Республика воров - Скотт Линч

Локк подъехал к ним и осведомился:

– Благородные господа желают остановиться на ночлег? Это легко устроить.

– Да? А сами-то вы кто будете?

– Меня зовут Лазари. Магистр Себастьян Лазари, – улыбнулся Локк и продолжил по-вадрански: – Я глубоко огорчен невзгодами, постигшими ваших досточтимых хозяев, однако же смею заверить, что в Картене благородных господ ожидает самый дружеский прием.

– Ох, благословенные морские глубины и мелководье! – воскликнул кучер по-вадрански. – Мы с моей госпожой, досточтимой Иреной Варош из Стовака, вот уже пятый день в дороге…

– Считайте, что вы уже дома, – заявил Локк. – Не обращайте внимания на слухи, а езжайте прямиком на гостиное подворье Жостена, апартаменты для вас найдутся. Мой помощник Никорос все уладит.

Никорос, с трудом справляясь с чересчур резвой лошадью, по знаку Локка приблизился и зашептал:

– А куда их селить?

– Пока – в пустующие апартаменты на нашем этаже, а потом разберемся. Подумайте, у кого из наших сторонников есть свободное жилье. Кстати, в Вел-Верда целый дворец пустует, его и займем, хоть какая-то польза будет.

Жан уже оживленно переговаривался по-вадрански с охранниками, лакеями и утомленными путниками в пыльных дорожных одеждах. Минут двадцать приятели провели среди беженцев, объясняя знатным господам и состоятельным торговцам, что Никорос, Жостен и вся партия Глубинных Корней готовы незамедлительно дать им приют и оказать помощь и поддержку.

На южной оконечности Двора Праха взметнулся столб пыли, раздался громкий цокот копыт, и к беженцам подскакали человек двадцать в ливреях гостиного подворья «Черный ирис» во главе с Вордратой.

– Чтоб у них причинные места поотсыхали, – пробормотал Локк. – Я-то думал, у нас времени больше будет. Интересно, кто этих межеумков разбудил и сюда отправил?

– Ну… так всем же известно, что здесь творится, – пролепетал Никорос.

– Вы правы, – вздохнул Локк, с хрустом разминая пальцы. – Что ж, займемся делом всерьез. А вот, кстати, и переписчик с поверенным! А вы, Никорос, возвращайтесь к Жостену, пусть он наших друзей-северян во все свободные покои рассует, как книжки по полкам.

5

В девятом часу утра Жан, вставший из постели исключительно из чувства долга и ощущавший себя непропеченным куском теста, с небрежной рассеянностью приступил к утреннему туалету: пригладил и умастил непокорные кудри, облачился в очередное изысканное творение сестер Моренна, надел очки, поправил гипсовую повязку на носу и, поглядевшись в зеркало, пришел к выводу, что на лице его явственно читается острая потребность в кофе. Увы, вознаграждением за усердные ночные труды сегодня будут труды дневные.

Выйдя из опочивальни в гостиную, Жан увидел, что Локк в полном изнеможении сидит за письменным столом.

– Я бы полюбопытствовал, как тебе спалось, – вздохнул Жан, – но глупые вопросы давным-давно задавать разучился.

Локка окружали груды бумаг, стопки листов, исписанных неразборчивым почерком Никороса, кожаные папки с лавинами счетов и каких-то заметок, блюда с недоеденными и уже заветрившимися пирожными и печеньями, оплывшие свечи в подсвечниках и тускло светящиеся алхимические шары. Пол устилали смятые и разорванные клочья пергамента. Локк, сощурившись, поглядел на Жана, будто потревоженный зверек в норке, и заявил:

– Мне сейчас сон ни к чему. Если хочешь, могу поделиться.

– Увы, боюсь, ничего не выйдет… – Жан подошел к окну и попытался распахнуть ставни. – Слушай, сюда капля воды не просочится, не то что лучик света…

– Не трогай ставни! – Локк обмакнул в чернильницу перо, изрядно обгрызенное за ночь. – От солнечного света я воспламенюсь…

– А чего это ты так раздухарился? – Жан уселся в кресло у окна. – Неужели из-за наших друзей-северян?

– Нет, – с довольной улыбкой ответил Локк. – Между прочим, наш ночной улов – семьдесят два человека, достойные получить право голоса. Им сейчас поверенные и стряпчие условия договора объясняют. В общем, все очень просто: начнем по нескольку человек в канцелярию городской казны отправлять, пусть вид на жительство получают и взносы за право голоса платят, а чиновникам еще и вознаграждение дадим, за спорую работу. К вечеру у нас будет семьдесят два правомочных избирателя, тогда и решим, по каким округам их расселить.

– А черноирисовцы сколько набрали?

