натертый до блеска узорчатый пол из тысяч кусочков почти сиял. После зловонных грязных улиц комната была чистой и гостеприимной, а от позолоты казалась теплой и уютной. Заметив, что Чен И на пороге сменил сандалии на чистую обувь, Тэмуге покраснел и вернулся к двери. Едва он скинул гутулы, к нему подошел слуга и опустился на колени — помочь юноше переобуться в белые войлочные туфли.

На резном столике у дальней стены стояло несколько бронзовых чаш, над ними курился белый дым. Чен И подошел к маленькому алтарю, склонил голову и поблагодарил богов. Правда, Тэмуге не понял, за благополучное возвращение или за что-то еще.

— Ты живешь в красоте и роскоши, — обратился он к хозяину дома, тщательно выговаривая трудные звуки чужого языка.

Чен И привычно склонил голову набок. Единственный жест, оставшийся от пройдохи лодочника.

— Благодарю за любезные слова, — сказал он. — Хотя порой я с грустью вспоминаю молодость — я тогда перевозил товары по Желтой реке. У меня ничего не было, зато жизнь казалась проще.

— Откуда у тебя такое богатство? Чем ты сейчас занимаешься? — спросил Хо Са.

Чен И слегка наклонил голову, однако отвечать не стал.

— Вы, наверное, хотите помыться перед трапезой, — произнес он. — От всех нас воняет рекой.

Чен И направился в другой внутренний двор, прямо за первым, жестом велев путникам следовать за ним. Едва выйдя из-под тяжелой крыши на солнцепек, Тэмуге и Хасар расправили плечи. Откуда-то доносился плеск воды, Хасар осмотрелся и увидел бассейн с толстыми ленивыми рыбками, которые заметались, когда на них упала тень монгола.

Чен И не сразу заметил, что Хасар отстал. Он оглянулся, увидел, что тот раздевается, и весело расхохотался.

— Ты убьешь моих рыбок! — воскликнул он. — Идите сюда, к бане.

Хасар сердито дернул плечами, вновь накинул халат и пошел за Тэмуге и Хо Са, не обращая внимания на ухмылку тангутского воина.

В дальнем конце второго двора гости увидели открытую дверь, из которой вырывались клубы пара. Чен И пригласил их войти.

— Делайте то же, что и я, — сказал хозяин. — Вам понравится.

Он торопливо разделся, обнажив жилистое, покрытое шрамами тело. Увидев два бассейна, от одного из которых поднимался пар, Тэмуге направился было к ним, но Чен И покачал головой. К нему подошли двое невольников, и он поднял руки. К огромному удивлению Тэмуге, рабы окатили хозяина водой из ведер, а затем, обернув ладони тряпками, натерли его тело чем-то пенистым, от чего оно стало скользким и белым. Еще несколько ведер воды, и только после этого Чен И шагнул в бассейн, крякнув от удовольствия.

Тэмуге сбросил халат и взволнованно сглотнул. Каким бы грязным он ни был, ему совсем не нравилось, что его будут касаться посторонние люди. Юноша зажмурился, когда его облили водой, и не открывал глаз, пока сильные руки мяли и терли его тело, поворачивая из стороны в сторону. Вода в последних ведрах была ледяной, и он ахнул от неожиданности.

Осторожно ступая, Тэмуге вошел в горячую воду, нащупал каменную лавку и сел, чувствуя, как расслабляются мышцы спины. Потрясающее ощущение, подумал Тэмуге. Вот так нужно жить! Рабы хотели вымыть Хасара, тот сердито отмахнулся от их рук. Слуги замерли, затем один попробовал продолжить — и в тот же миг получил кулаком в висок и покатился по плиточному полу.

Чен И расхохотался, что-то приказал рабам, и они послушно отошли. Упавший не без труда встал и с поклоном протянул тряпицу Хасару, который обтирался до тех пор, пока ткань не почернела от грязи. Тэмуге отвернулся, увидев, что брат поставил ногу на каменную скамью у стены и моет гениталии. Закончив, Хасар вылил на себя ведро воды, не переставая бросать злобные взгляды на человека, которого ударил.

Четверо мужчин молча сидели в горячей воде, затем Чен И встал и плюхнулся в соседний бассейн. Остальные последовали его примеру, уставшие и измученные тревогами и тяготами дальнего пути. Хасар выдохнул, с головой погрузился в холодную воду и вынырнул, шумно отплевываясь и чувствуя прилив энергии. Монголы не знали горячих ванн, окунуться же в холодную купель было ничуть не сложнее, чем прыгнуть в горную реку. Тэмуге с тоской посмотрел на исходящий паром бассейн с горячей водой, но не стал туда возвращаться.

Пока гости плескались, Чен И вышел из воды, и рабы полотенцами осушили его тело. Хасар и Тэмуге не мешкая вылезли вслед за ним. Хасар хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Невольники не рискнули подойти к нему еще раз, а просто вручили большой кусок грубой ткани. Хасар растирался, пока кожа не запылала. Он развязал шнурок, который удерживал волосы, и те рассыпались длинными черными прядями.

Тэмуге с отвращением взглянул на жалкое заношенное тряпье — свой халат, хотел было его поднять, но Чен И хлопнул в ладоши, и слуги принесли чистую одежду. Как приятно избавиться от лодочной вони, подумал Тэмуге, поглаживая мягкую ткань. Он мог только предполагать, что задумал Чен И.

Угощение было обильное и изысканное, хотя Хасар и Тэмуге тщетно искали баранину.

— Что это? — спросил Хасар, взяв пальцами кусочек светлого мяса.

— Змея с имбирем, — пояснил хозяин и показал на другое кушанье. — Думаю, вы пробовали собачатину.

Хасар кивнул.

— В голодные времена, — ответил он и сунул руку в суп за очередным куском.

Не выказывая ни малейших признаков отвращения, Чен И взял деревянные палочки и показал монголам, как захватывать ими пищу. Только Хо Са умел есть палочками, и Чен И слегка покраснел, заметив, что оба брата уронили мясо и рис на скатерть. Чен И вновь показал монголам, как правильно пользоваться приборами, но в этот раз поставил тарелки с едой перед гостями, чтобы те могли есть руками.

Хасар едва сдерживал гнев. Его заставили помыться, нырнуть в холодную воду и вырядиться в одежду, от которой зудит все тело. А сейчас он сидит в незнакомой комнате в окружении странных предметов и чувствует, что вот-вот взорвется. Отказавшись от попыток ухватить что-либо палочками, Хасар сердито воткнул их в чашку с рисом. Чен И недовольно хмыкнул и быстрым движением вытащил палочки.

— Так их втыкают, когда хотят нанести оскорбление, — сказал он Хасару. — Хотя вряд ли ты об этом знал.

Хасар увидел поднос с жареными сверчками и набил ими рот, радуясь, что нашел блюдо, с которым можно справиться без особого труда.