Решающее лето - Памела Джонсон

Мы с Чармиан брели по аллеям Гайд-парка, в тени все еще зеленых деревьев, густо припорошенных городской пылью. Чармиан была в приподнятом настроении и оживленно болтала:

— Посмотри, Клод, какая прелестная девчурка, вон та, в зеленой шапочке. Ты не находишь? Я обязательно куплю Лоре такое платьице. — Чармиан нагнулась и подняла кусочек древесной коры. — Смотри, совсем как шкура леопарда.

Недалеко от статуи Ахиллеса мы сели и стали разглядывать публику.

— Вы с Элен хотя бы решили, когда свадьба?

— Да, в первую неделю декабря. Нужно время, чтобы подготовиться к переезду, купить все необходимое.

— Мне будет не хватать вас, — рассеянно сказала Чармиан. Я понял, что это дань вежливости, не более.

— Ты будешь нас навещать. А если захочешь, можешь поселиться поблизости. Ведь теперь тебе ничто не мешает. Твоя квартира слишком велика для вас с Лорой, если, разумеется, ты не собираешься снова взять няньку.

Чармиан покачала головой.

— В таком случае, тебе будет нелегко одной. Когда уедет миссис Шолто, ты даже не сможешь никуда отлучиться из дому.

— Да, это верно. — Голос ее прозвучал несколько громче обычного. — Вот почему я подумала, что, возможно… — Она прямо посмотрела мне в глаза.

— Что?

Но Чармиан подняла с дорожки прутик и стала сосредоточенно вычерчивать на песке свои инициалы.

— Ничего, это я просто так. Какой чудесный день сегодня, правда?

— Что ты еще надумала? Выкладывай, — встревожился я.

Она отбросила прутик и сложила руки на коленях.

— Боюсь даже говорить. Ты не поймешь.

Она посмотрела на меня большими темными глазами Хелены, только в них не было того живого огня, которым всегда горел ее взор. Я все понял. Я знал, какое решение приняла Чармиан. Она упряма, и я ничем не могу ей помочь.

— Ты решила не расставаться со свекровью, — сказал я.

— Я не могу бросить ее сейчас. Я знаю, она меня не любит, но я ей нужна. Кроме того, ей будет трудно расстаться с Лорой. Ведь у нее ничего больше не осталось.

— А у тебя? Можно подумать, что у тебя что-то есть!

— О, разумеется, и у меня ничего нет. Я была бы идиоткой, если бы этого не понимала. Но belle-mére сильно сдала в последнее время. Дело совсем не в возрасте. Что-то случилось с ней. Она не вынесет перемен.

Отчаяние и нежность переполнили сердце, в эту минуту я готов был предложить ей всего себя на весь остаток моей жизни. Но когда я заговорил, в моем голосе были только раздражение и самое обыкновенное разочарование.

— Если ты это сделаешь, можешь на меня больше не рассчитывать. Я умываю руки. У тебя впереди три года относительной свободы. Я не утверждаю, что это будут радостные три года, но тем не менее это свобода. И если ты сама решила от них отказаться из-за своей идиотской слабости…

— Да, я слаба, я знаю это, — прервала меня Чармиан. — Всегда была, да еще к тому же и упряма. — Она улыбнулась, и ее темные глаза заблестели. — Тебе пора бы это знать. — Она помолчала, а затем сказала: — Что ты хотел сказать этим своим «умываю руки»? Ты не будешь мне писать и посылать подарки ко дню рождения?

— Я имел в виду, — начал я, не узнавая собственного голоса, — что перестану думать о тебе, как думаю сейчас — каждый день и каждую минуту. Есть смысл думать, если можешь на что-то надеяться и чем-то помочь. Но ты делаешь все, чтобы помочь тебе было нельзя!

— О, смотри! — вдруг радостно, совсем по-ребячьи воскликнула Чармиан и вскочила со стула. — Королевская гвардия!

Сверкая на солнце яркими красками, проехала конница — нелепое, но эффектное зрелище.

— Помнишь каски с плюмажами? Как это было великолепно, особенно в солнечный день! — Чармиан следила, пока взвод королевской гвардии не скрылся за поворотом аллеи, а потом снова села на стул и тихонько продекламировала:

По склону вверх король повелПолки своих стрелков.По склону вниз король сошел.Но только без полков.

— Где моя перчатка? — сердито спросила какая-то старуха. — Вы, наверное, сидите на ней. Я оставила ее на этом стуле.

Чармиан испуганно вскочила, хотя, разумеется, никакой перчатки на стуле не было. Чармиан даже пошарила рукой под сиденьем, словно надеялась там обнаружить злополучную перчатку.

— Ничего нет, — сказала она.

— Проклятая рассеянность, — пробормотала старуха и заковыляла дальше, поднимая со стульев других посетителей парка.

Чармиан медленно повернулась ко мне.

— Я не хочу, чтобы ты обо мне думал. Мне от этого будет только хуже. Я уверена, мы прекрасно уживемся со свекровью и со временем привыкнем друг к другу. Если же нет, то я просто выполню свой долг. А ты женись на Элен, я желаю вам многих лет счастья. Это все, чего я хочу от тебя.

— Ты уже сообщила о своем решении миссис Шолто?

— Конечно. В тот же вечер после суда. Именно тогда она больше всего нуждалась в помощи.

— Она торжествует, — сказал я. — Она победила.

— Ничуть, — сказала Чармиан холодно. — Победила я. Я попросила ее оставить мой дом, и она вынуждена была смириться с этим. Это было ее поражением. А теперь я по своей воле иду на уступки.

— Вот именно! Твоя belle-mère тем и берет, что заставляет людей верить, будто они идут на жертвы вполне добровольно.

— Но моя жертва действительно добровольная, — упорствовала Чармиан.

— Ты приводишь меня в отчаяние. Я не ожидал, что ты это сделаешь.

— Вы с Элен так похожи. Я уверена, вы будете счастливы. Какая ерунда, что для счастливых браков нужны разные характеры. Люди, мало похожие друг на друга, никогда не должны вступать в брак. Именно поэтому на свете так много несчастливых семей. Но… — она вдруг остановилась.

— Что?

— Забыла, что хотела сказать… А, вспомнила! Я хотела сказать, что мы с тобой удивительно непохожи. Ты хотел заставить меня думать по-твоему, но из этого ничего не вышло, я не могу. Ты все время должен идти вперед, ты не допускаешь и мысли, что кому-то хочется стоять на месте. А я вот избрала именно это. Я остаюсь. — Она шутливо подняла руку. — Прощай.

— Прощай, — ответил я. Лицо ее стало сумрачным. Она положила мне руку на колено и отвернулась.

— Моя перчатка, — горестно причитала старуха, — вы уверены, что ее здесь нет?.. Я знаю, что уронила ее где-то здесь. Может, она под стулом?

Я не без раздражения быстро осмотрел пыльный гравий под стулом и вокруг него.

— Нет здесь вашей перчатки.

— Кругом одни жулики. Вот что наделала война. Нет больше честных людей. Всюду мелкие воришки. — Старуха побрела к выходу, рукой в перчатке прикрывая голую руку.