Шаг во тьму. Дилогия - Иван Тропов

Я нащупал в кармане перчатки, натянул их и снова взялся за лопату.

Горячая ванна не привела меня в порядок. Все вокруг, кажется, пропиталось вонью гниющих тел. Боль в руке чуть стихла, но еще оживала с каждым ударом пульса. Голову стягивал тугой обруч, никак не желал отпускать…

Диана уже ждала в столовой. Чистенькая, свеженькая и улыбчивая.

— Доброе утро, мой господин… О! — Она нахмурилась, рассматривая меня. — Кажется, вы неважно спали?

Если и было в ее голосе сочувствие, то напускное. Сама она лучилась изнутри радостным ожиданием чего‑то. Хотел бы я еще знать чего…

— Зато вы сегодня необычайно веселы, Диана.

— Отчего же мне грустить? Мой ученик делает удивительные успехи.

— Меня беспокоит учительница.

— Прошу прощения?

— И сегодня, и вчера вы не делаете вот этого…

Я попытался как можно ярче вспомнить ощущения, какие я испытывал от ее сложного финта.

Судя по цепкому, холодному касанию, она поймала образ.

— Ах это…

Атака была молниеносной.

Ледяные щупальца лавиной обрушились на меня, шлепая со всех сторон. Я пытался следить за ее касаниями, сбрасывать их с себя — оборвать каждое из них было несложно, они рвались как тонкие нити. Заметил — и сбросил с себя… но их было много, слишком много, и я почти пропустил момент, когда из лавины мелких тычков, словно акулы из‑за косяка мелких рыбешек, обрушились тяжелые удары. Настоящие.

Вонзились ледяными гарпунами, пробивая мою защиту, пуская во мне корни, наполняя самыми странными желаниями и эмоциями, но я еще успевал выкорчевывать их прежде, чем они разрастались.

Мириады мелких шлепков отвлекали — и все‑таки я замечал, когда из‑за этой завесы Диана обрушивала настоящие удары.

Минуту или две — время становится другим в такие моменты — мы боролись, затем она отступила.

— Теперь вы довольны? — спросила Диана.

Я не спешил с ответом. Я отбил ее атаку, да…

И все‑таки меня не покидало ощущение, что это не тот финт. Вроде бы то же самое, что я помнил… и совсем не то! Но вот в чем именно различие…

— Н‑не знаю, Диана… В ту ночь, когда…

— Не надо! — оборвала она, поморщившись. — Я прекрасно помню ту ночь.

— Когда я потом к вам вернулся, уже один. Тогда вы делали то же самое… но иначе.

— Разумеется, иначе. После сотрясения мозга все делаешь иначе. По меньшей мере медленнее.

— Медленнее, — согласился я. — Только сама атака была… чуть другой. Опаснее.

Диана терпеливо улыбнулась.

— Разве?

— Да.

Ее улыбка стала снисходительной.

— Чем же она была иной?

— Если бы я помнил точно чем, я бы сразу и сказал — чем!

Диана только вздохнула и покачала головой.

Но я своим ощущения верю больше, чем ее словам.

— И все‑таки финт был другим. Я прекрасно это помню. Сотрясение мозга было у вас, а не у меня.

— Влад… В ту ночь не только я была напугана. А у страха, как известно, глаза велики.

— Когда я спустился к вам в подвал второй раз, я уже не был напуган.

— Ах, прошу прощения. — Она снова улыбнулась, снисходительно, будто играла веревочкой с неуклюжим щенком. — Я говорила не столько о страхе, сколько об испуге при встрече с непривычным. В ту ночь вы впервые отведали моего обращения. А все новое сперва, пока не разберешься и не обвыкнешься, кажется сложнее, чем есть на самом деле. Теперь же, когда вы выучили мою манеру, все кажется вам проще.

Кажется… Мне кажется, что чего‑то ты недоговариваешь…

А, к черту все это! Что толку от этих занятий, если я не отыщу способ найти ту чертову суку? Способ найти ее незаметно.

Нельзя ее всполошить. А сейчас она настороже. Она ждет меня. Не просто так она выставила слуг в Смоленске, ох не просто так… Ее пурпурные и так‑то ребята не промах, а сейчас внимательны вдвойне. Пытаться следить за ними, чтобы выйти на их гнездо, — самоубийство. Если уж Гош не смог…

Впрочем, одна ниточка еще остается. В том морге у них было что‑то серьезное. Три жабы сразу. Одну я убил, но две молоденькие остались. И обе с явными следами хозяйки. Из того же гнезда, что и пурпурные. Там и чертова сука, что оплела их всех невидимой паутиной…

Молоденьких жаб охраняют, но всего двое пурпурных. А сами жабки… даром паучих залезать в чужие головы они не обладают, внимательности пурпурных тоже нет. Если как‑то удастся зацепиться за этих жабок, проскользнув мимо пурпурных…

Что там, внутри пристройки? Не хотел я туда соваться, но теперь, видно, не избежать.

У них там было что‑то серьезное. Значит, должны туда вернуться и после того, как я убил ту третью жабу. Вернутся. Может быть, вдвоем. А может быть, снова втроем. Еще с одной жабой, которой я прежде не видел…

Три жабы. В одном месте.

Я усмехнулся.

— Чему вы смеетесь, Влад? — нахмурилась Диана. — К чему эта улыбка висельника?..

Да, висельника. Лезть в пристройку к трем жабам — уж проще сразу в петлю.

Но есть ли у меня другой выход? Это последняя ниточка…

После двух дней на «мерине» родной «козлик» казался странным, угловатым и каким‑то недоделанным.

— Все равно тебя не брошу, потому что ты хороший…

А кроме того, на «мерине» туда и не подъедешь. Не того масштаба городишко. Сразу в глаза бросится.

Я достал из бардачка карты. Из стопки моих выпала и карта Гоша — с пометками, как добраться к дому жабы. Внутренний карман плаща, где лежала записка Гоша, словно налился тяжестью.

Никуда не суйся.

Я засунул карту Гоша в бардачок, развернул свою.

Сначала зелень и черные линии прыгали перед глазами, но затем я заставил себя успокоиться. Нашел то место и минут за двадцать запомнил все, что было нужно. Завел «козленка» и стал разворачиваться.

Карты, как всегда, врали.

Я убил два часа, прежде чем смог подобраться к городку с юго‑востока… То есть надеюсь, что теперь выбрался. Если не ошибся, пока крутился по проселочным дорожкам и едва приметным просекам, давно заросшим березовым молодняком.

Дальше кусты встали сплошной стеной, проехать невозможно. Да и не стоит, пожалуй. До городка меньше версты осталось. Если я не заплутал…

Я вылез из машины и пошел через лес. Ветви впереди редели, показались крыши домов. Метров через сто я пересек просеку — и дальше старых деревьев не было, лишь разросшийся молодняк.

Да, это и есть тот пустырь за больницей… Саму ее, правда, еще не видно. Как и морга за ней. И пристройки.

Но уже близко.

Последняя ниточка…

И как знать, не оборвется ли вместе с этой ниточкой и ниточка моей жизни…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});