В небе и на земле - Михаил Громов

* * *

Скульптура замечательна и прекрасна тем, что в подавляющем большинстве её творений воспевается величайшее и совершеннейшее живое существо, непревзойдённое совершенство Вселенной - человек с его деяниями, чаяниями и надеждами. Форма, линии, симметрия, пропорции всегда в гармоничном сочетании в своём стремлении убедительно и выразительно показать внутреннее содержание, идею творения. Однако не всегда в привлекательной, убедительно прекрасной форме. Как и в любом виде искусства, в скульптуре особенно пленяет стремление к отображению лучших положительных свойств человека и его деяний. Такие творения призывают к понятиям об идеалах, стремлению к прекрасному. Увлечение некоторых скульпторов, да и искусствоведов, монументальностью в наше время во всех случаях творчества приводят иногда к примитиву и неоправданной грубости, вызывая отталкивающее чувство. Форма и стиль в этих случаях не соответствуют красоте, гармонии, идее.

Лучше Н.В.Гоголя не выразишь мысли об архитектуре: «Архитектура - та же летопись мира. Она говорит тогда, когда умолкают песни и предания». У всех наций мы видим разный вкус и понятие о прекрасном в архитектуре. Но стремление к прекрасному, как и во всех видах искусства - это основа основ в искусстве. Это исторически подтверждает бытие человека с самого момента его появления на нашей непревзойдённой планете. Когда вникнешь в смысл искусства, то кажется, что как ни коротка наша жизнь, но она оправданна! Но прогресс в архитектуре, как и многое в нашей жизни, преподносит стремление к утилитарности, часто изменяя понятию о чувстве прекрасного.

* * *

Невозможно говорить об искусстве в отрыве от понятия морали. Взаимосвязь между ними неизбежна. В литературе (как в прозе, так и в поэзии) главным образом освещаются вопросы морали. И поскольку возникают полюсно-противоположные мнения в отношении самого понятия морали, то необходимо сказать, что эта весьма сложная проблема зависит от многих причин, времени, а также от природных данных человека. А искусство призвано освещать, главным образом, именно эту сторону жизни человека.

Интересно, что А.С.Грибоедов называл свою героиню (Софью) «негодяйкой» (в своём письме к С.Н.Бегичеву), в то время как И.А.Гончаров писал, что «вообще к Софье Павловне трудно отнестись несимпатично: в ней есть сильные задатки недюжинной натуры, живого ума, страстности и женской мягкости». Более того, Гончаров находит, что в Софье, «в её чувстве к Молчалину есть много искренности, сильно напоминающей Татьяну Ларину Пушкина». Трудно согласиться с мнением Гончарова о «недюжинности натуры и живого ума» Софьи. Это опровергается её неспособностью к наблюдательности и дальновидности в правильной оценке поведения и поступков людей (того же Молчалина). Поражает различие мнений о Софье таких крупных талантов, как А.С.Грибоедов и И.А.Гончаров.

И.А.Гончаров находил некоторое тождество между Софьей Грибоедова и Татьяной Пушкина… Но прежде чем говорить о моральном облике Татьяны, хочется немного сказать о самом Пушкине. Характерные для Пушкина восприятие и оценка чувств отражены в его поэзии: «Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает», «Нет и счастья без любви». Или:

И ведаю - мне будут наслажденья

Меж горестей, забот и треволненья.

Порой опять гармонией упьюсь,

Над вымыслом слезами обольюсь,

И может быть на мой закат печальный

Блеснёт любовь улыбкою прощальной.

Напомню, что часто источником вдохновения для его поэзии являлась природа, но почти всегда она влекла к источнику блаженства - любви. Несмотря на оптимистичную натуру, в его философии проглядывали черты, говорившие о пессимистическом направлении:

Но не хочу, о, други, умирать,

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать…

Ум Пушкина опережал научные определения, возникшие уже после него. Но в своих мыслях он великолепно выразил зависимость между разумом и моральным чувством. В стихотворении «Рассудок и любовь» Пушкин приводит пример борьбы разума и морального чувства. В результате: «Рассудок что ж? Рассудок уж молчал». А ведь это сказано задолго до определения воли, данному И.М.Сеченовым в 1860 году: «Воля не есть какой-то безличный агент, распоряжающийся только движением, это деятельная сторона разума и морального чувства, управляющая движением во имя того или другого, и часто даже наперекор чувству самосохранения. При том в деле установления понятия воли вовсе не важно то, вмешивается ли она в механические детали заученного сложного движения, а важна глубоко сознаваемая человеком возможность вмешиваться в любой момент в текущее само собой движение и видоизменять его или по силе, или по направлению. Эта-то ярко сознаваемая возможность, выражающаяся в словах «я хочу и сделаю», и есть та неприступная с виду цитадель, в которой сидит обыденное учение о произвольности». Пушкин великолепно в поэтической форме изобразил эту борьбу. Оно выглядит самой действительностью, ибо его искусство реалистично!

Любовь - это чувство, при котором разум (далеко не так уж и редко!) умолкает. «Она законов всех сильней» - эта единственная фраза-истина в либретто «Кармен» (весь остальной текст либретто гаснет перед новеллой П.Мериме, психологические портреты которого написаны с такой интеллектуальной тонкостью, яркостью, глубиной и силой дарования, что их можно признать уникальными). Пушкин, описывая мораль того времени, с такой лёгкостью, а вместе с тем и с глубокой философской мыслью выражает жизненную правду: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она» (по поводу брака матери Татьяны). Ведь мать Татьяны была выдана замуж за нелюбимого человека. Это более чем безнравственно с точки зрения современного понятия о морали. Это - преступное надругательство над самым прекрасным из всех чувств человека. То же произошло и с Татьяной, когда на её девичью грёзу-порыв Онегин ответил отказом неопределённого чувства. «Учитесь властвовать собой!» - какие, кажется, простые, но жестокие слова! Татьяне они принесли страдание. Нельзя так грубо и жестоко отвергать самое светлое, самое прекрасное чувство! Люди часто забывают, что неразделённое чувство для другого человека - пытка.

Онегин не был тем, кем он был, от природы. Воспитание, среда толкали его жить лишь одними развлечениями. Ему не привили страсти к какому-либо виду труда или того, над чем он мог бы задуматься. Поэтому и к любви он относился сначала легкомысленно, как к «науке страсти нежной». А потом?

Я думал: вольность и покой -

Замена счастью. Боже мой,

Как я ошибся, как наказан!

Когда он встретил замужнюю Татьяну, в нём возникло не «мелкое чувство», как осудила его Татьяна. Она призналась, что она продолжает его любить, но, тем не менее, так же жестоко отказала Онегину, как и он ей в своё время. Она предпочла остаться с нелюбимым, но уважаемым ею, генералом в соответствии с моралью века, в соответствии с врождённой и воспитанной порядочностью в понимании брачных уз.