– Вполовину нашего. – Локк сверкнул зубами. – А еще я наших людей и во Дворе Праха оставил, и за городскую черту послал, прямо на тракте беженцев встречать. Черноирисовцам, конечно, кое-что достанется, но по большей части вадранские переселенцы будут голосовать за партию Глубинных Корней.

– Великолепно, – сказал Жан. – А чем же ты сейчас занят? Все чернила извел и перо до черенка сточил…

– Да так… – Локк небрежно махнул рукой. – Письмо пишу. Ну, мое письмо. К ней. То есть мой ответ на ее послание. Кое-какие места не даются, надо бы подправить. Точнее, все полностью переписать. Слушай, а ты потом не сделаешь мне одолжение? Письмо, как будет готово, в «Черный ирис» доставить надо.

– Безусловно, – сказал Жан. – Я как раз мечтал еще в одну драку с черноирисовцами ввязаться.

– Никто тебя не тронет, – заверил его Локк. – И никаких подлостей подстраивать не станут. Это на меня Вордрата зуб точит.

– Разумеется, я с огромным удовольствием доставлю свидетельство твоей одержимости в стан врагов, – кивнул Жан. – Но с одним условием: ты немедленно отправишься в кровать и используешь ее по назначению.

– Но…

– У тебя под глазами сдобные рогалики, – улыбнулся Жан, не желая сильно огорчать друга. – И вообще, ты на Никороса становишься похож. Да хранит тебя Многохитрый Страж, конечно, но в таком виде не избирательную кампанию проводить, а только по канавам шастать и крыс сырыми жрать… Тебе давно пора отдохнуть.

– Так ведь письмо еще не…

– Будешь упираться, я тебя сонным зельем опою, у меня давно припасено. – Жан поднес к виску Локка увесистый кулак. – Говорят, сон мозги отлично прочищает. Вот выспишься – и вмиг свое послание сочинишь.

– Гм… – Локк рассеянно почесал щетинистый подбородок огрызком пера. – Какой мудрый совет… А зачем ты мне всякий раз напоминаешь, что ты меня умнее?

– Оно само собой получается. – Жан с притворной строгостью заботливого родителя указал на дверь Локковой опочивальни, но Локк уже вылез из-за стола и, зевая, направился к кровати.

Через минуту он уже храпел.

Жан задумчиво оглядел плоды усердных упражнений Локка в чистописании, запустил левую руку в карман камзола и погладил спрятанную там прядь волос. Поразмыслив, он собрал скомканные листы, уложил на каминную решетку и поднес к ним алхимический фитиль.

Локк продолжал храпеть.

Жан тихонько выскользнул из апартаментов и запер за собой дверь.

В обеденном зале гостиного подворья Жостена царила привычная суета. Среди посетителей было много новичков, звучала теринская и вадранская речь. Усердие Жостен, будто неопытный полководец перед решительным сражением, что-то суматошно объяснял прислуге, но, заметив Жана, хлопнул в ладоши и отправил всех заниматься своими делами.

– Господин Каллас, это вам я обязан наплывом чужеземных гостей? – осведомился Жостен и тут же добавил: – Но вас сейчас, похоже, больше завтрак волнует.

– У меня всего два желания, – вздохнул Жан. – Во-первых, крепкий кофе, а во-вторых, тоже кофе, только еще крепче.

– И в этом вам поможет моя верная джеска, – гордо заявил Жостен, указывая на раскаленную алхимическую плиту, где красовался кованый медный сосуд с длинной ручкой. – Точнее, не моя, а отцовская. Неотъемлемая принадлежность любого окантского очага. Вы, бедолаги, кофе в чанах варили, пока мы, окантийцы, не раскрыли вам секрет приготовления животворящего напитка.

Жостен торжественно наполнил чашку ароматным кофе, затянутым слоем светло-коричневой пены. Жан понимал, что пить его одним глотком – кощунство, но, чтобы взбодриться, ничего другого не оставалось. Обжигающая струя густого напитка с привкусом инжира и цикория скользнула в глотку, и обстановка обеденного зала неожиданно приобрела четкость и ясность.

– То-то же, – удовлетворенно произнес Жостен, наливая Жану вторую чашку кофе. – В последнее время Никорос только этим и спасается, бедняга. Худо ему без…

– Знаю, – сказал Жан. – Это для его же пользы.

Жостен с вежливой настойчивостью объяснил Жану, что одним кофе завтрак не ограничивается, и вручил ему поднос с пресноводными анчоусами, оливками, твердым темным сыром, печеными помидорами и ломтиками хлеба, обжаренного в масле с луком. Жан, подхватив поднос, отправился в галерею второго этажа.

За столом в зале приемов партии Глубинных Корней сидел Никорос, подобно Локку окруженный грудами бумаг и пустыми чашками. Щетина на его щеках вполне сгодилась бы для скребков, которыми очищают днище корабля от водорослей и полипов. Он, с трудом разлепив набрякшие веки, поглядел на Жана воспаленными глазами и вздохнул: