Настоящая фантастика – 2010 - Генри Лайон Олди

своих, так сказать, «отцов», передовых людей своего времени.

Он с гордостью посмотрел на Ярослава.

— Блин, я никогда не сомневалась, что тут дело нечисто. Потому что нельзя просто быть таким умным, как Ясь. А я? Почему мне ничего не досталось?

Доктор развел руками.

— Тут, как выяснилось, ты не совсем права. Проконтролировать это было невозможно. А твое появление и вовсе не было запланировано. Побочный эффект. Ошибка программы, так сказать. Так мы думали до определенного времени. А некоторые члены группы и вовсе предлагали тебя удалить. Еще до рождения.

— Ни фига себе, — выдохнула я. — Хотела бы я на этих членов посмотреть.

Блонский поперхнулся, но продолжил:

— Я не позволил. Это редчайший случай. Причем он удваивал наши шансы на успех. Некоторые, наоборот, считали, что ты ставишь под угрозу весь проект. И когда выяснилось, что ты, в отличие от брата, совершенно обычный ребенок, финансирование урезали. Да и вообще, с каждым годом становилось все сложнее. Развал Союза, всех структур… Я еле-еле сохранил это здание, потерял почти всех сотрудников. Кто в кооператоры подался, кто за границу. Но я смог дать Ярославу отличное образование.

— Ясь, ты все знал?

Он кивнул:

— Лет с двенадцати.

— Погоди, а мама? То есть она…

— В каком-то смысле она все равно ваша мать. Биологическая. Она предоставила базовую яйцеклетку и выносила вас.

— Очень смешно. — Я одним глотком допила остывающий кофе.

Мне почему-то хотелось плакать и хохотать одновременно. Разодрать бы все плакаты на куски, раскидать их книжки по кабинету, долбануть стулом по шкафу, чтобы стекла разлетелись.

— В каком смысле? — не понял Сергей Витальевич.

— Совсем меня за тупую держите. Будет вам гнать-то. Может, я и не вундеркинд, как Ясь, но биологию в школе тоже учила. Однояйцевых разнополых близнецов не бывает.

— Ошибаешься. Очень редко, но семи-идентичность, причем разнополая, случается. Вы — первый известный мне случай. Несколько лет назад подобное произошло в Великобритании. И считается первым случаем в мировой практике. Наш опыт, сама понимаешь, опубликован не был.

— Бред какой-то.

— Все очень просто. Материнская яйцеклетка была одновременно оплодотворена двумя сперматозоидами, несущими разные половые хромосомы, а потом разделилась пополам. В результате были зачаты мальчик и девочка. Правда, девочка родилась с генитальными аномалиями.

— Что?

— У нее развилась ткань яичников и… тестикул.

Когда до меня дошел смысл этих слов, кровь прилила к щекам.

— Вы… вы с ума сошли? Сами вы гермафродиты. Я — абсолютно нормальная женщина.

Ярослав мерзко хихикнул. Я дернулась к двери и остановилась. Глупо было даже надеяться бежать отсюда в одном халате.

— Вам что, доказательства нужны? А, может, лично проверить хотите? — орала я. — Маньяки!

— Женечка, успокойся, — смущенно сказал Блонский. — Сядь. Конечно, это слишком тяжело принять.

Обняв меня за плечи, он чуть не силком усадил меня обратно на стул. Доктор раскрутил фляжку и собирался хлебнуть. Я выхватила ее у него из рук и одним залпом опустошила.

Ясь удивленно присвистнул.

Коньяк обжигал и пах просто омерзительно. С непривычки я закашлялась. Блонский заботливо похлопал меня по спине, отобрал фляжку.

— Не увлекайся. Я понимаю, ты расстроена. Но поверь, с тобой все в порядке. В целом, ты сформировалась по женскому типу и в раннем детстве перенесла операцию по удалению деформированных зачатков яичек. И тем не менее в твоем теле содержатся и X и Y хромосомы. Я не уверен, насколько успешно ты смогла бы зачать и выносить ребенка. Но даже это не самое главное.

— Что еще? — всхлипнула я. Алкоголь действовал на меня угнетающе. — Вы — инопланетянин?

— Нет, конечно. Девять месяцев назад Ярослав написал мне, что заметил определенные изменения в себе. Я пригласил его пройти психологические тесты. Мы выяснили, что его мозг перестал впитывать информацию, как губка. Реакции вошли в норму. Изменилось восприятие мира. Гениальные идеи и нестандартные решения просто перестали приходить ему в голову. Он превратился в обычного взрослого человека. Образованного, но заурядного.

Лицо Ярослава потемнело. Он нахмурился, исподлобья посматривая в мою сторону. Бедняжка. Даже упоминание об этом портило ему настроение. Я обняла его за шею, погладила по волосам. Жалко его было до слез. Столько лет его возносили, боготворили и почитали, а теперь все. Пшик. Стал такой же бездарью, как и я. Никчемным, жалким пустым местом. Великая вселенская скорбь навалилась на меня вязкой липкой тушей, подмяла, выжимая горькие пьяные слезы. Всех было жалко. И хороших людей, и плохих. И почему-то даже противного доктора.

— Отстань, — прошипел брат, вырываясь из моих объятий. — Ты себе представить не можешь, каково это — оказаться таким, как все.

— Могу, — мстительно сказала я. — Я всю жизнь там провела.

Блонский заходил из стороны в сторону, привычно меряя кабинет шагами, заложив руки за спину.

— Я предположил, что это связано с тем, что он просто повзрослел. Отправил его обратно, а сам решил на всякий случай параллельно понаблюдать за тобой, как это делалось и раньше. Помнишь, что с тобой приключилось?

Я икнула.

— Еще бы! Так это вы все подстроили? — Я нащупала на шее нефритовую горошину, которую носила на веревочке, как память о поездке. Значит, они следили за мной через нее!

— Нет. Я лишь сторонний наблюдатель. Я предполагал, что твои способности могут раскрыться в какой-то экстремальной ситуации, но и представить не мог, как это случится. В отличие от способностей Ярослава, твои, как я понимаю, лежат в области…

Он остановился на секунду, помахал руками в воздухе, подбирая слово.

— В области паранормального. — Он обнял нас